Благотворительность понимается в Новом Завете, как и в Ветхом, единственно правильным способом распорядиться богатством. В этом отношении новозаветные тексты продолжают идеи, которые содержались уже в Ветхом Завете. Но есть и отличия. Так, благотворительность предписывается не только по отношению к "ближнему", под которым понимается каждый оказавшийся рядом, но и к "врагу". Иисус говорит о всеобъемлющей любви, которая побеждает зло и распри, а потому – "благотворите ненавидящим вас". А "если будете любить любящих вас, то какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф 5, 46–48).
Таким образом, в Новом Завете Иисус отождествляет Себя с бедными и нищими, терпя, как и они, унижения и страдания. Поэтому в отличие от Ветхого Завета, который часто видел в богатстве благословение Божие, Новый Завет более склонен видеть в нем тяжкое искушение, затрудняющее человеку войти в Царствие Божие, а в добровольной бедности состояние, которое может духовно возвысить личность, свободную от привязанностей к материальным благам.
Исходя из этого, в раннехристианских общинах практиковалось обобществление имущества. Речь шла, конечно, о добровольных пожертвованиях, но никак не о принудительном перераспределении. "Общение имуществ должно быть понимаемо как порождение того духа любви, которым отличалось общение между верующими", – справедливо отмечал еп. Кассиан (Безобразов), обращая внимание, что "естественным его последствием было общее оскудение". [36] Постепенно христиане возвращались к обычному образу жизни, а обобществление имущества сохранилось лишь в монашестве.
В этой связи перед продолжателями апостольской традиции – отцами и учителями церкви встал вопрос о духовно-нравственных ориентирах социально-экономической жизни христиан. И в течение нескольких первых столетий христианской истории, и особенно в IV–V вв., которые обычно называют "золотым веком" святоотеческой письменности, были не только сформулированы основные церковные догматы, но и заложены основы социального учения, в котором важное место занимала проблема собственности и богатства.
3. Отцы и учителя христианской церкви: два подхода к вопросу о богатстве
На протяжении первых 10 веков своей истории христианская церковь была единой, хотя и постоянно боролась с многочисленными ересями и сектами. Ее разделение на восточную (православную) и западную (католическую) произошло в середине XI в., когда духовные власти Византии и Рима противопоставили себя друг другу. Поэтому в основе православного и католического социального учения лежит общее святоотеческое наследие. (Хотя православные и католики отдают предпочтения различным отцам и учителям церкви этой эпохи.)
Первый, наиболее ранний период развития социальной мысли неразделенной церкви относится к I–III вв., когда христианство переживало гонения, а основные догматы еще не получили окончательного оформления. Второй период начался с эпохи императора Константина (306–337 гг.). Церковь превратилась из преследуемой сначала в терпимую, а затем и господствующую. С этого же времени получило развитие монашество, радикальные взгляды которого на собственность и богатство сыграли большую роль в формировании отношения христиан к материальным благам.
Особенность первых веков христианства заключалась в совершенно особом, крайне интенсивном эсхатологическом чувстве: верующие со дня на день ожидали Второго Пришествия Спасителя. Это определило характер социально-экономических воззрений христиан этой эпохи: перед лицом скорого конца света все земные дела и ценности теряли смысл. Этим отчасти объясняется и практика обобществления собственности раннехристианских общин. Однако с течением времени острота эсхатологического чувства притуплялась, и верующие приспосабливались к обычной экономической жизни. В этих условиях вопрос о собственности и богатстве приобрел новый смысл.
В писаниях ранних отцов и учителей церкви (их называют мужами апостольскими и апологетами [37] ) основные идеи относительно собственности и богатства во многом совпадали с универсальными принципами, выработанными человечеством. Особенность, пожалуй, больше заключалась в расстановке акцентов.
Во-первых , всячески подчеркивалась роль Бога как Верховного Собственника и связанное с этим всеобщее предназначение благ. Так, например, Климент Александрийский, считающийся основоположником социального учения западного христианства, в своем произведении "Педагог" говорил: "Бог создал человечество для братского общения…, все доставляя всем, даровав в общее достояние для всех. Все, следовательно, должно быть общим, и богатые не должны желать более иметь, чем другие… Это не в порядке вещей, чтоб один в изобилии жил, тогда как многие терпят нужду". [38] Тертуллиан доводит эту идею до формулы: "И то, что кажется нашим, на самом деле чужое… поскольку всё – Божье". [39] Таким образом, никто не должен эгоистически пользоваться избытком благ в ущерб ближнему или стремиться завладеть всеми благами.
При этом многие раннехристианские авторы обращали внимание на ответственность просящих: "Берущие отдадут отчет Богу, почему и на что брали. Берущие по нужде не будут осуждены, а берущие притворно подвергнутся суду. Дающий же не будет виноват, ибо он исполнил служение, какое получил от Бога, не разбирая, кому дать и кому не давать, и исполнил с похвалою пред Богом". [40] Так и "Учение двенадцати апостолов" возлагает ответственность на того, кто просит: "Увы берущему: если берет кто, имея нужду, он будет неповинен, но не имеющий нужды даст ответ, зачем и для чего он взял". [41]
В целом ряде сочинений мужей апостольских и апологетов содержится идея гармонического сосуществования и взаимопомощи богатых и бедных. Причем не только богатый может помочь бедному, но и бедный помогает богатому: "…богатый имеет много сокровищ, но беден для Го с пода;…но когда богатый подает бедному, то бедный молит Го с – пода за богатого, и Бог подает богатому все блага; потому что бедный богат в молитве, и молитва его имеет великую силу пред Господом". [42]
Во-вторых , противопоставление духовных и материальных благ доведено до крайности. "Истинная твоя, твоя славная, неотъемлемая собственность – это вера в Бога и благотворительное человеколюбие". [43] Земные сокровища – путы на ногах христианина. Один из известных раннехристианских авторов Минуций Феликс писал: "Мы владеем всем, коль скоро ничего не желаем. Как путешественнику тем удобнее идти, чем меньше он имеет за собою груза, так точно на этом жизненном пути блаженнее человек, который облегчает себя посредством бедности и не задыхается от тяжести богатств". [44] Поэтому, если христианин происходит, например, из богатой семьи, он должен избавиться от собственности, раздав ее неимущим, чтобы обрести спасение. В мистических видениях Ерма ангел говорит о таких верующих: "Должно обсечь у них блага настоящего века и суетное богатство, и только тогда они будут годны в Царствии Божьем". [45]
Таким образом, возникает вопрос – всегда ли богатство портит человека? Могут ли быть праведными богачи? И предполагает ли это добродетельность бедности?
В конечном итоге это вопрос о приоритетах, который можно сформулировать следующим образом: что важнее – качества человеческой личности или внешние обстоятельства, принадлежность к тому или иному социальному классу? У раннехристианских авторов нет единого мнения по этому поводу.
В целом можно выделить два подхода, прямо противоположных друг другу, в диапазоне которых и варьируются их суждения по этим вопросам.
Первый подход признает всякое богатство порочным. Бедность, напротив, всегда добродетельна и является знаком близости к Богу. Наиболее последовательно такой позиции придерживался Тертуллиан. Он был убежден, что "…Если Царство Божье не принадлежит богатым, то бедные неминуемо должны иметь его своим уделом". [46] Эту позицию разделяли многие, отождествляя богатство и богатых.
Сторонники второго подхода признавали собственность и богатство нравственно нейтральными. От самого человека зависит, будет ли богатство "добром" или "злом". Что касается бедности, то она также может быть как добродетельной, так и порочной. Наиболее последовательно этот подход развивал св. Климент Александрийский. "Не бедность вообще ради нее самой благословляет Господь, а ту бедность, что пренебрегает мирскими сокровищами из-за любви к правде, и ту, которая пренебрегает мирскими почестями, чтобы приобресть сокровище истинное", – разъяснял он. [47] Бесчисленные заботы, отвлекающие от высших ценностей, порождают не только богатство, но и бедность. Выступая за "средний путь", под которым подразумевал обладание необходимым, а не излишним, он считал обязанностью церкви воспитывать разумное и ответственное пользование собственностью, "умеренный образ жизни, свободный от обеих крайностей – как от роскоши, так и от скряжничества". [48]
На следующем этапе развития христианского богословия (IV–VII вв.), когда христианство стало государственной религией, социальная мысль стала развиваться по-своему у греческих и латинских отцов церкви. Особое направление составляли основоположники монашеско-аскетической литературы, которые отличались своим отношением к мирским благам.