КНИГА I. ВИЛЬНО
Если внимательно рассмотреть самый блестящий период нашей славы, мы увидим, что после договора в Тильзите Франция достигла пика своего могущества. Испания – наш "союзник" – была, на самом деле, одной из наших провинций, откуда мы получали деньги, людей и корабли. Италия, мудро управляемая принцем, который был и искусным воином, и умелым политиком одновременно, жила по тем же законам, что и Французская империя, имела свою долю прибыли для собственного развития и процветания и гордилась тем, что ее легионы, посланные в Прибалтику, проявили чудеса мужества и благородства, чтобы Франция обрела так необходимый ей мир. Германия, встревоженная нашим колоссальным взлетом, далекая от наших успехов, старалась просто сохранить саму себя путем внесения все больших изменений в законы, которые вели к гибели немецкой конституции. Англия – единственный постоянный противник амбициозности, столь фатальной для человечества, видела в процветании Наполеона новую угрозу для себя и всего континента. Ревниво охраняя свою славу "ограничителя безграничного честолюбия", она воззвала к государям северных стран, убеждая, что в их интересах как можно быстрее остановить столь быстрый рост нашей силы и могущества. Напрасные усилия! Эти государи еще не обрели той необходимой степени убежденности, что им всем нужно объединиться, чтобы сокрушить, желающего поглотить их великана. Страсть Наполеона к завоеваниям, по возвращении его из Тильзита, пробудила в нем идею объявить несправедливую войну Испании. Эта идея не только подпортила его лавры, но впоследствии предоставила его врагам возможность уничтожить его могущество.
Слабый принц лишь номинально царствовал на этом несчастном полуострове. На самом деле частично страной управлял вероломный министр – изменник и предатель по отношению к своей стране, к своему королю и благодетелю. И, благодаря его ужасающим знакам уважения к злобным советам иностранцев, нация деградировала, права ее он, казалось, узурпировал для того, чтобы уничтожить. Слабохарактерность отца и равнодушие сына способствовали его преступным взглядам. Он рассорил их друг с другом, и тотчас образовались враждующие партии. Хитрый Наполеон воспользовался этим разладом, чтобы возбудить гражданскую войну и зажечь пламя, так необходимое для воплощения самого несправедливого и позорного своего плана – плана, являющегося в истории цивилизованной нации примером отвратительнейшей неблагодарности, несвойственной даже варварским народам.
Испания, несмотря на свое соседство с Францией, была малоизвестна, а характер его жителей еще менее понятен. Это фатальное невежество ввело в заблуждение завоевателя и побудило его попытаться совершить неудачное вторжение, о бедствиях от которого, однако, можно легко забыть, если учитывать Московскую кампанию – это была основная причина тех событий, которые привели к счастливому освобождению мира.
Я не намерен анализировать эту злосчастную агрессию, которая сделала врагами два сильных и славных народа, которых всегда объединяло чувство взаимного уважения. И эти дружеские чувства сохранялись бы весьма долго, если бы не коварная политика тирана. Война, которая затем последовала, запомнившаяся благодаря ее упорству и превратностям, является интересной темой не только для историка, но и для военного человека, благодаря большому количеству данных для ее изучения и осмысления. Я лишь кратко замечу, что Провидение, похоже, пробудило в Наполеоне желание начать эти две несправедливые войны, чтобы убедить испанцев и русских, что союз с пороком неизбежно окажется фатальным. Таким способом Всевышний хотел показать, что тирания является преступлением против общих и неотъемлемых прав человека, и что он во все времена, успешно выступал на стороне тех, кто шел под знаменами справедливости.
В то время как Наполеон тщетно пытался прогнать англичан с полуострова, в Германии началось движение. Австрия, которую так часто унижали, более не могла терпеть. Сопротивление испанцев, и мощное оружие англичан предоставили ей благоприятную возможность восстать и попытаться восстановить потерянные территории и свою политическую значимость.
Однако новая война против Австрии лишь принесла новый триумф Франции. Ландсхут, Экмюль и Регенсбург были блестяще атакованы, и этот успех через четыре месяца стал основой для одной из самых памятных побед. Поле Ваграма обновило чудо Аустерлица и закрепило за Францией славные результаты той кампании.
Венский мирный договор принес нам несколько богатых провинций. Он способствовал процветанию Вюртемберга и Баварии, и, казалось, у Польши появились перспективы ее полного восстановления. Но этот договор, основанный на воле сильнейшего – как и все предыдущие – содержал бы семена нового раздора, если бы совершенно неожиданный альянс, не увенчал серию удач Наполеона. Из всех благ, дарованных ему судьбой, брак был, несомненно, самым большим благом, так как он навсегда определил судьбу человека, который начинал свой жизненный путь с самых низов общества, а теперь стал одним из могущественных монархов. Но его успех ослепил его, ему было все мало, и потому, выдумывая новые – и романтические, и безбожные – проекты, он рисковал всем тем, что он приобрел. Он утомил своего доброго гения и пошел по роковому пути. Добавлю еще, что он считал, – и это была его личная глупость – что все, что он делает, ведет к укреплению его власти. Но он просчитался.
Тот период времени можно считать самым счастливым в жизни Наполеона. Чего еще можно было желать? Начав простым человеком, он сам себя поднял на первый престол мира, его правление было отмечено бесконечной цепочкой побед. И – вершина счастья – родился столь желанный сын и наследник. Народ, хотя и жилось ему тяжело, привык к нему и, вероятно, желал сохранить корону за его семьей. Все иностранные принцы, находившиеся под его властью, были его вассалами. Они имели свои армии и снабжали его деньгами, таким образом, удовлетворяя его желания. Короче говоря, все подчинялись ему.
У него было абсолютно все для того, чтобы чувствовать себя счастливым! Абсолютно все, но только для человека, обладающего чувством меры. Но Наполеон к таковым не относился и, следовательно, не испытывал ни счастья, ни покоя. Для него – волнуемого неугомонным духом, и мучимого неуправляемыми амбициями, избыток удачи оказался гибельным. Стремясь получить недоступное, и игнорируя человеческую природу, он потерял всякое понятие о чести и гуманности – он потерял самого себя.
Правитель Германской империи, казалось, устал от долгого и мучительного для его страны сопротивления. Наступил момент, когда он решил покориться судьбе и сдаться победителю. Ради мира он пожертвовал своей славой и даже своими наследниками, таким образом, оживив те сказочные времена, когда благородные князья жертвовали своими дочерьми, чтобы успокоить гнев какого-нибудь демона, разоряющего его страну.
Казалось, грядут большие изменения, задуманные Наполеоном, и простые люди, ограниченные взгляды которых редко проникают в глубины умов амбициозных монархов, думали, что неожиданный союз между этим человеком и эрцгерцогиней, удовлетворит все его неумеренные желания. Они также ожидали, что нежные родительские чувства подскажут им, что прочность трона зиждется не на честолюбивых завоеваниях, оплаченных кровью и слезами, но на мудрой системе управления, которая укрепляет доверие к власти, что обеспечивает ее долгое существование. До сих пор не было еще такого человека, который обладал бы достаточным количеством средств для обеспечения счастья человечества. Однако многого не требуется – только справедливость и благоразумие. Именно этого народ ожидал от него, и даровал ему свое безграничное доверие, которым тот впоследствии так жестоко злоупотребил. Грядущим поколениям будет нелегко решить, в чем большая вина Наполеона – в преступлениях, которые он совершил, или в том, что он пренебрег тем хорошим, что он мог бы воплотить.
Вместо того чтобы спокойно и разумно подумать над тем, как лучше всего использовать свои огромные ресурсы, он придумывал безумные, невыполнимые проекты, абсолютно не думая, сколько невинных людей понапрасну погибнет в тщетной попытке воплотить их в реальность. Постоянные боли в области селезенки, меланхолия, малейшие возражения раздражали его. Сама мысль о том, что где-то есть страна – большая и достаточно богатая, чтобы игнорировать его предложения, и способная противостоять его пагубному влиянию, рвала его душу и отравляла самые счастливые моменты его славы.
Надеясь завоевать этого непобежденного врага, он тщетно пытался захватить каждый уголок Европы. Только он думал, что захватил один, как тут же терял другой. Взбешенный от невозможности реализовать свои химерические планы, он бросил все силы на завоевание всего мира. Его бесило только одно – что есть страна, достаточно сильно отдаленная от континента, а потому, пользуясь такой удачной ситуацией, может себе позволить игнорировать его.