Вернёмся к Прутскому походу Петра Алексеевича. Сложно сказать, что стало главной причиной - "головокружение от успехов" или что иное, но войну туркам мы проиграли. Во время неудачного похода русская армия была окружена и, казалось, обречена. И тут на помощь пришла смекалка. И коррупция. Смекалка была русской, а вот коррупция - турецкой. Визирь Балтаджи Мехмед-паша, осадивший лагерь русской армии, получил взятку, и мир был заключён. Россия отделалась относительно легко - мы вернули туркам Азов и срыли укрепления Таганрога.
Характерный штрих: буйный шведский король, узнав об окружении русских, мигом примчался в турецкий лагерь и потребовал добить петровскую армию. Но на него никто не обратил внимания, что потом и послужило поводом для Карла начать буянить, призывая к новой войне с русскими, а для султана посадить короля под арест в нарушение всех законов восточного гостеприимства. И ещё более характерная деталь: вступившие в войну якобы ради блага Швеции турки "забыли" вставить в текст мирного договора с Россией хотя бы одну уступку в пользу шведского государства со стороны Петра. Удивительно? Нет. За деньги начали войну, за деньги её и закончили. Только плательщики были разными - вот и всё. Поэтому в тексте договора есть одно условие: Россия обязана вывести все войска из Польши. То есть русским всё-таки ставится преграда на пути в Европу, а значит, перед британскими "партнёрами" султан может отчитаться "о проделанной работе".
После поражения от турок главной заботой Петра становится сохранение мира с Турцией, с одной стороны, и как можно скорейшее окончание войны со Швецией - с другой. Ради этого русский царь готов двинуть войска в германские владения шведов. Политика Англии сосредоточивалась на обратном - не дать русским влезть в европейские владения Швеции и постараться вновь вызвать русско-турецкую войну. "Русская дипломатия узнала в июне 1712 г., что "Англия, конечно, дала указ своему послу в Цареграде трудиться вновь разрушить наш [русско-турецкий. - Е.В. Тарле] мир"". Русский флот, растущий русский флот в Балтийском море - вот что беспокоит "владычицу морей" всё больше.
Ну а что Пётр? Он после каждого изменения расклада сил отправляется для дипломатических переговоров в Европу. Ездил после победной Полтавы, поехал и после неудачного Прутского похода. Официальная версия - поправить здоровье на немецких карлсбадских водах и принять участие в свадебных торжествах своего сына. Поздней осенью 1711 года царь вновь в России, а вместо него в Европу весной 1712 года выдвигается русская армия. Пётр не был бы Великим, если бы не учился на собственных ошибках. Никаких "импортных" главнокомандующих больше нет и в помине - командует войсками светлейший князь Меньшиков. Русские войска направляются в немецкие владения шведов - Померанию, осаждая города Штеттин и Штральзунд. Со стороны европейцев, которые вовсе не рады нашей армии, начинается тихий саботаж. Ведь шведская Германия - это их "корова", и они собираются "доить" её самостоятельно. Чтобы взять крепости, нужна осадная артиллерия, но датчане всё никак не могут её доставить. Доходит до того, что летом 1712 года Пётр Алексеевич сам приезжает к месту осады. Ему ясно: в этом году крепость не взять. "И что делать, когда таких союзников имеем", - пишет Меньшикову царь. Он абсолютно прав - датчане, чтобы не делить лавры победы с русскими, устраивают сражение со шведами при Гадебуше. Итог печален - полный разгром датской армии. Война в Германии продолжается и в 1713 году. Со стороны датчан - вновь чистый саботаж. На этот раз они "забывают" не только артиллерию, но и фураж для лошадей своей армии, а следовательно, совсем не могут и воевать.
В итоге в конце 1713 года наша армия из Европы уходит, чтобы в апреле того же года продолжить покорение Финляндии, прилегающей к новой столице. 11 мая 1713 года с боем занят город Гельсингфорс (Хельсинки), 28 августа без сопротивления взят Або (Турку). В то же время в Европе подписывается Утрехтский мир, положивший конец войне Франции и Англии в рамках Войны за испанское наследство. Теперь обе державы могут вплотную заняться ситуацией на севере Европы, где за время их борьбы появился новый центр силы. Геополитическая ситуация вновь меняется: начиная с 1713 года англичане и французы почти одинаково ревностно старались убедить Петра поскорее согласиться на мир со шведами. Их попытки стали особенно настойчивыми, после того как летом 1714 года русский флот разгромил шведский флот у мыса Гангут.
И вот уже отказывавшиеся помочь в замирении России со Швецией, когда об этом в 1708 году просил русский царь, англичане сами стараются склонить его к миру спустя шесть лет. Задача британской дипломатии - не дать окончательно разгромить Швецию, не дать Петру заполучить оставшиеся шведские владения: "Угроза самому существованию Швеции, слухи о могущественном русском флоте, готовом высадить у Стокгольма крупные силы, - всё это очень занимало умы в Англии…" Пока идёт эта война, русские могут в любой момент опять оказаться в Германии. То есть в Европе. Кроме того, можно постараться склонить Петра к заключению мира с существенными потерями завоёванного, а потом и вовсе стравить с другими противниками.
Весной 1715 года Британия решает отправить свой флот "поплавать" у берегов Швеции. Благо ситуация в Шведском королевстве радикально изменилась: после пяти с половиной лет отсутствия постаревший, но всё такой же деятельный Карл XII сумел прорваться на родину, буквально сбежав из "объятий" своих турецких "друзей". Первые сведения о намерениях британцев поддержать Карла путём отправки эскадры Пётр получает в конце марта 1715 года. Реакция на это весьма показательна, красочна и для него совершенно нехарактерна. Русский царь при всём своём вспыльчивом нраве в делах дипломатических всегда хранил спокойствие и хладнокровие. Но, видимо, политика англичан "достала" его уже в такой степени, что самообладание нашему государю изменило. Хотя если вспомнить то, что вытворяли в Лондоне с русским посланником Андреем Матвеевым, которого просто упрятали в тюрьму, то поступок Петра будет казаться невинной шуткой.