Иллюстрация И.Н. Крамского (1874) к повести Н.В. Гоголя "Страшная месть". " Бледны, бледны, один другого выше, один другого костистей, стали они вокруг всадника, державшего в руке страшную добычу"
Процитирую лучшее место из всех наших пародий на мистический жанр: "Один коломенский будочник видел собственными глазами, как показалось из-за одного дома привидение; но, будучи по природе своей несколько бессилен… он не посмел остановить его, а так шел за ним в темноте до тех пор, пока наконец привидение вдруг оглянулось и, остановясь, спросило: "Тебе чего хочется?" – и показало такой кулак, какого и у живых не найдешь. Будочник сказал: "Ничего", – да и поворотил тот же час назад". Тут, пожалуй, и Джером снял бы свою английскую шляпу. Забавно, что В.В. Набоков отыскал в эпизоде с будочником скрытую логику. Обладатель неземного кулака – это молодчик, отобравший шинель у покойного Башмачкина.
Тот же Набоков обратил внимание на ирреальность обстановки в "Мертвых душах" (1842). Если на счет графини и Германна ни в чем нельзя быть уверенным, то гоголевских помещиков и особенно второстепенных персонажей романа можно смело охарактеризовать как привидения, пусть и в непривычном для нас смысле слова.
Каждый помещик живет в своем мире, вне которого он существовать не может. Не будь Манилов Маниловым (я сознательно избегаю моральных оценок), куда бы подевались гипотетические подземные ходы и каменные мосты с купеческими лавками? Или книжка с закладкой на четырнадцатой странице? Отыщется ли в мире Манилова что-либо не маниловское? Может быть, прекрасная мебель, обтянутая щегольской материей? Но нет – двум креслам ее недостало для того, чтобы Маниловы могли предупреждать гостей: "Не садитесь на эти кресла, они еще не готовы". Щегольский подсвечник сопровождается другим, хромым инвалидом, который хозяева обязаны не замечать. Жена Манилова… к счастью, они довольны друг другом. Их поцелуй – не образец ли пылкой любви до гроба? Но Гоголь успокаивает встревоженного читателя. Поцелуй настолько томный и длинный, что в продолжение его можно выкурить маленькую соломенную сигарку.
Ночной дом Коробочки наполнен странными, пугающими образами, выхватываемыми из темноты светом свечи: картины с какими-то птицами, старинные зеркала с темными рамками и колодами карт. На Чичикова они навевают сладкий сон. Комната наполняется шипящими змеями – это стенные часы с цветами на циферблате собрались бить. Кто-то хрипит, а потом колотит палкой по разбитому горшку – это бьют часы. Чем не готический замок с призраками?.. Утром же все иначе. Резко контрастирует с ночными образами зрелище дворового птичника с очаровательной свиньей, слопавшей мимоходом цыпленка. Мир Коробочки столь же алогичен, непоследователен, как и сама хозяйка. Право, ей стоит опасаться мертвецов, отпугивающих воробьев в огороде!
Ноздрев – единственный из помещиков, кто безболезненно покидает усадебные границы. Но и он неотделим от своего мира. Образы этого мира подобно хозяину на редкость навязчивы: конюшня с лошадьми живыми и легендарными (из пустых стойл) и козлом, гуляющим под их брюхами; волчонок на цепи; фантастические рыбы; собаки на псарне (Обругай, вместе с Ноздревым целующий Чичикова, слепая – в точности! – сука); кузница; поле с русаками, упорно грязнящее ноги так, что остается махнуть на него рукой и смириться; наконец, шарманка, в которой никак не хочет угомониться одна очень бойкая дудка, долго свистящая в одиночестве.
Гоголь сгущает краски, упоминая об удивительных совпадениях в мире Собакевича. Лицо, одежда, имя хозяина соответствуют картинным Канари с толстыми ляжками и греческой Бобелине, дрозду в клетке, мебели, каждый представитель которой смахивал на Собакевича.
У Плюшкина же не просто мир, а целое царство с деревней, усадебным домом и двором, запущенным садом, комнатой с нагроможденными шкафами, мусорной кучей в углу, люстрой с шелковым червяком и почерневшими картинами. Мистическое чутье Гоголя достигает здесь такой концентрации, что писатель, похоже, сам вздрагивает и спешит утешить нас нравоучительной сентенцией, из которой следует, что Плюшкин, мол, не всегда был таким.
В губернском городе помещики бледнеют и стушевываются. Манилов совсем потерялся в присутственном месте (и в романе) после встречи с Чичиковым. Собакевич сник в креслах, скушав осетра в доме полицеймейстера. Чичиков, будто не узнавая, лезет к нему с посланием Вертера к Шарлотте. Ноздрева вывели с бала у губернатора (потом, как всегда, простили и даже призвали в оракульг). Лишь Коробочке удалось по милости автора сохранить свою ауру в виде призрачного экипажа-арбуза, переполненного подушками, калачами и пирогами, спящего "малого" и девки в телогрейке и платке, хватившей кулаками в ворота дома протопопши.
Участь, постигшая помещиков во второй половине романа, не должна нас удивлять. В изображении городского общества на передний план выступает Гоголь-сатирик. Сентенции становятся многочисленнее, и лишь гениальный образ Чичикова и второстепенные привидения спасают роман.
Чичиков гениален своей артистичностью (морально выражаясь, лицемерием). Он в состоянии приспособиться к любому из помещиков. Достаточно проследить за манерой его общения с ними. Чичиков подобно своей шкатулке, в которую норовит заглянуть автор в угоду любопытному читателю, имеет множество отделений и черт, тайных и явных. Но под сатирическим напором и ему пришлось несладко.
Интересно наблюдать, опустится ли герой до уровня светского прощелыги Хлестакова ("Ревизор"). Дело идет к этому. Вот он уже ловко вращается в свете, угождая мужчинам, отпуская комплименты дамам. Напился, удивил Собакевича, растерялся перед Ноздревым. Многогранный Чичиков возомнил себя херсонским помещиком! Однако интриги городских дам приводят его в чувство. Вызвала эти интриги… шестнадцатилетняя институтка. Невинная молодая дурочка не вписывается ни в мир Гоголя, ни в мир Чичикова. К счастью, Чичиков вовремя покидает город. Вслед ему несется очередная авторская сентенция, долженствующая обличить "подлеца".
Теперь скажем о второстепенных привидениях в порядке их появления в романе. Условно они делятся на "существующие" и "воображаемые". Перечислю первых:
1. Молодой человек, оглянувшийся на бричку Чичикова, впервые въезжающую в город. Его характерные черты – канифасовые панталоны, фрак с покушением на моду, манишка, застегнутая булавкой с бронзовым пистолетом.
2. Приказчик Манилова. Скорее эпизодический персонаж. К привидениям отнесен потому, что среди типичных для приказчика черт наделен следующей: просыпается в девятом часу утра, ждет самовара и пьет чай.
3. Дама или девица в доме Собакевича, занимающая четвертое место за столом. Что-то без чепца, около тридцати лет, в пестром платке. Выполняет функцию безмолвной крапинки или пятнышка, но в девичьей или кладовой, вероятно, очень говорлива.
4. Мертвые и беглые крестьяне из реестра помещиков: плотник Степан (он же Ваня) Пробка, сапожник Максим Телятников, Григорий Доезжай-не-доедешь, дворовый человек Попов, подавшийся к бурлакам Абакум Фыров.
5. Приехавший из Рязани поручик, примеряющий новые сапоги в уснувшей городской гостинице. Упомянут дважды!
6. Помещики с кучей родственников, с которыми беседовал Чичиков. Они названы поименно: от Софрона Ивановича Беспечного до чьих-то сводных сестер Софьи Александровны и Маклатуры Александровны.
7. Будочник с алебардой, разбуженный невидимым глазу экипажем Коробочки и казнивший у себя на ногте какого-то зверя, пойманного на воротнике.
8. Персонажи, объявившиеся в гостиных города после распространения слухов о Чичикове: Сысой Пафнутьевич, Макдональд Карлович и самый яркий из призраков – длинный, длинный, с простреленной рукой, невиданно высокого роста!
9. Бесфамильный Семен Иванович, похудевший вместе со всеми чиновниками от переживаний. Единственная его характеристика – перстень на указательном пальце, который он давал рассматривать дамам.
А вот список "воображаемых" привидений:
1. Певческий контрабас, прототип басовитого пса Коробочки. Засунул небритый подбородок в галстук, присел и пропускает свою ноту, от которой дребезжат стекла.
2. Иван Петрович, правитель канцелярии в тридевятом государстве. Должен охарактеризовать поведение Чичикова, разговаривающего с Коробочкой.
3. Ухватливый двадцатилетний парень, мигач и щеголь, развлекающий девиц игрой на балалайке. К нему ведет следующая цепочка: выглянувшее из окна лицо Собакевича – схожая с ним молдаванская тыква-горлянка – изготавливаемая из нее легкая балалайка.
4. Два священника, отец Карп и отец Поликарп, которые будут погребать Плюшкина.
5. Двадцатилетний юноша, возвращающийся из театра и огорошенный уличной бранью. Его образ сопровождает Чичикова, въезжающего в город в темное время суток, когда у часового при шлагбауме усы оказываются на лбу, гораздо выше глаз.
6. Отроду не смеявшийся полицейский, выражающий на лице улыбку-гримасу в момент приезда чиновного начальника. На эту ассоциацию наводит Гоголя прием, оказанный Чичикову на балу у губернатора.
7. Человек, растерянно остановившийся на улице и пытающийся вспомнить, что он забыл дома. Аналог Чичикова, оробевшего перед губернаторской дочкой.
8. Русский барин-охотник, замерший в нетерпении перед травлей зайца. Его состояние сродни волнению просто приятной дамы, готовящейся выслушать новость от своей подруги.
9. Сонный школьник, которому товарищи засунули в нос "гусара" (бумажку, наполненную табаком). Его недоумение сродни состоянию ошеломленных городских чиновников.