Положение несколько изменилось при следующем царе. И можно сколько угодно бранить "Николая Палкина", "жандарма Европы", но именно при этом государе-рыцаре, начавшем правление с вразумления очередных просвещенцев картечью и виселицами, Чаадаев, попытавшийся, видать, по старой привычке, разом охаять русскую историю и русский народ, к своему несказанному удивлению, приземлился в лечебнице для умалишённых, по-нынешнему говоря - в психушке.
А для нас важно, что именно в правление Николая Павловича, в 1830-е годы начался целенаправленный поиск былин - тех самых диких и грубых "сказок" неотёсанного русского мужичья. И тогда же вошло в научный обиход слово "былина". До сих пор можно прочесть - иной раз как "твёрдо доказанное" - мнение, высказанное Всеволодом Миллером в 1895 году, что слово это по происхождению ненародное. Якобы Илья Петрович Сахаров, страстный собиратель русского фольклора, взял его из "Слова о полку Игореве" и превратил в обозначение богатырских песен-преданий. Но ведь Миллеру почти сразу возразил А. С. Архангельский, сам собиратель былин. Он указал, что в тридцатых-сороковых годах девятнадцатого века слово "былина" уже было в ходу у крестьян Вологодской губернии (с ударением на последний слог - "былина") и именно в значении песни про богатырей, и в Архангельской и Олонецкой губерниях оно обозначало то же ("положи-тко полтину, я и спою былину"). Полвека спустя, в 1953 году, в поддержку Архангельского высказался П. Д. Ухов, сославшись на сибирские записи собирателей фольклора середины XIX века ("былина - слово сибирское"),
И откуда что брала -
А куды разумны шутки.
Поговорки, прибаутки,
Небылицы, былины
Православной старины -
писал Пушкин о мастерице сказывать сказки, Пахомовне. Однако исследователи - в особенности принадлежащие к школе Проппа - настойчиво повторяют, как доказанную истину, мнение Всеволода Миллера, хотя он, казалось бы, один из корифеев нелюбимой ими "исторической" школы. Дело в том, что последователям Проппа очень важно подчеркнуть - ни к какой "были", то есть исторической конкретике, былины якобы не восходят.
Правильнее, наверное, будет всё же считать слово "былина" редким, но народным по происхождению термином, вполне отражающим отношение сказителей к эпосу ("не сказка-побаска, а быль бывалая").
Тридцатилетние усилия собирателей-первопроходцев сделали возможными в шестидесятые годы XIX века издание "Песен В. П. Киреевского" и открытие П. Н. Рыбниковым онежских былин. На Русском Севере обнаружился кладезь фольклора и эпоса, и эти суровые края стали почти на сто лет местом паломничества фольклористов. Иногда их поэтично величали "Исландией Русского эпоса". Именно на далёком острове в Северной Атлантике лучше всего сохранились скандо-германские предания, восходящие иногда к эпохе Великого переселения народов, падения Рима и нашествия гуннов Аттилы. Сравнение красивое, но неточное. Дело в том, что немалая часть преданий, сохранившихся в Исландии, была не забыта и в тех краях, где происходит их действие - во фьордах Скандинавии, на берегах Рейна и Дуная. В то же время под самым "стольным городом Киевом" мы не найдём и следа былинных преданий. Ниже мы подробно рассмотрим причины такого странного положения.
Глава 3. Мифы, заимствования или история? Школы былиноведения до Октября
Обычно былиноведение XIX - начала XX веков делят на ряд школ. Конечно, в те времена научные школы не приобрели ещё того характера политических партий или религиозных сект, как во второй половине XX столетия. В наше время почти невозможно стать последователем И. Я. Фроянова человеку, начавшему научную карьеру как последователь идей Б. Д. Грекова, последователь В. Я. Проппа не примкнёт к исторической школе Б. А. Рыбакова, а сторонник "неонорманнизма" В. Я. Петрухина, Р. Г. Скрынникова и Л. С. Клейна вряд ли станет в ряды учеников А. Г. Кузьмина. Фраза: "Вашу руку, коллега, - вы меня убедили" - почти немыслима в научной дискуссии конца XX - начала XXI веков - по крайней мере в среде лингвистов, фольклористов или историков.
В XIX веке, напротив, известен целый ряд таких примеров. Так, Всеволод Миллер и Ф. И. Буслаев, начинавшие как видные представители соответственно теории заимствований и мифологической теории, примкнули впоследствии к исторической школе.
Но всё же в фольклористике XIX века довольно отчётливо выделяется ряд направлений, а именно: мифологическая школа (её иногда ещё называют солярно-метеорологической), компаративистская школа (попросту говоря, школа заимствований), наконец, историческая школа. И, знакомясь с этой эпохой былиноведения, не принимать их во внимание невозможно.
Возникшая в первой половине XIX века в Германии под влиянием романтизма и разочарования в мифах "Просвещения", мифологическая школа в нашей стране была представлена такими, подчас мирового значения, фигурами, как А. Н. Афанасьев, Ф. И. Буслаев, Орест Миллер и многие другие. В последние годы, после почти полутора-векового перерыва, несколько раз был переиздан фундаментальный труд Афанасьева, трёхтомник "Поэтические воззрения славян на Природу". Несколько менее повезло с издателями работам Буслаева, тем не менее подборка его статей, изданная под общим заголовком "Народный эпос и мифология", изданная в Москве в 2003 году, доступна любому любознательному читателю.
Мифологическая школа называлась так потому, что её приверженцы возводили сюжетные основы былин и их быт к мифологии. В мифологии они, в свою очередь, видели аллегорическое описание явлений Природы, преимущественно грозы, дождя и других погодных явлений. Боги казались им воплощениями Солнца и Грома, демоны - туч или зимних холодов. Оттого возникло другое название этой школы - солярно-мифологическая.
В глазах этих учёных былины сами по себе были дохристианской, догосударственной архаикой, слегка прикрытыми христианскими именами мифами о Русских Богах. Во Владимире Красно Солнышко видели, как легко догадаться, Солнечного царя Даждьбога. Илью Муромца через посредство Ильи Громовника отождествляли с небесным воителем, Громовержцем Перуном. Богатырский меч (а равно и палица, копьё, стрела) становился молнией, вражьи орды - тучей. Илья, по их мнению, сидел на печи, скованный болезнью - а на деле зимней стужей, - пока чудесные странники (осенние тучи) не напоили его живительной влагой (дождём). Тогда он обретает силу, и со стрелами-молниями отправляется на бой с Соловьем-разбойником, воплощением зимних ветров.
Иногда, впрочем, внутри былинного эпоса всё же выделяли "старших" и "младших" богатырей. Выражение "старшие богатыри" встречается в одной былине об Илье Муромце.
Старшии богатыри дивуются:
"Нет на поездку Ильи Муромца!
У него посадочка молодецкая,
Вся поступочка богатырская".
Первым предложил выделять их славянофил Константин Аксаков, и Фёдор Иванович Буслаев поддержал его. Оба они понимали под "старшими" богатырями тех, в ком языческое, "титаническое" начало выступает слишком уж очевидно, - исполина Святогора, князя-оборотня Вольгу Всеславича, волшебного пахаря Микулу Селяниновича. Следует, однако, отметить: сам эпос не проводит чёткой грани между "старшими богатырями" и прочими героями былин.
Толкование былин, как "замаскированных мифов", было очень натянутым. Сохранилось немало культур, в которых отдельно и независимо существовали мифы и эпические предания о героях. Пураны и итихасы Индии, мифы и легенды Эллады, мифологические и героические песни "Старшей Здды". Зигфрид побеждал дракона - и Тор побеждал Змея, но Зигфрид явно не был "историфицированным Тором", как и Геракл, победитель Лернейской Гидры, не представлял собою очеловеченную, приземлённую версию змееборца Аполлона. Наивные методы мифологистов позволяли свести к всё той же солнечно-погодной схеме жизнь любого исторического персонажа. Первым это подметил француз Жан Батист Перес - и с истинно французской лёгкостью и остроумием сочинил памфлет, в котором с серьёзным видом, по всем правилам "мифологической" теории, доказывал, что Наполеон Бонапарт не кто иной, как… солнечный миф. В самом деле - его имя означает Наи Аполлон, Истинный Аполлон, фамилия Бонопарте, "благая часть", обозначает власть Солнца над светлой частью суток, днём, и летом - тёплой половиной года. Кстати о Лете - мать Наполеона звалась Летицией, а мать Аполлона - Латона или Лето - не ясно ли, что это одно и то же?! Двенадцать маршалов Наполеона - это знаки Зодиака, его дети - времена года, поверженная им гидра революции (ре-волюта, извивающаяся!) - это змей Пифон, поражённый Аполлоном, и так далее и тому подобное. Английский этнограф Эдуард Тэйлор писал в 1871 году: "Нет такой легенды, аллегории или детской песенки, которая была бы в безопасности от всюду проникающего мифолога-теоретика… Нетрудно также указать на солнечные эпизоды, олицетворённые в исторических характерах, выбранных с известной осмотрительностью. Так, Кортес, высаживающийся в Мексике и принятый ацтеками за самого Кетцалькоатля, жреца Солнца, возвращается с Востока для возобновления своего царства света и славы. Подобно Солнцу, покидающему Зарю, он покидает жену своей молодости и в более зрелую пору изменяет Марине ради другой невесты. Подобно Солнцу, блестящая, победоносная карьера его только на закате жизни омрачается тучами печали и немилости.
Даже жизнь Юлия Цезаря может быть подведена под схему солнечного мифа. В какую бы страну он ни являлся, он приходит, видит, побеждает. Он покидает Клеопатру, устанавливает солнечный год, умирает от руки Брута, подобно Зигфриду в песне о Нибелунгах, умирающему от руки Хагена, и, падая под множеством ударов, обагрённый кровью, он завёртывается в тогу, чтобы умереть во тьме".