Они обнаружили слишком мало: керамику, естественно разбитую и целую – изящные тонкостенные, красиво украшенные изделия, которые можно было найти по всей Месопотамии того времени; посуду – не повседневную, а хрупкую и дорогую, по-видимому сделанную для сливок общества; несколько незначительных бусин, безделушек, амулетов и терракотовых статуэток. Но в основном археологи находили золу и рыбьи кости в огромных количествах: под полом, за стенами, на алтарях и даже в специально отведенных для этого комнатах. Изучение костей показало, что, возможно, священные ужины с рыбой играли важную роль в каких-то проводившихся здесь религиозных ритуалах.
Первые верующие пришли, вероятно, с отдаленных берегов Абзу – лагуны Эриду. Наверное, случилось что-то, что привлекло путешественников и было признано ими духовной силой, сверхъестественным влиянием, которое греки называли numen – Одобрение Бога. Египтолог Энтони Донохью показал, что несколько, а быть может, и большинство крупных религиозных центров Древнего Египта было построено в тех местах, где египтяне видели образы своих богов в природном ландшафте. В Эриду нет скал – только песок, ил и соль. Но вероятно, здесь произошло какое-нибудь событие – разразилась сильная буря и сверкнула огромная молния – на всю долину Евфрата, или здесь с громовым раскатом упал метеорит, пробил толстую корку и высвободил, словно чудом, из-под земли пресные грунтовые воды (к такому выводу пришла исследовательская группа в Южной Африке), или на поверхность поднялась прохладная пресная вода вопреки безжалостно палящему солнцу над солеными болотами. Можно допустить, что визиты сюда людей были сначала случайными, приуроченными к краткому сезону подъема воды, когда болото становилось озером порядочного размера, как это иногда бывает и в наши дни. Приходившие люди, вероятно, принадлежали к различным социальным группам; это могли быть те, кто проводили остальную часть года далеко друг от друга, относились к разным культурам, говорили на разных языках и уж точно придерживались собственного образа жизни. Даже сегодня любой человек, знакомый со страной, вроде Мали в Западной Африке, в которой все еще господствуют старые обычаи, знает, как быстро далекий барабанный бой из деревни, в которой танцуют танец в масках, может привлечь сотни людей из окрестных мест к берегам реки Нигер – земледельцев, говорящих на языке бамбара, рыбаков народа бозо, кочевников-фулани, торговцев из племени сонгхей.
Легко догадаться, что те, кто приходил к священному Абзу, объединялись на ритуальном праздновании богатого улова на болотах: в самых древних культурных пластах, раскопанных на этом месте, нашли массу раковин пресноводных моллюсков. Для наших предков пища никогда не утрачивала своего ритуального значения (как и в наши дни для верующих людей). Здесь, в Эриду, с его мистическими ассоциациями, священный прием пищи должен был быть серьезным, хотя и не обязательно торжественным событием. И из этого регулярно повторявшегося, может, ежегодно, а может, и раз в месяц мероприятия у священного болота на берегу моря постепенно сложилась совершенно новая групповая идентичность – "те, кто пришел к Абзу". Эти первопроходцы-поселенцы Южной Месопотамии самим своим присутствием и живучестью демонстрировали свой выбор – изменить земной ландшафт и обеспечить себе другое, лучшее будущее. Религиозные обряды, которые они исполняли у кромки воды, навсегда должны были связать божественный дух Абзу с этой верой.
Однажды – невозможно сказать, после скольких веков, – люди решили, что нужно построить постоянное святилище для их водного духа прогресса в виде небольшой часовни. Его прочность была поразительно необычной для этой местности. В то время как "те, кто пришел в Абзу", подобно всем остальным жителям этого края и местным арабам, которые жили в домах, построенных из связанного в пучки и переплетенного тростника, задуманный ими памятник решили построить из кирпича. Это стало сигналом, свидетельствовавшим о начале нового этапа в истории.
Культуру, как подчеркнул британский археолог Колин Ренфрю, не следует рассматривать как нечто, просто отражающее общественную реальность; вместо этого она может быть процессом, с помощью которого эта реальность получает свое существование. В своей книге "Предыстория: как сложился человеческий разум" Ренфрю рассматривает, что происходит, когда задумывается проект постоянного памятника.
"Чтобы осуществить его, довольно небольшой группе жителей территории, о которой идет речь, нужно вложить огромное количество своего времени. Им также может понадобиться помощь соседей, проживающих на прилегающих территориях, которых, без сомнения, стимулировала к этому перспектива поучаствовать в местном праздновании и пире. Можно представить себе, что, когда строительство памятника было закончено, он сам по себе мог стать местом дальнейших ежегодных церковных служб и празднеств. С той поры он служил и как место захоронения, и как общественный центр этой территории".
Так памятник становится центром того, что вскоре появится как непосредственный результат их деятельности, – соседской общины.
Более того, в этом уголке мира, где часто с пустыни дуют ветры, несущие песок, сглаживающий все знакомые приметы местности, направления течения рек всегда меняются, и гибельные наводнения часто уничтожают всякую отметку, которую люди пытаются оставить на ландшафте, постоянный памятник имеет особенно большое значение. Внезапно включенный в меняющийся калейдоскоп повседневной жизни, он внушает чувство непрерывности и, следовательно, чувство истории и времени. Человек может посмотреть на эту постройку, подумать: "Мой предок помогал ее строить" – и почувствовать связь со своими корнями, родом и давно исчезнувшим прошлым. А повторявшиеся расширение и усовершенствование постройки, всегда тщательно сохраняющие остатки старины под или внутри своей структуры, выступали в роли видимого издалека символа той веры в прогресс и развитие, материальным следствием которых являлся этот памятник.
Эта идея не осталась не замеченной соседями Эриду. Этот первый памятник – воплощение страны Шумер служил для них вдохновением, примером и образцом для подражания. С годами поблизости сформируются новые общины верующих, и другие храмы другим богам будут "посеяны, как брошенные в почву семена", по всему этому региону, где долины Тигра и Евфрата тянутся к Южному морю.
Существуют неясные воспоминания о тех временах в той версии истории, замаскированной, идеализированной и политизированной в гораздо более поздних мифах, которые шумеры и их потомки сочинили о своем происхождении и богах. И всегда с той поры, пока существовала месопотамская цивилизация, они помнили, что каждый город был основан по повелению собственного особого божества как его или ее обитель на земле. Названия городов писали с помощью символа, означавшего "бог", знака-символа имени бога и символа, определявших "место": "Ниппур" писали как "бог-Энлиль-место", а "Урук" – "бог-Инанна-место" (шумерские клинописные значки-слова или логограммы обычно изображают заглавными буквами латинского алфавита).
И с той поры бога, почитаемого в Эриду, помнили как вдохновителя и основоположника ремесел цивилизации. В несколько неожиданном ракурсе его помнят и по сей день.
Топографические названия – топонимы, то есть названия рек, гор и долин относятся к самым консервативным и архаичным реликвиям человечества. В Англии реки Хамбер и Уз получили свои названия на неизвестном языке и носят их со времен неолита; во Франции место под названием Париж увековечивает память о кельтском племени железного века – паризиях.
То, что достоверно в отношении земли, еще более достоверно в отношении неба, которое со временем меняется меньше. Названия, под которыми мы знаем созвездия и знаки зодиака, в основном относятся ко временам древних греков; некоторые, вроде Льва и Быка, мы унаследовали от вавилонян. А одно название, вероятно, даже еще более древнее: далекое, очень слабое, но все еще звучащее эхо истории, которую древние рассказывали о боге, дом которого был построен в Эриду. Если вы живете в Северном полушарии и выйдете с картой звездного неба между девятью и десятью часами в безоблачный сентябрьский вечер, глядя на южный горизонт, то увидите группу слабо светящихся звезд, расположенных в форме треугольника. Они составляют созвездие Козерога. Нелегко различить, но, приложив к этой фигуре воображение, вы сможете увидеть в ней морского козла, верхняя часть туловища которого – козел, а нижняя – рыба. Это, вероятно, самое древнее созвездие, которое было замечено, наверное, потому, что в древние времена зимнее солнцестояние – самый короткий день в году – происходило тогда, когда солнце находилось в созвездии Козерога. И может быть, потому, что образ, выложенный звездами, с самого начала отождествляли с богом прогресса Эриду.
Одним из магических моментов древней истории Месопотамии является то, что она проливает свет на происхождение многого из того, что характерно для нашего мира в части религиозных мифов. Разумеется, имеется в виду не то, что религия впервые зародилась здесь, на аллювиальной равнине к северу от Персидского залива. Религии, безусловно, столько лет, сколько и самому человечеству, и даже больше; ее возникновение относится к тем временам, когда наши предки, существовавшие на Земле до появления человека, начали хоронить своих мертвых с определенными ритуалами. Но здесь, на этой земле, где началась их новая жизнь, поселенцам пришлось повторять процесс создания религии. Мы можем быть свидетелями того, как появились по крайней мере некоторые рассказы о богах, увидеть, сколько месопотамских божеств возникло в человеческой фантазии как олицетворения, ипостаси сил природы.