Городской совет этим не удовлетворился. В 2008 г. местные власти провели новое исследование с целью выяснить, как самоуважение детей и взрослых связано с условиями их развития, включая телесные наказания. Оказалось, что взрослые с высокой степенью самоуважения телесно наказывают своих детей почти вдвое реже тех, у кого самоуважения маловато. В частности, политики и чиновники с низкой степенью самоуважения наказывают своих детей физически значительно чаще, чем с высокой. Телесные наказания отрицательно сказываются и на детях. Дети с высокой степенью самоуважения чувствуют, что взрослые относятся к ним внимательно, выслушивают их и т. д. Зато дети с низким самоуважением значительно чаще испытывали телесные наказания со стороны своих родителей и опекунов. В целом исследование показало, что когда взрослые причиняют им боль, дети воспринимают это послушно и терпеливо. Но такая реакция типичнее всего для детей с низким самоуважением. Эти дети редко высказывают взрослым свои подлинные мысли и чувства. Иными словами, телесные наказания тормозят формирование гражданственности и социальной активности. Может быть, эта информация поможет дальнейшему смягчению нравов?
Остается пожелать городскому совету Кавасаки успехов в его трудной работе. Похоже, что там городские власти не используют детей для собственного пиара, а действительно любят их.
Подведем итоги.
1. Телесные наказания – древнейшая и универсальная форма дисциплинирования детей, однако оценить их смысл, функции и историческую динамику можно лишь в широком социокультурном контексте.
2. Подобно тому, как образ ребенка – плоть от плоти принятого в обществе образа человека, так и степень распространенности и интенсивности телесных наказаний детей – плоть от плоти принятых в обществе форм наказания и дисциплинирована взрослых.
3. Эволюция отношения к телесным наказаниям и соответствующих педагогических практик содержательно и статистически связаны с целым рядом социально-экономических и культурных факторов (социальная сложность, культура насилия, количество социализаторов, неравенство возможностей и власти и т. д.), соотношение которых проблематично.
4. Один из главных факторов, определяющих распространенность телесных наказаний детей, – религиозные установки и ценности, причем различные религии в этом отношении неодинаковы.
Глава 2 НЕМНОГО ИСТОРИИ
Цивилизации основывались и поддерживались теориями, которые отказывались подчиняться фактам.
Джо Ортон
От религиозного дискурса к педагогическому
Если от кросскультурных, этнографических и религиоведческих исследований перейти к обычной нарративной истории, то телесные наказания детей представляются всеобщими, но далеко не единообразными. Особенно много вариаций наблюдается в приписываемых им смыслах и в способах их легитимации. Чем большая ценность и автономия приписывается ребенку и чем сложнее становится процесс его социализации, тем сильнее религиозный дискурс дополняется, а затем и вытесняется педагогическим, в фокусе которого стоит подразумеваемая забота о благе ребенка. Однако эмпирические данные на сей счет фрагментарны и выглядят скорее иллюстративными, нежели доказательными.
Уже в античной Греции стили воспитания детей и тем более методы их дисциплинирования не были единообразными.
В Спарте, где воспитание детей было коллективным и нацелено прежде всего на подготовку воинов, дисциплина была суровой и единообразной, причем следили за ней не только взрослые воспитатели пайдономы, но и их помощники из числа старших подростков – ирены, или эйрены. При посвящении в эйрены, 14-летних мальчиков подвергали различным болезненным испытаниям, в том числе публичной порке, которую они должны были вытерпеть без стонов и слез. После этого они становились помощниками пайдономов в физической и военной муштре остальных подростков и получали право физически наказывать их.
В Афинах система социализации детей была более дифференцированной и индивидуализированной. Мальчиков здесь воспитывали отдельно от девочек, а коллективное воспитание дополнялось домашним. Без телесных наказаний не обходилось ни то ни другое.
По словам Платона, "ребенка гораздо труднее взять в руки, чем любое другое живое существо. Ведь чем меньше разум ребенка направлен в надлежащее русло, тем более становится он шаловливым, резвым и вдобавок превосходит дерзостью все остальные существа. Поэтому надо обуздывать его всевозможными средствами…" (Платон. Законы, 808 d).
Какими именно?
"Хорошо, если ребенок добровольно слушается; если же нет, то его, словно кривое согнувшееся деревцо, выпрямляют угрозами и побоями" (Платон. Протагор, 325 d).
О том, что детям по природе свойственно непослушание, которое приходится преодолевать силой, пишет и Аристотель (Политика, VII, 17)
Самые жестокие телесные наказания древнегреческая мысль ассоциирует не с родителями, а с учителями. В классической Греции "педагог" – это доверенный раб, часто иноземного происхождения, которому отец доверил уход за своими детьми. Так как родители поручали педагогу самую неприятную, "грязную" часть воспитательной работы, неприязнь ребенка обращалась прежде всего на него. Античные авторы часто пишут о педагогах иронически, как о ни к чему не пригодных угрюмых ворчунах и придирах. Позже появляется даже выражение "кислое и педагогическое лицо" (см.: Безрогов, 2008). Если прогрессивные авторы Нового времени сравнивали школу, основанную на принуждении, с казармой, то Ксенофонт, наоборот, сравнивает жестокого полководца Клеарха с учителем:
"В нем не было ничего привлекательного, он всегда был сердит и суров, и солдаты чувствовали себя перед ним, как дети перед учителем" (Ксенофонт. Анабасис, 2:12–13).
Важно иметь в виду, что педагог не столько обучал ребенка (этим занимались специально обученные профессиональные и дорогие учителя-наставники), сколько дисциплинировал его. Технику и инструменты порки античные авторы подробно не описывают (возможно, из уважения к свободнорожденным детям).
Хотя в целом телесные наказания считались нормальными, некоторые древнегреческие философы ставят под сомнение их эффективность, особенно применительно к обучению. Согласно Пифагору (VI в. до н. э.), "правильно осуществляемое обучение… должно происходить по обоюдному желанию учителя и ученика", "всякое изучение наук и искусств, если оно добровольно, то правильно достигает своей цели, а если недобровольно, то негодно и безрезультатно".
В дальнейшем это становится фундаментальным положением древнегреческой теории воспитания – пайдейи.
В отличие от раба-педагога, наставник-философ всегда описывается уважительно. Статусно-возрастные различия не исключают некоторого равенства. Это взаимоотношения свободных людей, ведущих диалог, в котором силовые аргументы не работают.
"Все античные тексты порицали тех, кто пытались вернуть (или сохранить) рестриктивный контроль педагога над повзрослевшим воспитанником – независимо от того, насколько этот контроль был полезен и защитителен" (Безрогов, 2008).
Понятие Учителя с большой буквы, к которому позже апеллирует христианство, формируется именно здесь.
Если качество учителя можно было обсуждать, то родительская, особенно отцовская, власть, какова бы она ни была, сомнению и критике не подлежала. Аристофан в комедии "Облака" описывает "модернового" сына Фидиппида, который после обучения у Сократа осмелился возражать своему отцу Стрепсиаду и даже поднял на него руку, в результате чего возник следующий диалог:
Стрепсиад
Но не в обычае нигде, чтоб был сечен родитель.
Фидиппид
А кто обычай этот ввел – он не был человеком,
Как ты, да я? Не убедил речами наших дедов?
Так почему же мне нельзя ввести обычай новый,
Чтоб дети возвращать могли родителям побои?
А порку, что досталась нам до нового закона,
Смахнем со счетов и простим за давностию срока.
Возьмите с петухов пример и тварей, им подобных,
Ведь бьют родителей у них, а чем они отличны
От нас? Одним, пожалуй, тем, что кляуз они не пишут.
Очевидно, что комедиограф не столько проблематизирует взаимоотношения отцов и детей, сколько пародирует несимпатичные ему "современные" нравы.
Споры о целесообразности телесных наказаний детей шли и в Древнем Риме. Телесные наказания, сколь угодно жестокие, были неотъемлемым компонентом отцовского права жизни и смерти над всеми чадами и домочадцами, которого никто не оспаривал. Совсем другое дело – учитель. Философ Либаний (314 – около 393 г. н. э) говорил, что весла бьют по поверхности моря легче, чем плеть педагога по спине ребенка. По словам римского историка Светония (ок. 70 – ок. 140), к будущему императору Клавдию педагогом нарочно приставили варвара, бывшего конюшего, чтобы он его жестоко наказывал по любому поводу. "Твой гнев с трудом оставляет палку", – жаловался поэт Марциал.