Наконец, как это предполагалось выше в квадратных скобках, общая тифоническая стадия (или стадии) - осевая, праническая и образная - в некоторых отношениях подобна всему оральному (особенно орально - садистическому) периоду, описанному в психоанализе. Однако сама тифоническая область простирается назад к "алиментарному" уроборосу и вперед - до анального и фаллического аспектов последующих стадий развития.
| ОСЕВАЯ и ПРАНИЧЕСКАЯ САМОСТЬ | |
| познавательный стиль | чувство; сенсомоторика; беспричинность; осевые образы; экзоконцептуальность |
| формы эмоционального проявления | элементарные эмоции (страх, жадность, гнев, удовольствие); пранический уровень |
| волевые или мотивационные факторы | непосредственное выживание; принцип удовольствия - неудовольствия |
| формы времени | конкретность, моментальность, преходящее настоящее |
| разновидность самости | осевая - телесная, праническая, сенсомоторная, нарциссическая |
Образное тело
Возникновение у младенца способности к активному созданию образов отмечает решающий момент в его развитии. Наиболее важно то, что образы позволяют ему постепенно строить протяженный мир объектов и расширенную форму времени; и то и другое значительно способствует установлению "объектного постоянства" [294]. С помощью конкретного образа, сначала неточного, размытого и недвойственного, но затем все более и более определенного, младенец начинает великое конструирование нового типа окружающей среды и нового самоощущения. Это конструирование, согласно Пиаже, ведет к окончательному завершению сенсомоторных сфер и одновременно начинает проникать далеко за их пределы.
Если первым значимым осевым образом считается образ груди, то первым значимым конкретным образом будет "материнское" (Салливэн) [359], ибо "первым объектом для любого индивида является его собственная мать" [46]. Как пишет Салливэн: "Это очень смутный образ [материнское], который постепенно начинает выделяться в качестве чего‑то, не являющегося частью самого индивида" [46]. Кроме того, как своего рода продолжение и преобразование разделения между хорошей и плохой грудью, "то материнское, что способствует чувству благополучия или эйфории, характеризуется как "Хорошая Мать". Когда же оно каким‑либо образом беспокоит индивида, еще один "комплекс впечатлений" становится "Плохой Матерью" [46]. Иными словами, младенец таким образом вступает в решающие, но довольно длительные отношения с Великой Матерью, которые на телесном плане разыгрываются как экзистенциальная (жизнь или смерть) драма между индивидуальным организмом и его материнским окружением [25]. Этот спор настолько значим, что, согласно Эрику Эриксону, он оказывается связанным не более и не менее как с конфликтом между фундаментальными доверием и недоверием [108].
Можно также отметить, что всю эту стадию развития (простирающуюся назад до осевого/пранического уровня, а вперед - до анального и даже фаллического), интенсивно изучали Юнг и его последователи как "сферу материнского символизма" [279], а фрейдисты - как стадии "доэдиповой матери" [57]. Оба эти исследования были стимулированы сделанным Бахофеном монументальным открытием культа Великой Матери (как бы лежащего в основе всех патриархальных религий) [17]. Но "злая, пожирающая мать, и добрая мать, дарящая свою любовь, являются двумя сторонами одной великой… Богини - Матери, образ которой доминирует на этой стадии психического развития". [279].
По мере того как младенец создает и организует сложный комплекс образов и впечатлений материнского и других важных объектов окружения, он одновременно приступает к конструированию нерефлексивных образов себя, обычно называемых на этой стадии "телесными образами". Это просто "образные картинки" физического или осевого тела, и чем они "ближе" к физическому или осевому телу, тем более точными они считаются [339]. "Благодаря совпадению во времени внешних тактильных с внутренними сенсорными данными, собственное [осевое] тело становится чем‑то отдельным от всего остального мира, что дает возможность отличать себя самого от не - себя. Сумма умственных представлений [осевого] тела и его органов, так называемое образное тело [или телесный образ], составляет [на этой стадии] идею "Я" и потому фундаментально важна для будущего формирования "эго" [120].
Согласно Салливэну, начальные образы самого себя, как таковые, это просто "хороший я", "плохой я" и "не я", что, как мы можем добавить, обычно коррелирует с Хорошей Матерью, Плохой Матерью и Пожирающей Матерью вместе со всем "узлом впечатлений", отражающих ход борьбы бытия против недействительности, остро ощущаемой на этом уровне телесной самости [359]. В связи с фундаментальной недифференцированностью организма на этом этапе, можно также отметить, что данную стадию обычно считают бисексуальной с характерным взаимоперекрытием органов чувств [120], [279], [138].
Теперь давайте вернемся к самому образу, так как для нас важнее всего то, что на рассматриваемом уровне развития многие объекты, не находящиеся в непосредственной близости, могут представляться с помощью образов. То есть, младенец начинает воображать или рисовать в уме существование отсутствующих в данный момент объектов (это отличает настоящий образ от осевого: последний может представлять только присутствующие объекты, а настоящий - и те, которые не присутствуют). Следовательно, имеющаяся у младенца матрица опыта до какой‑то степени распространяется во времени посредством символов и представлений [7]. Ребенок начинает вступать в мир протяженной, но пока что случайной серии моментов. Он движется в длящемся настоящем, через которое проплывают неорганизованные образы прошлых событий и случайные образы будущих возможностей [359].
На этом этапе образы, судя по всему, действуют в форме, названной Салливэном "паратаксической", когда "недифференцированная целостность опыта разбивается на части, логически еще никак не связанные. Они "просто случаются" вместе или порознь, в зависимости от обстоятельств. Процесс аналогичен грамматическому условию "паратаксиса", обозначающего расстановку предложений одно за другим без всяких соединительных союзов "и", "или" и т. п. для показа логических связей между ними. Ребенок безоговорочно, без рефлексии принимает то, что он испытывает, как естественное. Здесь нет постепенного процесса символической деятельности, и не бывает никаких выводов. Опыт переживается как моментальные, не связанные друг с другом организмические (телесно - самостные) состояния" [46].
Паратаксическая форма приблизительно эквивалентна тому, что Фрейд определил как до - логический "первичный процесс", поскольку "в случаях паратаксического (познания) имеет место реакция, вытекающая из организации по типу первичного процесса" [7], [23]. Этот вид организации фон Домарус обозначил как "предикатную" или "частичную тождественность": объекты воспринимаются как тождественные, если они имеют заметные выделяющие общие признаки или части, и таким образом классы объектов смешиваются с отдельными членами класса; а каждый из членов класса - со всеми остальными [7], [23]. Так, к примеру, первичный процесс не способен проводить четкие различия между пещерой, ящиком, маткой и чашей, потому что все эти объекты имеют общее качество "пустотности" и общую часть "вход, входное отверстие". Все они относятся к классу "пустых объектов со входом", и таким образом каждый объект видится тождественным любому другому, и один объект может быть целым классом, а целый класс, в свою очередь, может быть заключенным полностью в одном - единственном объекте. Как бы то ни было, "в самой чистой своей форме объекты принадлежат первичному процессу" [7], и именно этот факт ответственен за феномены "замещения" (один объект "становится" другим) и "конденсации" (целый класс объектов полностью растворяется в одном члене класса) [135].
Позже я объясню различие между инфантильным первичным процессом и более высокими формами фантазии (которые мы будем называть образным видением). Низшая фантазия - первичный процесс - может служить бесконечным источником неприятностей, тогда как процесс высшей фантазии - это бесконечный источник творческих способностей. Первичный процесс, по существу, является разновидностью магического познания, смешивающего предмет с предикатом и целое с частью (то есть оно неспособно отличать члена класса от самого класса) [23]. Равным образом, первичный процесс имеет тенденцию путать субъект и объект, и о нем, наверное, лучше думать как о каком‑то "загрязнении" субъективной психики материальным миром. Поскольку на данной стадии субъект и объект только начинают дифференцироваться, то ее познавательный стиль также имеет тенденцию к "спутанности" или недифференцированности. Пиаже объясняет это так: