Ротный приказал: разведать подход к опорному пункту, выявить огневые точки на западной окраине деревни, часовых снять, войти в деревню и взять под контроль крайние дома. Связных отправлять в три этапа: когда разведают подходы, когда снимут часовых и когда займут крайние дома. Дома, при любом раскладе, предстояло удерживать его до подхода взводов. С востока тем временем войдет батальон.
Лыжи скользили беззвучно, как в пуху. Снег, который, кажется, усилился с тех пор, как они оторвались от лесной опушки, глушил звуки, залеплял глаза.
Чем ближе деревня, тем медленнее они шли.
Поярков увидел, как сержант передвинул на грудь автомат. То же самое сделал и он.
Сержант Гречкин воевал с августа. Попал в окружение под Духовщиной. Вышел. В октябре был ранен под СпасДеменском, когда немцы прорвались к Москве. Почти месяц пролежал в госпитале в Подольске. Потом – запасной полк. С маршевым батальоном прибыл в дивизию. Отличный лыжник. Физически крепок. До ранения служил в разведроте. Там овладел приемами ножевого боя. Кто-то из хозвзвода выточил ему из вагонной рессоры несколько ножей, и при каждой свободной минуте Гречкин в своем отделении, как сказал об этом необычном занятии ротный старшина Печников, устраивал цирк. Ножи он между тем метал превосходно. Вся рота сбегалась посмотреть. Один только старшина Печников ворчал и отворачивался: "Баловство. Лучше бы гранаты бросать учил, а то боятся…" И правда, многие в роте гранат боялись и старались их сбывать соседям. Были и такие, кто "терял" карманную артиллерию по дороге, оставлял в окопах, закапывал под деревьями по время привалов.
На Гречкина старшина злился из-за того, что тот отказался дать ему нож для разделки теленка, привезенного из колхоза в качестве приварка "на поддержку Красной армии" перед самым наступлением. Сказал Печникову, что эти ножи его – боевые, а кроликов лупить надо кухонными… Конечно, Гречкину лучше было бы помолчать по поводу кролика. Теленок оказался вполне упитанным, и рота этим приварком питалась двое суток.
Остановились. Сержант уступил лыжню. Поярков проехал вперед и тоже остановился.
Вот она, деревня. Поярков не успел запомнить ее название, то ли Ольхи, то ли Клены.
И в это время в середине деревни заработал мотор. Неужели танк? Нет, на танк не похоже. Скорее всего, бронетранспортер. Значит, есть пулемет, возможно, крупнокалиберный. Крупнокалиберный пулемет, который к тому же может быстро перемещаться, – что могло быть сейчас хуже для них? Прогревают мотор. Пока он работает, надо воспользоваться хотя бы этим и войти под шумок в деревню.
Впереди взлетела ракета. Ее свет едва пробивался, терялся среди снежных зарядов и оказался бесполезным для ракетчика и потому неопасным для разведчиков.
Но он предостерегал, и они пошли осторожней.
Все. Стоп. Дальше двинулись трое: Гречкин, Антонов и Вязов. Остальные залегли.
Спустя несколько минут вернулся Антонов. Доложил: пулемет в крайнем доме, амбразура пробита в фундаменте, окна изнутри заложены бревнами, у дома часовой.
– Значит, сидят внизу, под полом, – сказал Поярков. – Скажи Гречкину: снять часового и ждать нас.
Снять часового… А если не снимет? Да нет, Гречкин справится. Поярков смотрел с надеждой на глыбистую спину сержанта. Гречкин справится…
Теперь оставалось ждать.
Поярков отправил первого связного и присел на корточки, машинально очищая автомат от снега.
На другой стороне деревни вспыхнула короткая пулеметная очередь. Нет, это не тревога – дежурный пулемет. А здесь у них пока тишина. Они не сделали ошибки. Все шло пока так, как надо.
Сколько времени прошло, Поярков не мог определить даже приблизительно, когда из снежной кутерьмы появился Антонов. Доложил:
– Все в порядке. Часовой снят. Вход в дом мы нашли. Гречкин и Вязов дежурят у входа. Немцы внутри. Слышно, как разговаривают. Человека три, не меньше. Пулемет из амбразуры убран. Все тихо.
Двинулись вперед.
Амбразура была заткнута клоком сена. Поярков нажал на затычку, и она легко подалась, бесшумно провалилась вовнутрь. Граната полетела следом, беспрепятственно и беззвучно, как в пустое дупло.
После взрыва дверь во двор отворилась, и в проем вывалился немец. Без оружия, в расстегнутом кителе и с растрепанными волосами.
Жарко натопили, подумал Поярков, наблюдая, как его скручивают разведчики.
Взводы входили в деревню.
А в центре и на восточной окраине заработали сразу не
сколько пулеметов. Затарахтела зенитная установка. Стреляла она короткими сериями, но часто. Началось. Работавший в центре села мотор взревел, набирая обороты.
– Броневик, – сказал сержант Гречкин.
Противотанковая граната у них была всего одна. Нес ее в своем вещмешке Вязов. Когда стало ясно, что бронетранспортер движется в их сторону, Вязов молча, не дожидаясь приказа, распустил лямки и достал гранату. Быстро собрал ее и побежал вдоль поленницы к соседнему дому. Через минуту исчез.
Взрыв ухнул вскоре. Сразу полыхнуло ярким огнем.
– Молодец, Вязов, – похвалил его Поярков.
Немец, взятый его разведчиками, вначале беззвучно трясся, потом зарыдал. Он раскачивался из стороны в сторону, зло мычал, и слезы катились по его озябшим щекам и тут же замерзали.
– Накиньте на него что-нибудь, а то околеет, – сказал Поярков.
Вязов не возвращался.
Бронетранспортер горел за проулком возле колодезного журавля. Горел ярко, как будто в него подбрасывали сухих дров. Видимо, занялась какая-то поклажа. Вязова нашли неподалеку. Он лежал ничком, уткнувшись лицом в рыхлый, черный от крови снег.
Глава 2
Освобождение Сталиногорска
"При этих обстоятельствах 2-я танковая армия не была в состоянии удержаться на рубеже Сталиногорск, р. Шат, р. Упа…"
Русский штык под ребро Гудериана. 2-я танковая армия растянула фронт и коммуникации. Попытка окружения противника в районе Венёва. Жуков торопит Голикова. Судьба генерала Голикова, ставшего после войны маршалом. Гудериан: "2-я танковая армия не была в состоянии удержаться на рубеже…" Конная группа генерала Мишулина. Стрелковые корпуса: ликвидация и восстановление. Кавалерийские дивизии 10-й армии переданы генералу Белову. Кто противостоял 10-й армии. Состав немецких корпусов и дивизий. Прав ли был Жуков? Размышления и выводы немецкого историка. Пока Гудериан ездил к Гитлеру, Голиков подступил к Белёву
Гудериан лихорадочно искал в обороне на стыке наших фронтов слабое место, чтобы обойти Тулу, охватить ее и ликвидировать этот непокорный плацдарм, сломать русский штык, который неприятно подпирал его в левый бок. Иногда казалось, что брешь пробита, прорыв начался. Но Ставка перебрасывала сюда новые части и снова закрывала фронт. 50-я армия генерала Болдина удерживала свои позиции, хотя порой это упорное стояние на своих рубежах ей обходилось очень дорого.
На московском фронте наступил такой период, когда и та и другая стороны дрались из последних сил. Но вот наступил переломный момент. Ставка накопила силы и начала теснить группу армий "Центр".
2-я танковая армия Гудериана растянула свой фронт восточнее Тулы и постепенно оказалась в своеобразном мешке. Глядя на этот мешок, где были сосредоточены основные части 24-го моторизованного и часть сил 57-го моторизованного корпусов, генерал Жуков конечно же вынашивал замысел отсечь эти дивизии противника здесь, в районе Венёва. И эту задачу должны были решить 10-я армия и кавкорпус генерала Белова.
Жуков жестко определил маршрут наступления армии: Михайлов – Сталиногорск. На основных направлениях дивизии получили полосу наступления до девяти километров, боевые порядки при этом были уплотнены максимально.
Правее 50-я армия повела наступление в юго-восточном направлении, чтобы придавить левый фланг венёвско-сталиногорской группировки противника. Дальше, к Алексину и Тарусе, атаковала 49-я армия генерала Захаркина в направлении Недельного и Калуги.
И все-таки в штабе Западного фронта просчитались: ни 50-я армия, ни конники 1-го гвардейского кавалерийского корпуса не смогли перехватить коммуникации противника и захлестнуть часть сил 2-й танковой армии в Венёвском мешке. Темпы их движения были достаточно высокими – до 12 километров в сутки. Но нужен был бросок, стремительный удар вперед с последующим охватом. Броска не получилось. Гудериан двигался быстрее. Он энергично выводил свои части, покидая мешок, и, ведя упорные арьергардные бои на ключевых позициях, вскоре выбрался из кризисной ситуации.
13 декабря Военный совет Западного фронта в очередной раз напомнил командарму-10: "10-я армия своей пассивностью и систематическим невыполнением приказов о занятии впереди лежащих рубежей и объектов срывает план операции фронта и дает возможность врагу отводить свои части и технику…"
Итак, Жуков торопил Голикова. Голиков торопил своих командиров дивизий. Но темпы движения вперед оставались по-прежнему недостаточными для маневра, который задумывал Жуков. Противник уходил из-под удара и на северном фланге Западного фронта, в районе Клина и Солнечногорска, и здесь, на юге.
Некоторые исследователи склонны винить в этом генерала Голикова. Дескать, он был больше штабным, а не полевым командиром, и это обстоятельство помешало ему более энергично наступать в декабре 1941-го.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА