Но через час проснулся он,
Внезапным громом пробужден.
Как эхо дальнее в горах,
Раздался крик в его ушах:
"Возьми! возьми!" - и смолкнул вмиг,
Как сон безличный, страшный крик.
Дрожа от ужаса, король
Воспрянул с ложа и, дотоль
Не знавший страха, за эфес
Схвативши меч свой, черный лес
Стал обходить. Но все кругом
Молчало в сумраке ночном;
Лишь крик из хаты лесника
Порой летел издалека,
Да лес шумел в ночной глуши,
Вселяя ужас в глубь души.Тогда, окутавшись плащом,
Он лег опять, и крепким сном
Заснул, и снова вся в нем кровь
Застыла в ужасе, и вновь
В ушах послышались слова:
"Отдай! отдай!" Но, как сперва,
Не мог дознаться он, кто смел
Их произнесть. Он в страхе сел,
Вкруг озираясь до тех пор,
Пока его усталый взор
Мог отличать стволы дерев,
При блеске звезд, от мглы лесов.
Тогда заснул он в тишине
И долго спал. Но и во сне
Ему все грезилось, что он
Не спит и также заключен
В сарай; что будто поутру
К его печальному одру
Пришел старик, гость прежних дней,
Который стал еще дряхлей,
И будто, наклонясь над ним,
Сказал с усмешкой, с видом злым:
"Возьмешь, отдашь ли - нужды нет!
Сейчас родившийся на свет,
Во что б ни стало, должен сесть
На твой престол - тебе не в честь".При звуке этих страшных слов
Король вскочил с соломы вновь
И взор уставил в лес опять.
Где и не думал день светать.
Насильно гнал он сон от глаз,
Полночных призраков страшась.
Но дум мучительных полет
И утомленье от охот
Его клонили к сну, и он
Еще раз погрузился в сон,
И спал до той поры без грез,
Пока в верхах густых берез
Блеснуло утро в серебре.
Тогда, продрогнув на заре,
Король проснулся и в мечтах,
О смысле скрытом в этих снах,
Пошел к избушке лесника.
И он находит бедняка
В ней на коленях, в скорби злой,
Упавшего на одр немой,
Где, недвижима и бледна,
Лежала мертвая жена,
И где, меж мертвой и живым,
Прекрасен, свеж, как херувим,
Новорожденный мальчик спад.
Король в дверях в раздумьи стал,
Чтоб не мешать отцу, но тот
Не примечал его приход
И горько плакал. Между тем
Король стоял, от злобы нем:
Ему тут бросился в глаза
Его злодей, его гроза
И чем он долее смотрел,
Тем пущей яростью кипел
В нем дух, и ярость крепла в нем
При виде парня в горе злом.
Он думал с бешенством, что вот,
Прервется древний царский род,
Что уж последний в роде он,
Что тот, кому назначен трон,
Кем свергнется он с высоты,
Возник, о, срам! из нищеты
В приюте бедности, куда
Не входит радость никогда.Здесь на соломе, недвижим,
Лежал бездушный труп пред ним.
Лишь в дверь луч света проникал
В избу и грустно освещал
Избитый глиняный в ней пол,
Постель на шатких козлах, стол,
Да вместо стульев два-три пня;
Котел висевший у огня;
Горшок с похлебкой для больной,
Не тронутый ее рукой;
Стакан из дерева, сундук;
В углу кленовый старый лук
И подле лука три стрелы
С тупым железом, тяжелы
И безобразны, да клюку:
Вот все что Бог дал бедняку!О! долго будешь помнить ты,
Король, приют сей нищеты
И эти стены, и не раз
Ты вспомнить с ужасом тот час,
Когда увидел пред собой,
Как слезы горькие рекой
Лились на нищенский тулуп,
Наброшенный на этот труп;
Как убивался, в горе дик,
Над мертвой женщиной лесник,
И как, покинутый вполне,
Ребенок плакал в тишине, - -
Твой злейший враг, кому сужден
Удел высокий сесть на трон!Пока смотрел на эту голь
И бедность грязную король, -
Вдали раздался звук рогов,
И он узнал знакомый зов;
И вскоре стал еще слышней
Крик приближавшихся псарей.
Тогда, прижавши рог к губам,
Он резкий позыв подал сам,
И лишь назад взглянул, как вот,
Сквозь чащу ломится народ
И на поляну перед ним
Выходит строем боевым,
И криком радости живой
Его приветствует весь строй.Лесник, услыша криков гул,
Лицо к прибывшим повернул,
И встав с земли, своим глазам
Не верил, видя здесь и там
Вельмож в нарядах золотых:
Так глупо он глядел на них!
И вмиг забыв на сердце боль,
Смекнул, что гость его - король.Но гость: "Здорово, господа!
Откуда прибыли сюда?
А мне вот добрый человек
В своей избушке дал ночлег
И угостил, чем Бог послал.
За это должен мой вассал
Не только золотом одним
Быть награжден, но и другим
Ему обязан я помочь.
Он овдовел сегодня в ночь,
И вот близь матери один
Лежит его младенец-сын.
Хочу ребенка взять к себе,
Чтоб не погиб он здесь в избе,
Но чтобы в бархате ходил,
Из серебра и ел, и пил,
Носил меч острый при бедре
И находился при дворе,
Служа вельможам, королям.
Ну что, приятель, скажешь нам
На это?"
"Сир! - ему в ответ
На то лесник. - Постыл мне свет
С тех пор как Бог, убив ее,
Убил и все мое житье.
Тебе перечить мне ли сметь!
Хотелось, правда, мне иметь
Сынка, помощника себе;
Да знать угодно так судьбе,
Чтоб и его мне не растить.
Пойду я по свету бродить:
На север, запад, на восток,
На юг, - куда ни кинет рок,
Мне все равно! Прости же мне,
На том что не могу вполне
Твою к нам милость оценить
И за нее благодарить."Так говорил в слезах лесник,
Но тот в слова его не вник.
Он в тайном трепете пылал
Схватит того, в ком угадал
Черты заклятого врага.
Был в свите преданный слуге -
Самьель. Король позвал его.
"Возьми ребенка; а того
Рукою щедрой награди,
Чтоб легче мог он на груди
Снесть злое горе и опять
Подругу по сердцу сыскать".Лесник, червонцев слыша звон,
Вдруг ободрился. Молча он
Взглянул на бледный труп, потом
На деньги с радостным лицом.
И грубо сшитый из досок,
Набитый сеном коробок,
Где спало бедное дитя,
Нагнувшись, поднял он, крестя,
И подал сквайру-старику;
А тот в уплату леснику
Горсть денег на пол перед ним
Швырнул, и молча, с видом злым,
Смотрел, как с плачем дуралей
Считал монеты. На коней
Вскочив, тут все пустились в лес,
И вскоре из виду исчез
Бедняк, убитый скорбью злой,
С его постылою избой.Покинув хижину и дверь
В ней заперев, лесник теперь
Идет в соседний монастырь
Просить отцов прочесть псалтырь
И прах жены предать земле.
Когда ж последний долг жене
Был отдан, бедный человек
Покинул хижину навек,
И счастья нового искать
Ушел в чужбину, где опять
Женился вскоре и забыл
И лес родной, и дом, где жил.Меж тем, тревожных полон дум,
Не в духе, мрачен и угрюм,
Чрез лес по просеке король
Скакал со свитою дотоль,
Пока пред взором короля
Открылись ровные поля.
Здесь из лесной трущобы вдруг
Пошла дорога через луг,
И с луга вёресков густых
Вела на мостик из гнилых
Дерев, поверженных в поток,
Который был бурлив, глубок.
В глазах царя тут свет блестнул
Назад на сквайра он взглянул,
И меч сжимая от стыда,
Сказал: "Ступайте, господа!
Знакома здесь дорога мне,
И в этой мирной стороне
Бояться нечего! Душа
Томится скукой; не спеша
Домой поеду меж полей.
Один лишь с ношею своей
Нас будет граф сопровождать.
Мне ж кстати надобно сыскать
Кормилицу здесь на пути,
Чтоб жизнь несчастному спасти:
Наверно здесь у шумных вод
Такая женщина живет.
У ней пусть будет он в дому
До той поры, когда ему
Настанет возраст добывать
Богатство, славу, и, как знать,
Быть может, даже лордом стать".Сказал, и вниз потупил взор.
Меж тем, пустясь во весь опор,
Помчалась свита, а король
Коня удерживал дотоль,
Пока зеленый цвет ливрей
Стал незаметен для очей.
Потом средь блеска дня, в пыли,
Слилися в массу все вдали,
И наконец исчезли с глаз,
Меж старых ветел вихрем мчась,
И только пыли столб один
Путь означал их средь равнин.Тут обернулся он к тому,
Что с ношей ехал вслед ему,
И короб, где младенец спал,
Вновь осмотрел и увидал,
Чего не разглядел сперва,
На белом поле очерк льва:
Был красной краской он слегка
Написан с боку коробка,
Как будто грубой кистью он
Когда-то был изображен
В гербе наследственном, хотя
На сене спавшее дитя
Не представляло ничего,
Что возвещало б род его.Тогда сказал король: "Старик!
Давно мой древний род привык
В тебе и прадедах твоих
Вернейших видеть слуг своих;
Ты волю нашу чтил всегда
Себе законом. Сквайр! сюда
Приближься, и узнаешь то,
Чем наше сердце занято".Он дернул повод и сам-друг
Поехал с сквайром через луг.
И, душу обнажив, король
Излил пред ним всю сердца боль,
Сказал о мудром старике,
О грезах сна. Меж тем к реке
Они приблизились. "Но, нет!
Не может сбыться этот бред! -
Король воскликнул. - Верь же мне,
Он здесь умчится по волне!
Пусть этот короб будет чёлн
Или ковчег ему средь волн!
А если должен он мой род
Пресечь, пусть Бог его спасет;
Но только рук в крови его
Не омочу ни для кого!"