61. Но я ему: "Иду не сам собою:
Там ждет мой вождь, за кем иду вослед;
Его твой Гвидо презирал с толпою. "64. Казнь грешника и слов его предмет,
Кто был сей дух, мне объяснили вскоре,
И потому так прям был мой ответ.67. Вдруг, выпрямясь, вскричал он в страшном горе:
"Как? презирал! уж нет его в живых?
Уж сладкий свет в его не блещет взоре?"70. Когда заметил он в очах моих
Сомнение, тревогу беспокойства,
Он навзничь пал и навсегда затих. -73. Меж тем другой, муж силы и геройства,
Не двинув выи, не склоняя плеч,
Являл в лице души надменной свойства.76. "Да!" продолжал он прерванную речь:
"Мысль, что досель мое в изгнанье племя,
Крушит меня сильней, чем эта печь.79. Но лик жены, гнетущей злое семя,
В пятидесятый раз не проблеснет,
Как взвесишь сам, сколь тяжко это бремя.82. О, если мир тебя прекрасный ждет,
Скажи: за что с такою нелюбовью
Законами гнетете вы мой род? "85. И я: "Тот бой, что залил нашей кровью
Всю Арбию, в ней воды взволновав,
Подвиг нас в храме к этому условью. "88. Тут он вздохнул, главою покачав,
И молвил: "Я ль один виновен в этом?
И не имел ли я на это прав?91. Но там, где общим решено советом
Развеять в прах Флоренцию, лишь я
Защитником ей был пред целым светом." -94. "Да обретет же мир твоя семья!
А ты" сказал я: "развяжи мне сети,
В которых мысль запуталась моя.97. Коль понял я, мрак будущих столетий
Со всеми их делами вам открыт;
Но в настоящем – вы сомненья дети."100. А он: "Мы зрим, как дальнозоркий зрит,
Лишь только то, что вдалеке таится:
Еще нас этим Высший Вождь дарит.103. Когда ж событье близко, иль свершится,
Тогда нам очи кроет темнота:
Мир скрыт для нас, коль весть к нам не домчится.106. Но ты поймешь, что дар сей как мечта
Рассеется в тот миг, когда судьбою
Затворятся грядущего врата. " -109. Тут я сознал проступок свой с тоскою
И рек: "Скажи соседу своему,
Что сын его еще живет со мною.112. Я лишь затем не отвечал ему,
Что было мне в то время непонятно
То, что теперь ты разрешил уму. "115. Уж призывал меня мой вождь обратно
И потому я духа умолял
Сказать: кто с ним погиб здесь невозвратно.118. "Лежу средь тысяч," он мне отвечал:
"Тут Кардинал с могучим Фридериком;
Но о других не спрашивай!" – Сказал121. И скрылся. – Я ж, в смущении великом,
Задумавшись от слышанных угроз,
Шел к древнему поэту с грустным ликом"124. Подвигся он и, взыдя на утес,
Спросил: "Скажи: что так тебя смутило?"
И я ему ответил на вопрос.127. "Запомни же, что сказано здесь было,
И все в душе" он рек: "запечатлей!"
И, перст поднявши, продолжал уныло:130. "Когда увидишь дивный блеск лучей
В очах прекрасной, им же все открыто,
Тогда узнаешь путь грядущих дней. "133. Я шел налево под его защитой
И мы от стен в центр города пошли
Тропинкою, в долине той прорытой,136. Где адский смрад всходил со дна земли.
Песнь XI
Содержание. На вершине обрушенной скалы, составляющей границу между кругом еретиков и следующим, поэты укрываются от ужасного зловония адских испарений за крышею одиноко-стоящей гробницы папы Анастасия. Они идут медленно для того, чтобы наперед привыкнуть к зловонию, восходящему с кровавой реки из глубины седьмого круга. Пользуясь этим временем, Виргилий, по просьбе Данта, объясняет ему распределение грехов по кругам ада и говорит, что вне пределов адского города (Ад. VIII, 67–68), в пройденных уже кругах, наказуются невоздержные, слепо предававшиеся естественным побуждениям; но что внутри города, в более глубоких кругах ада, помещены те, которые, предавшись влечениям неестественным, превратили свою человеческую природу в животную, зверскую: все они разделены на три класса, смотря потому, на кого направлено насилие: на ближних, на самих себя, или на Бога. За грешниками, виновными в насилии, следуют обманщики, а на самом дне ада виновные в величайшем грехе – измене. Накониц Виргилий объясняет Данту, почему ростовщики отнесены к числу грешников, направлявших насилие против законов Божеских. – Наступает утро. Поэты идут далее.
1. У рубежа окраины высокой,
Над грудою обрушенных громад,
Пришли мы к бездне более жестокой.