- Ну что, живой?
- Вроде… - Ицек попробовал повернуть голову. - А что со мной было?
- Что, что… Били тебя всем скопом, вот что.
- А-а-а, вспомнил… А вы, кто?
- Я? Я Мендель…
Человек потянулся к свече, и Ицек смог рассмотреть его худое продолговатое лицо, чем-то неуловимо отличавшееся от других, казавшихся такими одинаковыми, лиц гетто. Наверное, все зависело от живых темных глаз, в которых сейчас отсвечивались мягкие огоньки.
- Там говорили, ты комсомолец? Это правда?
Мендель снял нагар со свечи и растер его пальцами.
- Правда! - Ицек резко вскинулся. - Это что, тюрьма?
Только сейчас до него дошло, что с ним случилось. Похоже, он не только избит, но и арестован. Наверно, хозяин закутка понял его состояние, потому что тут же замахал руками:
- Да уймись ты! Вот уж цидрейтер … - Мендель неожиданно рассмеялся. - У меня ты. Я тебя из локаля к себе перетащил.
- Зачем? - Ицек попробовал оглядеть каморку. - Я на Караимской, в подвале у Давидзона живу…
- Вот-вот, в подвале… А что ты там забыл? Оставайся лучше у меня, ты - сам, я - сам, и характеры сходятся. Э, да ты, видать, с голоду дохнешь…
Мендель куда-то полез, и вдруг Ицек уловил умопомрачительный запах свиного сала. Уже через минуту, торопливо глотая слюни и давясь от жадности, он поедал невероятно вкусный бутерброд со смальцем. Дождавшись, пока Ицек с ним расправится, Мендель спросил:
- Ну что, остаешься? Я тебе про себя расскажу, как в Одессе-маме жил… Ты слыхал про Одессу?
- Чего зря говорить? - Ицек проглотил последние крошки. - Мне этот локаль теперь не простят!
- А вот это я на себя беру…
Мендель поднялся с бочонка, выпрямился во весь рост, и огонек свечи резко качнулся в сторону…
* * *
Постолы из сыромятной кожи были очень удобны. Малевич, томясь от безделья, сшил их сам и теперь, поставив ногу на ступеньку, с удовольствием рассматривал свое изделие. К тому же обувка напомнила ему молодость, прошедшую в белорусской веске .
Оглядев со всех сторон обувку и весело попрыгав, Малевич поднялся наверх и вошел в комнату Лечицкого. Сам полковник, облаченный в атласный халат со стегаными отворотами, сидя у камина, что-то читал. Увидев Малевича, он опустил книгу и спросил:
- Ну что, комиссар, решил уйти? Боишься-таки?
- Боюсь, - Малевич кивнул. - Не верю я, что за одно знакомство немцы целую усадьбу отвалят… Не та публика! Так что, сами понимаете…
- Понимаю, понимаю, но только ведь и не каждого после тюрьмы да заграницы на батальонного комиссара аттестуют…
В комнате повисла напряженная тишина, и, чтобы ее разрядить, Лечицкий с каким-то безразличием поинтересовался:
- Да, комиссар, хочу знать, ты и сейчас убежден, что ваш строй самый лучший?
- Хватит ерунды… - Малевич качнулся к двери.
- Жаль… - Лечицкий вздохнул. - Хотелось поговорить с тобой кой о чем. Специально ждал, пока выздоровеешь, да ты я вижу, как волк матерый, все в лес смотришь…
- За то что сделали для меня, поклон низкий… Вот только, не взыщите, платить мне нечем.
- Платить не мне будешь, России! - Глаза Лечицкого под стеклышками пенсне строго блеснули. - Надеюсь, воевать идешь?
- Да, воевать!
- А куда?
Не спуская глаз с полковника, Малевич упорно молчал.
- Так… Ты, может, думаешь, бывший дворянин Лечицкий Россию за старый дом продал, а? Дурак ты дурак, унтер! Сказал бы я тебе, да время не то… Немцы Ростов взяли, на Москву идут.
- Не может быть…
- Может… Отступают твои "красные маршалы". Позорно отступают! Вот только почему, а? Может, ты комиссар, знаешь?
- Не знаю… - Малевич сжал зубы. - Я одно знаю: драться надо!
- Да, в этом ты прав… - Лечицкий встал, подошел к окну, постоял, глядя на как бы подернутое дымкой озеро, и повернулся к Малевичу. - У меня ж вещи твои, комиссар, чтоб не забыть…
Полковник наклонился к ящику шкафа и вытащил сверток.
- Вот возьми. Тут пистолет, документы, часы. Форму брать пока не советую. Пусть у меня полежит… Сапоги, конечно, отличные, но я б на твоем месте их не обувал, попадешься сразу.
- Да, в постолах лучше, - Малевич развернул сверток и усмехнулся: - А за сапогами я потом зайду.
- Значит, тут решил оставаться?
- Не знаю… Я людям из обслуги вашей сказал, что на белорусскую сторону переберусь. Родных проведать.
- Ладно, я понял. Ступай, как говорится, с богом… Если надумаешь, или нужда будет какая, заходи, помогу…
Лечицкий как-то сник, опустился в кресло и взял книгу. Уже закрывая дверь, Малевич видел, что полковник смотрит в одну точку, задумчиво поглаживая пальцами корешок…
Усадьба давно скрылась из виду, тропинка петляла лесом, а Лечицкий так и не шел из головы у Малевича. Только сейчас, когда подспудный страх ежеминутного ареста наконец отступил, он четко осознал: немецкой указки в поступке "герра барона" не было…
Петро ждал Малевича сразу за болотом. Тропинка выводила к заросшей лесной просеке, и там Малевич сначала услыхал легкое позванивание сбруи, а потом заприметил спрятанную в кустах бестарку , на сиденье которой дремал Меланюк. Малевич тихонько свистнул, Петро встрепенулся и выскочил из бестарки.
- Товаришу Малевич!
- Ну, здравствуй, Петро… - Малевич обнял Меланюка. - Давно ждешь?
- Та десь з годыну… Краще скажить як там з тим герром бароном, усе гаразд?
- Да порядок, порядок, разошлись по-хорошему. Ох, и штучка этот мой полковник Лечицкий! - Малевич засмеялся и влез в бестарку. - Поехали.
Петро с готовностью заскочил на сиденье и тряхнул вожжами.
- Вы знаете, товаришу комиссар, дывивсь я зи свого боку на того Лечицького. Воно таке цабе що може з нього шось й буде, га?
- Ну, то еще смотреть надо и таки добре смотреть… - Малевич устроился поудобнее и нетерпеливо спросил: - Ну, как оно там?
Петро вывел коней на просеку и, только когда колеса бестарки запрыгали по корневищам, ответил:
- Неважно, товаришу Малевич… Немцы город на особый режим перевели, - Меланюк прикрикнул на лошадей, и они побежали шибче. - В них там штабы стоять, газеты друкують, управлиння всиляки. А всих наших, хто хучь яку-небудь посаду мав, у банковський подвал покидали.
- Так, в город, значит, нельзя…
- У село поки що теж не можна. Оунивськи бандюки усих до "чорных спискив" позаносили…
Малевич долго молчал, обдумывая услышанное, и только когда повозка свернула с просеки на слабо накатанную колею, спросил:
- Ну и куда же ты меня теперь везешь?
Меланюк подогнал лошадей и только потом обстоятельно ответил:
- Я, товаришу комиссар, так подумав. Тут, у лиси, багато наших ховається, и я вам теж схованку приготував. Я так розумию, треба вам усих тих, що ховаються, до купы зибраты…
Петро помолчал и, тряхнув вожжами, добавил:
- В полиции я списки на тих людей узяв, кого полиция пидозрюе, що допамагають им, теж. А ще провианту взяв, карту с лесничества, та тут под сеном в мене драгунка е… Що ж до документив, то зробыв я вам довидку таємного полицианта, на той випадок якщо на полицеїв десь наскочите. Ось, поки що все що змиг…
- Неплохо! - Малевич подумал. - Ну-ка дай мне список…
Петро вытащил из кармана сложенный вчетверо листок, и Малевич прямо на ходу, держась одной рукой за борт бестарки, развернул бумагу…