С усмешечкой Лечицкий извлек из недр тарантаса роскошный портфель. Достал оттуда глянцевитый "бреве" и протянул его старшему патруля.
С минуту немец ползал взглядом по строчкам невиданной бумаги. Роскошный лист с имперским орлом в заголовке и впечатляющей росписью самого "уполномоченного восточного пространства" герра Альфреда Розенберга внизу, вкупе с полным пренебрежением к его фельджандармской личности, произвели на унтера неизгладимое впечатление. Он разом вспотел и глупо пробормотал:
- Герр барон… - а дальше понес околесицу из пунктов "бреве", вкупе с унтерскими мыслями о несоответствии такой личности и отсутствия авто при наличии дурацкого тарантаса.
Лечицкому надоел глупый лепет унтера, он вытащил из рук жандарма свой великолепный "бреве" и неожиданно рявкнул:
- Ферфлюхтен!.. Я есть барон Грецингер-младший, болван!
Никак не ожидавший такого афронта немец вздрогнул и остолбенело вытянулся. Фасонные вожжи слегка хлопнули по лошадиным крупам и, окинув уничтожающим взглядом почтительно посторонившийся патруль, новоявленный герр Грецингер не спеша въехал в поселок…
* * *
Сводка была малоутешительной. Немецкое наступление не прекращалось. Майор взял себе за правило ежедневно слушать Лондонское, Берлинское и Московское радио. Сопоставляя полученные сведения, он довольно точно ориентировался в обстановке.
Охватив голову руками, пан Казимир сидел за столом, тупо глядя на подмигивающий глазок включенной на прием рации. В дверь постучали, на пороге появился инженер-капитан, и майор, подняв голову, молча показал ему на место против себя. Инженер сел, подождал, кинул взгляд в угол, где стояла рация и, не удержавшись, спросил:
- Пан майор… Как?
- Хуже некуда…
- Так что… - инженер помолчал. - Будем решать?
- Наверное… Скажите, капитан… - Пан Казимир замялся. - Что надо предпринять в первую очередь?
- Я думал над этим…
Инженер достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и положил на стол.
- Здесь перечень всего, что интересует Лондон, из того, что мы практически можем забрать с собой.
- Так… - Пан Казимир накрыл ладонью листок. - Ну а если все-таки русские?
- Как? - Инженер усмехнулся. - Рыбчинский вернулся ни с чем, а что касается ожидавшегося русского контрнаступления, то…
- Ясно… - Пан Казимир глухо кашлянул. - Думаю, шифровку надо отправлять сегодня же…
Договорить майор не успел. Снаружи послышался встревоженный выкрик, дверь с треском распахнулась, и в бункер влетел поручик Вукс.
- Пан майор, часовые задержали неизвестного!
- Где? - пан Казимир вскочил.
- У ближнего поста.
- А ну за мной! - и пан Казимир, бывший с момента появления Вукса в состоянии взведенной пружины, первым выбежал из бункера.
Трава раздражающе цеплялась за носки сапог, и майор, выругавшись, с бега перешел на шаг. Вряд ли выигранные минута или полторы могли что-нибудь изменить. Сейчас пан Казимир не сомневался: пока они с инженером выбирали приемлемый вариант, в действие вступил третий и, пожалуй, решающий фактор.
Задержанный, обычный сельский мужик с головы до ног вывалянный в грязи, сидел на какой-то коряге и тупо смотрел перед собой. Когда пан Казимир в сопровождении офицеров, чертыхаясь, выбрался из кустарника, он даже не прореагировал на их появление.
Поручик Мышлаевский, стоя чуть в стороне, нервно покусывал травинку, и первым делом пан Казимир обратился к нему.
- Ну что тут у вас произошло?
Мышлаевкий отшвырнул обкусанный стебелек и доложил, заменяя чин пана Казимира короткой паузой.
- Извините… Мои люди недоглядели. Я учту…
Сейчас пану Казимиру было не до церемоний.
- Где Рыбчинский? - прервал он Мышлаевского.
- Должен подойти… Я послал за ним.
- Добро! - пан Казимир кивнул и обратился к солдатам: - Этого как задержали?
- К лагерю подбирался. А мы сменялись как раз. Ну и сцапали.
- Он что, такой мокрый и был, или это вы его?..
- Такой и был. Видно, посты болотом обойти хотел.
Пан Казимир жестом приказал Вуксу подойти ближе и, шагнув к задержанному, негромко спросил:
- Говори, зачем в лес приперся?
- По дрова… - тупо отозвался мужик.
- Ты что, в болоте дрова искал?
- А шо, не можна?
В ту же секунду Вукс, стоявший сзади, влепил мужику оглушительную затрещину. От удара тот кубарем покатился с коряги и испуганно вытаращился на поручика.
- Будешь говорить, пся крев? - лениво спросил Вукс.
- А шо казати?.. - неожиданно плаксиво заныл мужик. - А шо казати? Сами посилають, й сами ж бъють…
Пан Казимир предостерегающе поднял руку и жестом показал своим людям, что мужик не догадывается, кто они. Скорее всего, оружие и разномастная одежда сбили задержанного с толку - их можно было принять за кого угодно.
В этот момент из кустов выскочил запыхавшийся Рыбчинский. Поручик, как отвечающий за зону, должен был знать местных, и пан Казимир обратился к нему:
- Наш? - майор ткнул пальцем в задержанного.
- Вроде… - Рыбчинский присмотрелся повнимательнее и спросил уже прямо у мужика: - То твой хутор за лесом?
- Ну мий, а шо? - уже охотнее протянул мужик, не переставая косить глазом на пана Казимира и Вукса.
- Значит, ясно… - Вукс демонстративно достал пистолет.
- Минутку… - остановил поручика пан Казимир и обратился к Рыбчинскому: - Хутор у него большой?
- Большой, - кивнул Рыбчинский. - Лошади, коровы, свиньи…
- Спалить все!
Мужик враз свалился с коряги и на четвереньках пополз к майору.
- Не палить! Прошу, не палить!..
Майор спокойно ждал, пока пленник не подползет ближе. Его ход удался, и теперь с мужиком можно было говорить "по душам"…
- Ну, так зачем в лес приперся?
- Так я ж кажу, що ви ж сами посылали!
- Это кто же мы? Я вроде тебя никуда не посылал, - пан Казимир позволил себе короткую, строго отмеренную усмешку.
- Ой, боженьки ж!.. - мужик привстал на колени и, как петух, захлопал себя по ляжкам. - Так я ж не кажу що то саме вы!.. Вы, то е полиция. А мени казав з того… Як його, як… О, з "ляндинсты"!.. Як же його?.. О, згадав! То самі пане Меланюк казав мени щоб я до лясу шукаты йшов!
- Искать? Что? - сразу насторожился пан Казимир.
- Та, дурныци!.. Тут десь за рик тому литак впав, от пане Меланюк и наказав мени уламки шукаты…
Офицеры молча переглянулись, и сердце у пана Казимира ухнуло. Его самые худшие опасения подтверждались. С этого момента счет времени пошел на часы. И от того, когда ждет с докладом своего перемазанного грязью соглядатая неизвестный "пан Меланюк", зависело, что даст телеграмма в Лондон, если Мышлаевский отправит ее немедленно…