- Сражались до последнего воина?
- Нет, бежали.
- Струсили?
- У трусости общие корни с храбростью, Нат. Иногда это зависит от ситуации. Что хорошего, если бы арикара бились до последнего воина, позволив сиу убить их женщин и детей?
Нат промолчал. Ответ был очевиден.
- Поэтому под покровом ночи они покинули свои деревни.
- А полковник сжег все и вернулся с полной победой, - тут же заключил Нат.
- Ошибаешься. От нечего делать солдаты разбрелись по деревням арикара, побросав оружие, а полковник стал стрелять по ним из пушек, чтобы убедить их в серьезности своих намерений продолжить войну.
- Ну и ну!
Шекспир фыркнул:
- Вот такое приключилось с полковником Левенуортом и его армией. Они одурачили сами себя и стали объектом насмешек и для арикара, и для других племен. Так что верхняя часть Миссури теперь практически закрыта для белых охотников - туземцы больше не боятся нас.
- Но идея создания армии все же возникла… И это сработало бы, если бы Левенуорту удалось настичь арикара, - настаивал Нат.
- Даже если бы все получилось, у полковника не было достаточного количества людей, чтобы сразиться с черноногими. Пройдут годы, прежде чем ты привыкнешь к тому, что они все время где-то рядом. И если решишь остаться здесь, черноногие станут твоими злейшими врагами.
Нат хотел было что-то ответить, но их отвлек пронзительный крик женщин, собравшихся возле покойных воинов.
Одна из них отрубила себе кончик пальца.
ГЛАВА 9
- Боже мой! - воскликнул юноша.
Откуда-то принесли большой, плоский камень и поставили на землю, возле тел. Вокруг него собрались пять женщин. Одна из них - та, которая отрезала себе кончик указательного пальца на левой руке, - встала на колени, опустила нож на камень и обрубком размазала кровь по щекам. При этом лицо ее светилось гордостью. Затем она поднялась и отошла в сторону, чтобы другие женщины последовали ее примеру.
- Это вдовы, - с благоговением пояснил Шекспир. - Они оплакивают потерю мужей и демонстрируют свою верность их памяти.
Ошеломленный увиденным, Нат пробормотал:
- Но их пять, а воинов трое.
- Многие племена признают многоженство. Из-за войн и опасностей, с которыми можно повстречаться даже на охоте, число мужчин постоянно сокращается.
Вторая женщина прикоснулась лезвием ножа к кончику одного из своих пальцев и отрезала его, даже не вскрикнув, лишь ее подруга застонала в знак сочувствия. По очереди все женщины проделали эту процедуру, измазывая лица кровью.
- Теперь они не будут умываться, пока кровь сама не сойдет, - объяснил Шекспир.
Шошоны завернули тела в бизоньи шкуры и отнесли к свежевырытым могилам, опустили в землю сначала мужчин, затем женщин и детей.
Нат решил, что это конец церемонии, но он ошибся.
Шошоны стали складывать на тела разные вещи: оружие - луки, стрелы, томагавки - для мужчин и мальчиков, в одну могилу даже зачем-то положили остриженный лошадиный хвост; женщинам клали одеяла, безделушки, иглы дикобраза и расчески.
- Зачем это? - поинтересовался Нат.
- Когда хоронят индейца, в могилу кладут его любимые вещи и талисманы.
- Загробный мир?
- Да. Они верят, что мертвецы очнутся в другом мире вместе с тем, с чем уходили. Ты заметил, что в одну из могил положили лошадиный хвост?
- Да.
- Индейцы считают, что в Мире Духов хвост превратится в коня.
Нат недоверчиво посмотрел на Шекспира:
- Нет, я никогда не пойму жизнь индейцев, даже если проживу до ста лет.
Сдержанная улыбка заиграла на губах старого охотника.
- Поэтому, Нат, выслушай меня: и так как ты себя увидеть можешь лишь в отраженье, то я, как стекло, смиренно покажу тебе твой лик, какого ты пока еще не знаешь. - Он замолчал, а затем добавил: - Да простит меня Брут.
- О чем ты?
- Напомни мне об этом через год.
Заинтригованный словами друга, Нат покачал головой и продолжал наблюдать за церемонией.
Шошоны начали бить в барабаны, в то время как несколько воинов закапывали могилы. Соплеменники пели, кричали и танцевали, ритмично переставляя ноги. Они три раза обошли вокруг могил, остановились и вновь запели мелодичную песню.
- Нам повезло, - сказал Шекспир.
- В смысле?
- Все это могло бы затянуться на несколько дней. Если бы Черный Котел не опасался появления черноногих, мы бы опоздали на встречу еще больше.
- А мы не можем просто уехать?
- Можем и уехать, если не боимся обидеть вождя. Но шошоны собираются отправиться в путь завтра утром, и мы поедем вместе с ними.
- Безопаснее, когда нас много.
- Да, это так, к тому же я не хочу, чтобы Уинона рассердилась на меня, если я заберу тебя, прежде чем у нее появится шанс добиться твоего расположения.
Нат недоверчиво посмотрел на траппера:
- Я считаю, что ты делаешь из мухи слона.
- Много шума из ничего, да? - нашелся Шекспир и пожал плечами с едва скрываемым весельем.
Уязвленный насмешками друга, Нат замолчал, задумчиво наблюдая за тем, как похоронная процессия возвращается в лагерь.
Впереди шел Черный Котел. Воин остановился в дюжине ярдов от своего типи и обратился к племени. Он что-то говорил в течение нескольких минут, затем индейцы разошлись, а вождь направился к гостям.
- Веди себя как следует, - предупредил Шекспир. Он встал и пошел навстречу вождю.
Нат решил тем временем перезарядить пистолеты. Случайно бросив взгляд на залитый кровью камень, юноша нахмурился. Как можно вот так запросто отрезать кусочек пальца, словно вырвать волос с головы? Считать ли этот жест проявлением верности, как сказал Шекспир, или еще одним доказательством жестокости дикарей? Он так и не смог решить для себя.
И что ему делать с Уиноной? Они едва знают друг друга. Мысль о том, что она могла серьезно увлечься им, казалась просто смешной. Да, сердце Ната билось сильнее в ее присутствии, но это могло быть вызвано простым физическим влечением и ничем больше. Единственная настоящая любовь Ната, Аделина Ван Бурен, далеко в Нью-Йорке ждет его возвращения. Как девушка из племени шошонов может вытеснить Аделину из сердца Кинга?
Звонкий голосок раздался слева от него.
Нат повернул голову и встретился глазами с улыбающейся Уиноной.
- Привет, - почему-то обрадовался он.
- Привет, - повторила она за ним и указала на пистолеты в его руках. С помощью языка жестов девушка попросила показать ей, как заряжать оружие.
Чувствуя вину за свои недавние мысли и ощущая волнительную близость ее присутствия, Нат терпеливо объяснял девушке, как проверить не забит ли ствол, не даст ли курок осечки. Все это время Уинона касалась его руки и ужасно смущалась. Потом Нат стал заряжать пистолет, отведя в сторону ствол, и уловил сладкий запах, исходящий от ее волос.
Уинона, казалось, была искренне заинтересована оружием. Когда Нат попытался втолкнуть пулю в ствол, непослушные пальцы задрожали. Девушка понимающе посмотрела на Кинга и сделала несколько утешительных жестов.
Заканчивая урок, Нат чувствовал, что все его тело дрожит. Он засунул оба пистолета за пояс, поднял "хоукен" и постарался успокоиться.
Уинона поблагодарила юношу и спросила, останется ли он в лагере на ночь.
Нат ответил утвердительно.
Счастливо улыбнувшись, девушка сказала, что хотела бы поговорить с ним позже, а сейчас ей надо идти помогать матери готовить еду. Она юркнула в типи с исключительной грацией.
Нат с трудом сглотнул и, окинув взглядом соседние типи, заметил Шекспира, с улыбкой наблюдающего за ним. К невероятной досаде, Нат почувствовал, что краснеет, чтобы скрыть смущение, юноша сделал вид, что его очень интересует стая скворцов в небе. Шекспир приблизился.
- Все улажено, - сообщил он. - Мы остаемся на ночь у Черного Котла, а с первыми лучами солнца сматываемся отсюда, пока опять не появились черноногие.
Надеясь избежать разговора об Уиноне, Нат поддержал тему:
- Ночью собаки спят снаружи или тоже в типи?
- Тебе-то что? - удивился траппер.
- Хочу знать, не станут ли они нам мешать, вот и все.
Шекспир усмехнулся:
- Мы же будем спать в типи Черного Котла.
- Что?
- Когда твои друзья индейцы, Нат, их дом - твой дом. Они отдадут тебе свою одежду, еду со своего стола, если потребуется. Что касается дружбы, индейцы намного превосходят нас, белых.
- Да уж, - отозвался Нат.
Шекспир указал на десяток собак, снующих неподалеку.
- Они будут сторожить и залают как оглашенные, если заметят чужого, - заверил он. - Должно быть, эти бестии чувствуют, что, если не станут выполнять свои обязанности, их съедят…
Нат резко перебил приятеля:
- Мы что, будем есть собачатину на ужин?
- Возможно. А что с того? - спросил Шекспир и отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
- Не могу дождаться… - сухо ответил Нат. Старый охотник обернулся:
- Я бы не слишком рассчитывал на это. Вряд ли Черный Котел подаст нам такое превосходное блюдо, как собачатина. Это только для особых случаев. Так что нам придется довольствоваться лосятиной или олениной. - Шекспир изобразил в голосе сожаление.
Настроение Ната значительно улучшилось.
- Кажется, я бы мог сейчас съесть целого лося.
- Ничего не поделаешь, так надо…
- А что с нашими лошадьми?