Так путь воде закрыл завал.
И оператор с киновышки
Хватился поздно -
Кадр пропал.
И знать, для сходного конфуза,
На верхотуре выбрав пост,
Отваги полный, член Союза
Художников сидел, как дрозд.
Высоким долгом, не корыстью,
Он в эти движим был часы -
У Ангары своею кистью
Перехватить ее красы.
Но жалок был набросок смутный,
Не поспевала кисть вослед
Реке, менявшей поминутно
Своей волны летучий цвет…
И я над кипенью студеной,
В числе растроганных зевак,
Стоял, глазел, как пригвожденный…
Начальник подошел.
- Ну, как?
Поэма будет? Чем не тема! -
И я, понятно, не простак,
Ответил:
- Вот она, поэма! -
Он усмехнулся:
- Так-то так…
Под нами шла река, стихая.
Мы понимали - он и я:
Поэма, верно, неплохая,
Да жаль: покамест - не твоя…
Тем часом мост махал флажками.
Не остывая, длился бой.
Вслед за кубами - сундуками
Пошел в отгрузку дикий камень,
Бетонный лом, кирпичный бой…
Уже бульдозеры, направив
На перемычку лемеха,
Пошли пахать песок и гравий,
На ней сближая берега.
Уже слабел напор в запруде.
Но день тревожен был и труден,
Дождем грозился тяжкий зной.
Как на лугу, спешили люди,
С последней справиться копной.
Курил начальник, глядя в воду,
Предвестьем скрытно удручен.
Он знал, что не бюро погоды,
Нет, и за дождь ответит он.
Седой крепыш, майор запаса,
По мерке выверенной сшит,
Он груз и нынешнего часа
Нес, как солдату надлежит.
Мол, тяжелей - как без привычки,
А наше дело - не впервой.
И в гром работ на перемычке
Ворвался праздный, гулевой
Гром сверху.
Капли забренчали
По опорожненным бортам…
- Ну, хлопцы, не было печали.
Держись!.. -
И все держались там.
Закиселилась, как трясина,
На съезде глинистая грязь…
Свалив свой груз, одна машина
Вдруг задом, задом подалась
К воде.
Мотор завыл натужно…
- Ребята! - вскрикнул бригадир.
Вцепились. -
Раз - два!
Взяли!
Дружно! -
В боях испытанный буксир.
Вздохнули все, расправив спины.
Не веря сам, что он живой,
Водитель вылез из кабины,
Как из-под крышки гробовой,
И огляделся виновато.
Тут смех и ругань:
- Эх, тулуп! -
И вывод, может, грубоватый:
- Механизация, ребята,
Проходит тот же через пуп…
И все веселыми глазами -
И пожилые и юнцы -
Блестели, хоть и не сказали
Тех слов:
"А что - не молодцы?"
Короткой сверзившись напастью
Дождь оторвался от земли.
И в вечер сумерки ненастья
И в ночь без грани перешли…
Победа шла с рассветом ранним,
Облитым с ночи тем дождем.
Река еще текла в проране,
Но тихо было под мостом.
Теперь она была похожа
На мелкий в каменистом ложе
Разгон теряющий поток.
Потом -
На горный ручеек,
Что мог перешагнуть прохожий,
Не замочив, пожалуй, ног.
Осталось двум бульдозеристам
Завалов влажным и зернистым
Угомонить и тот ручей,
Что был меж них чертой ничьей.
Лицом к лицу - попеременно -
То задний ход,
То вновь вперед…
На них двоих уже вся смена
Глядела - кто же перейдет.
Сближая гравий планировки,
Вели тот спор между собой
Один - в заношенной спецовке,
Другой - в тельняшке голубой.
Ждала, глядела, замирая,
Вся смена, сбившись на мосту,
Тому и этому желая
Скорее выйти за черту.
Был налицо их пыл горячий:
Кому открыть по гребле путь.
Но с виду - словно той задачей
Не озабочены ничуть.
Пошел, пошел по самой бровке
Тот, что в тельняшке. Заспешил.
Затор!
И первенство - спецовке.
И оба спрыгнули с машин.
Да, это видеть было надо,
Как руку встретила рука.
Как будто, смяв войска блокады,
Встречались братские войска.
Двух встречных армий
Два солдата -
Друг другу руки жмут ребята.
Аплодисментов добрый град
Затихнул.
Щелкнул аппарат…
Что дальше делать - вот задача.
Вдруг кто-то в голос -
сверху -
вниз:
- Целуйтесь, черти! -
Чуть не плача,
Вскричал.
И хлопцы обнялись.
Минула памятная веха,
Оставлен сзади перевал.
И тут уже пошла потеха, -
Я сам кого-то обнимал…
Со всех бессонье и усталость -
Долой.
Одна под смех кругом
Девчонка слабо отбивалась
От парня свернутый флажком…
Тот час рассветный, небывалый,
Тот праздник подлинный труда
Я не забуду никогда…
Как мне тебя недоставало,
Мой друг, ушедший навсегда!..
Кто так, как ты, еще на свете
До слез порадоваться мог
Речам, глазам и людям этим!
Зачем же голос твой умолк?..
Все выше, словно по ступеням,
Шел торжества отрадный час.
Спецзавтрак был объявлен смене
И краткий праздничный приказ.
Уже народ подался с моста,
Гадая в простоте сердец.
По полтораста или по сто
На брата выйдет этот "спец"…
Шутила зрелость, пела юность.
И чистым пламенем горя,
С востока тихо развернулась
В треть неба дымная заря.
Над лесом кранов, эстакадой,
Над главной насыпью - горой,
Над юным городом по скату,
Над Ангарой,
Над Ангарой -
Заря,
Заря пришла, сгорая
При свете утренней поры,
И следом солнце красным краем -
Большое - вышло из горы.
Блестела светом залитая,
Дождем обмытая трава…
Ах, как горька и не права
Твоя седая, молодая,
Крутой посадки голова!..
На стройке день вставал обычный,
Своих исполненных забот.
И отбывал уже столичный
И прочий гостевой народ.
Уже смекал я, беспокоясь,
Какой за этот жаркий срок
Ушел по счету дальний поезд
На Дальний, собственно, Восток,
В тот край отцовский, изначальный,
Тобой прославленный.
Прости,
Но только памятью печальной
Одной не мог я жить в пути.
Моя заветная дорога,
Хоть и была со мной печаль,
Звала меня иной тревогой
И далью, что сменяет даль.
И память ныне одоленной.
Крутой Ангарской быстрины.
Как будто замысел бессонный,
Я увозил на край страны.
К концу дороги
Сто раз тебе мое спасибо,
Судьба, что изо всех дорог
Мне подсказала верный выбор
Дороги этой на восток.
И транссибирской магистралью,
Кратчайшим, может быть, путем
Связала с нашей главной далью
Мой трудный день
И легкий дом.
Судьба, понятно, не причина,
Но эта даль всего верней
Сибирь с Москвой сличать учила,
Москву с Сибирью наших дней.
И эти два большие слова,
Чей смысл поистине велик,
На гребне возраста иного,
На рубеже эпохи новой,
Я как бы наново постиг.
Москва. Сибирь.
Два эти слова
Звучали именем страны,
В значенье дикости суровой
Для мира чуждого равны.
Теперь и в том надменном мире -
Все те ж слова: Сибирь - Москва,
Да на ином уже помине
Пошла разучивать молва.
Добро!
Но мы не позабыли,
Какою притчей той молвы
Мы столько лет на свете были
И как нас чествовали вы.
Почти полвека на бумаге
Строчили вы, добра полны,
О том, что босы мы и наги,
И неумелы, и темны.
Что не осилить нам разрухи,
Не утеплить своей зимы.
Что родом тюхи да матюхи,
Да простаки, да Ваньки мы.
И на бумаге и в эфире
Вещали вы, что нам едва ль
Удастся выучить в Сибири
Своих медведей
Делать сталь.
Что в нашей бедности безбрежной -
Не смех ли курам наш почин,
Когда в новинку скрип тележный,
Не то что музыка машин.
И что у нас безвестно слово
Наук. Доступных вам давно.
Что нам опричь сосны еловой
Постичь иного не дано.
Что мы - Сибирь.