Понсон дю Террайль
Грешница
(Полные похождения Рокамболя-4)
В десять часов вечера г-жа Шармэ возвратилась уже домой.
- Господи, - шептала она, - прости меня и дай силы довести до конца начатое… я должна его спасти!..
Вскоре после ее прихода раздался в прихожей звонок, затем явился в будуар маленький грум г-жи Сент-Альфонс и подал Баккара письмо; она с нетерпеливою поспешностью открыла его и прочла:
"Милая моя!
Вооружайся!.. Граф приехал; он влюблен в тебя до безумия.
Из тщеславия он держал в клубе какое-то пари, и, предупреждаю тебя, сегодня вечером он явится к тебе каким-нибудь странным образом. В его присутствии я высказалась о тебе, как о женщине в высшей степени романтической и способной на все для человека, который, для того чтобы ей понравиться, не пощадит никаких средств.
Сент-Альфонс".
Письмо это, возвратившее Баккара всю энергию, было немедленно сожжено.
- Хорошо, - сказала она груму, - можете идти. Затем она позвонила горничной и велела помочь ей раздеться. Завернув волосы в фуляровый платок, надев ночной капот и атласные туфли с красными каблуками, она отправилась в нижний этаж своего дома, в кабинет барона д’О, выходивший в сад. Она предполагала, что молодой иностранец явится к ней через сад, с помощью лестницы, приставленной к наружной стене, поэтому она и сошла в нижний этаж, чтобы освещенным окном привлечь внимание этого искателя приключений.
Действительно, спустя четверть часа в саду послышался шум и затем легкий стук в окно.
Это был, конечно, иностранец - молодой повеса.
Баккара взглянула в окно и совершенно хладнокровно проговорила:
- Войдите, граф, не стесняйтесь. Если вы решились перелезть через забор, то, должно быть, с тем, чтобы пробраться и в окно.
Граф растерялся, но так как в голосе Баккара не слышалось ни гнева, ни насмешки, то он решился спрыгнуть в кабинет.
Она заперла окно, задернула занавески и, указав незнакомцу на стул, сама грациозно уселась на диване.
- Граф, - проговорила она, - я знаю о цели вашего рискованного посещения…
- Сударыня, я…
- Пожалуйста, не удивляйтесь, а лучше выслушайте меня. Вам двадцать лет, не правда ли?
- Да, - отвечал граф, улыбаясь.
- Мне, - продолжала Баккара, - двадцать семь; я прочла уже книгу жизни; вы только начинаете ее читать. Это преимущество дает мне право говорить с вами как с учеником; вы согласны с этим?
Граф поклонился.
- Так слушайте меня. Вам указали на меня как на женщину, ни во что не верующую, ничего не любящую и от которой погибают несметные богатства. На это вы отвечали: мне двадцать лет, я богат - и эта женщина должна меня полюбить!.. Не правда ли?
- Правда, - отвечал граф.
- Вы ошиблись, - решительно произнесла Баккара. - Я не могу вас любить и не хочу разорять.
- Простите, меня, - прошептал граф после короткого молчания, - но я вас люблю!..
- Дитя, - произнесла она с горькой улыбкой, - взгляните на меня хорошенько: я бедная женщина, разбитая жизненными невзгодами, состарившаяся от разрушительного действия необузданных страстей, женщина, играющая роль выше своих сил, которая просит вас как благородного дворянина сжалиться над ней…
Глаза Баккара оросились слезами.
- Вы правы, - сказал глубоко тронутый граф, - я действительно ребенок, который по своей глупости, быть может, огорчил вас.
- Граф, - прервала его Баккара, - можете вы мне поклясться честью дворянина в том, что все, что будет сказано здесь сегодня ночью, останется между нами тайною до гроба?
- Клянусь, - спокойно отвечал граф.
- Наружность ваша говорит в вашу пользу: я вижу вас в первый раз, но что-то мне говорит, что вы благородный, прямой человек и что сделаетесь моим другом.
- Располагайте мной, приказывайте… для вас я готов на все…
- Посмотрим, - сказала Баккара, - потому что я потребую от вас, быть может, слишком большой жертвы…
- Жизнь моя принадлежит вам!..
- О нет! Я попрошу у вас гораздо меньшего… Друзья ваши и вы, граф, жестоко ошиблись, предполагая, что я могу любить вас или даже позволить вам любить себя. Я ничего не могу для вас сделать, - почему - это моя тайна.
Граф побледнел, и на лице его отразилось сильное недоумение. Баккара заметила это.
- Послушайте, - сказала она, - хотите ли вы действительно быть моим другом?
- Неужели вы сомневаетесь в этом?
- И будете мне во всем повиноваться?
- Что только прикажете.
- В таком случае я решусь на то, что в глазах света и ваших товарищей я буду вашей любовницей, и вы будете здесь как у себя дома.
- Я вас не понимаю, - сказал граф.
- Это, конечно, удивляет вас, что женщина хочет быть скомпрометирована, оставаясь в душе и на деле добродетельною, между тем как все женщины делают это наоборот. Но объяснить эту странность я вам не могу, ибо это моя сокровенная тайна, которую впоследствии я вам, быть может, и открою.
- Я слепо буду повиноваться вам, потому что в вашем кротком взгляде, в вашем взволнованном голосе я угадал страшное горе. Душой я еще действительно ребенок в сравнении с вами, но сумею преобразиться в человека с сильною душою, если это нужно будет для оправдания вашего ко мне доверия и доказательств вам искренней дружбы. Впрочем, кто может знать, - проговорил он трепетным голосом, - быть может, когда-нибудь…
- Бедное дитя, - прервала его Баккара, грустно покачивая головой, - если я сохранила еще наружную оболочку молодости и обманчивую внешность жизни, полной аромата, то - увы! - сердце мое уже очерствело, душа истомилась - и я неспособна более любить. Будьте моим другом и не просите у меня ничего более.
Молодой граф встал перед нею на колени, молча взял руку и поцеловал ее. Баккара в это время наклонилась и с материнским чувством поцеловала его в лоб.
- Теперь, - проговорил граф, вставая, - считайте меня своим верным рабом, который по одному вашему знаку пойдет в огонь и в воду.
- Благодарю, - прошептала она, - я чувствую, что вы меня угадали. Подождите меня здесь одну минуту, - прибавила она, удаляясь.
Она пошла в свой будуар и через несколько времени вернулась, держа в руках бумагу.
- Потрудитесь принять этот вексель в сто тысяч франков на имя моего банкира, - обратилась Баккара к графу.
- Зачем? - спросил он, отступая на несколько шагов назад.
- Вы ведь должны будете присылать мне подарки, так как в глазах света я буду…
- Вы смеетесь надо мной.
- Нисколько. Примите только этот вексель.
- А потом?
- Завтра вы пришлете мне подарок… ну, хоть пару лошадей, браслет, ожерелье, которое я вечером надену.
- Я не возьму от вас этих денег. Я буду счастлив, если…
- Вы забываете, - прервала его Баккара, - что предложили быть мне другом и что при этом условии я не могу принять от вас даже булавку.
- Это правда, - сказал граф Артов, немного подумав, - простите меня…
Затем он взял вексель из рук Баккара и спрятал его в бумажник.
- Итак, при людях я буду обращаться с вами так, что все будут уверены, что вы вскружили голову непобедимой Баккара.
Слова эти напомнили графу о пари, которое он держал в клубе несколько часов тому назад.
- Ах да! - проговорил он. - Я должен предварительно испросить у вас прощения и затем признаться кое в чем, лично вас касающемся.
- Прощаю заранее. Говорите.
- Дело в том, что я был настолько самоуверен, что поклялся, что вы будете моей…
- Ну, что же, - сказала Баккара, улыбаясь, - будьте уверены - я вас не выдам.
- Это еще не все, если позволите, я скажу остальное.
- Я вас слушаю.
Тут граф подробно рассказал сцену, происходившую между Шерубеном и им.
Баккара слушала его спокойно, но когда он произнес имя Шерубена, она вдруг побледнела.
- Я начинаю думать, - проговорила она трепетным голосом, - что вас привело сюда само Провидение.
Молодой граф в недоумении пожал плечами.
- Держите пари, - сказала она повелительным тоном.
- Но если я буду держать пари, - возразил граф, - и если он проиграет, в чем я теперь не сомневаюсь, я убью его!.."
- Ну и что же, - отвечала Баккара торжественным тоном, - быть может, этот человек заслуживает того.
- Однако, мой друг, - продолжала Баккара, - уже полночь, а улица наша довольно пустынна. Итак, нам пора распроститься.
Она дружески протянула ему руку, позволила поцеловать себя в лоб и проводила молодого графа до садовой калитки, которую сама отворила.
- Я жду вас завтра утром, к завтраку, - сказала она, - приезжайте открыто, на своих лошадях. До свидания.
- Странная женщина, - проговорил граф про себя. - Я явился к ней как отчаянный искатель приключений, а выхожу искренним другом, готовым для нее в огонь и в воду… Неужели я в самом деле люблю ее?..
Баккара возвратилась к себе в будуар и увидела маленькую жидовочку, спящую на кушетке крепким сном.