- Боже, - подумала она, - эта ужасная способность покрыта такою непроницаемостью, в ней столько неопределенного, в ответах этой малютки столько противоречий, что, кажется, я никогда не открою всей истины. Она сказала мне уже, что сэр Вильямс меня ненавидит, что он питает злобу к маркизу, Фернану, Леону и в особенности к своему брату Арману; она мне, наконец, сказала, что есть еще человек, который хочет погубить г-жу Ван-Гоп, и что человека этого зовут Шерубен; но она не открыла мне пути, которым этот отвратительный сэр Вильямс хочет достигнуть осуществления своих коварных замыслов и козней… Боже, дай мне силы разрушить этот лабиринт несчастий!.. Надо, однако, во что бы то ни стало узнать, что может быть общего между таким ангелом, как маркиза Ван-Гоп, и таким мрачным существом, как Шерубен. Де Камбольх дрался с ним, и, узнав это, маркиза чуть не лишилась чувств… Чем это объяснить?.. Я положительно становлюсь в тупик-Баккара подошла к спящей девочке и положила ей руку на лоб.
- Я хочу, чтобы ты видела и говорила, - сказала она вдохновенным голосом.
Оскар де Верни, т. е. господин Шерубен, расставшись с Рокамболем на бульваре, направился к своему дому в улице Пепиньер.
- Я играю в весьма рискованную игру, - говорил он про себя, - если Баккара меня не полюбит, то этот дьявол убьет меня; если же я выиграю это пари, то буду обладать пятьюстами тысячами франков.
При этом лицо его осветилось самодовольной улыбкой.
- Ну, а если мне не позволят держать это пари? - продолжал он, нахмурившись. - Черт возьми! я сделал непростительную глупость, поступив в общество червонных валетов… положим, что у меня не было средств к жизни… Я работаю добросовестно, спрашивается, по какому праву они вмешиваются в мои личные дела и налагают на них запрещение?..
Придя домой, он отворил окно своей маленькой гостиной, выходившее в сад, и начал напевать какую-то арию.
Сквозь деревья виднелся флигель, занимаемый госпожой Маласси. Лишь только Шерубен пропел несколько слов, в окне флигеля показался свет.
Молодой человек тотчас же спустился вниз, прошел через двор и сад и вошел в тихо отворившуюся дверь флигеля. В прихожей было совершенно темно, но маленькая, нежная ручка взяла Шерубена за руку и повела вверх по темной лестнице и затем по коридору, в конце которого наконец открылась дверь. Дверь эта вела в спальню госпожи Маласси, освещенную лишь огнем догоравшего камина.
Шерубен вошел в эту комнату, и дверь тотчас же была тщательно затворена.
- Добрейший господин де Верни, - проговорила вдова, садясь, - вы сделали непростительную ошибку.
- Какую?
- Вы поторопились с выздоровлением.
- Как так?
- В глазах маркизы вы были опасно ранены. Из опасения за ваше здоровье сочувствие ее к вам увеличилось.
- Но разве она знает, что я уже выздоровел?
- Знает: она была здесь.
- Когда?
- Вечером, в пять часов.
- Кто же ей говорил о моем выздоровлении?
- Когда она была здесь, я послала горничную к привратнице - узнать о вашем здоровье.
- Ну и что же?
- Привратница сказала, что вы вышли с господином де Камбольхом, навещавшим вас ежедневно во время болезни, и что вы, должно быть, чувствуете себя хорошо, потому что были очень веселы.
. - А, черт возьми!., это скверно.
- До возвращения горничной маркиза была ужасно расстроена. Но, услышав известие о вас, она вдруг повеселела, и на губах ее заиграла самодовольная улыбка. "
- Однако, мне кажется, дело еще поправимо. Когда она к вам приедет?
- Дней через восемь.
- Как! Ведь она приезжала больше потому, что считала вас опасно раненным; теперь же она совершенно успокоилась.
- Ну, пока прощайте; завтра я вам сообщу, что намерен делать и как поступить.
Шерубен пошел домой и лег спать, крайне расстроенный тем, что госпожа Ван-Гоп узнала о его выздоровлении. Он сознавал, что действительно сделал непростительную глупость, но все-таки думал ее как-нибудь исправить.
Занятый этой мыслью, он проспал ночь весьма дурно. Рано утром ему подали записку, написанную Рокамболем под диктовку сэра Вильямса. Записка эта заключала в себе разрешение от имени главы - держать пари с чужестранным графом и явиться в назначенное время на свидание в Булонском лесу. Вчера Шерубен с радостью приветствовал бы это разрешение, но теперь принял его по весьма многим причинам довольно холодно.
Затем он встал, прочел газеты и около десяти часов отправился завтракать в Парижское кафе, отдав предварительно своему груму приказание привести туда к двенадцати часам его лимузенскую лошадь, Эбэну.
Войдя в Парижское кафе, Шерубен заметил двух молодых людей, которые накануне присутствовали в клубе при предложении графом Артовым странного и весьма рискованного пари.
- Ну как, - обратился к нему один из них, - вы решились?
- Да, - гордо отвечал Шерубен.
- Как, вы держите пари?
- Держу.
- И уверены, что Баккара полюбит вас?
- Весьма понятно, ибо в противном случае рискую быть убитым. Я изменяю только немного условия: вместо двухнедельного срока…
- Вы требуете месяц?
- Нет, напротив: одну неделю.
- Браво! - воскликнули в один голос молодые люди. Шерубен сел к соседнему столику и приказал подать себе завтрак.
Спустя несколько времени вошел барон де Манерв; не заметив Шерубена, он подошел к молодым людям.
- Вы, господа, - обратился он к ним, - были, кажется, вчера в клубе?
- Были.
- В таком случае вы знаете о пари?
- Знаем.
- Ну так посоветуйте господину де Верни не держать его.
Шерубен, услыша это, невольно вздрогнул.
- Отчего? - спросили они.
- Потому что граф Артов уже успел заручиться данными в свою пользу.
- У кого?
- У Баккара. Граф должен был завтракать у меня сегодня утром, но предупредил, что не будет, запиской следующего содержания.
При этом барон де Манерв вынул из бумажника письмо и прочел его вслух:
"Из собственного отеля, улица Монсей. Милейший барон! Баккара не позволяет мне ехать к вам сегодня завтракать. У моей красавицы расстройство нервов, и она хочет немного прокатиться.
Мы завтракаем, а затем поедем кататься. Извините счастливца.
Граф Артов".
- Взгляните, - сказал барон, подавая молодым людям письмо, - желтая бумага с буквою Б.
- Вензель Баккара?
- Как видите.
- Позвольте, тут еще post scriptum и, кажется, женской рукой.
- Это приписка самой Баккара, - сказал барон хладнокровно и затем прочел:
"Благодарю, добрейший барон, за сюрприз: молодой граф очарователен, и я почти влюблена в него, тем более что мне уже подходит третий крестик - время, в которое дочери Евы открывают иногда свое сердце.
Баккара".
- Черт возьми, - воскликнул один из молодых людей, - задатки слишком даже велики.
- Вы думаете?
- Без сомнения. И Шерубен проиграет пари.
- Но я думаю, узнав о положении дела, он не будет его держать.
- Не думаю.
- Как, вы сомневаетесь?
- Спросите его, - сказал молодой человек, указав на Оскара де Верни, спокойно завтракавшего за соседним столиком.
Барон оглянулся.
- Как, - сказал он удивленно, - вы здесь?
- Как видите, - сказал Шерубен, продолжая завтракать.
- И слышали наш разговор?
- Слышал.
- И что же вы на это скажете?
- Что граф счастливый человек благодаря, конечно, своему богатству, - сказал Шерубен с презрительной улыбкой.
- Во всяком случае, вы хорошо сделали, что не держали пари.
- Напротив, теперь я его держу скорей, чем когда-, либо.
- Вы с ума сошли!
- Может быть.
Заплатив за завтрак, Шерубен встал и раскланялся с тремя червонными валетами.
- Барон, - обратился он к Манерву, - не знаете ли, где я могу застать Артова?
- У Баккара, - отвечал барон, иронически улыбаясь.
- Отправлюсь туда, хотя это будет весьма оригинально. До свидания, господа!
Шерубен вышел. Грум подвел ему лошадь. Он вскочил в седло и поехал по направлению к лесу, где у него было назначено свидание с виконтом де Камбольхом.
Рокамболь уже с нетерпением ждал его.
- Ну, что, - спросил он, - виделись вы вчера вечером с госпожой Маласси?
- Да, маркиза приезжала к ней вчера вечером и, к несчастью нашему, узнала, что я уже выходил из дому.
- А, черт возьми, - пробормотал Рокамболь, нахмурившись.
- Говоря между нами, виконт, вы сделали маленький промах.
- В чем?
- В том, что назначили мне роль, при исполнении которой я не могу применить ни одной из своих способностей.
- Не понимаю, - сказал Рокамболь, пожимая плечами.
- Дело в том, что если меня называют Шерубеном-очарователем, то, вероятно, во мне есть что-то чарующее - что подействовало весьма сильно, быть может, даже сильнее, чем дуэль, от которой мы ожидали гораздо большего. Маркиза, узнав, что я ранен, упала в обморок и, придя в себя, чуть не призналась во всем…
- Да, - прервал его Рокамболь, - но я думал, что она сама навестит вас.
- В этом и состоит ваш промах.
- Однако, друг мой, нам надо поспешить с развязкой.
- Этого только я и хочу.
- Нам остается всего одна неделя.
- Ну, так устройте мне свидание с глазу на глаз с маркизою, - пробормотал Шерубен невольно изменившимся голосом.
- Хорошо, - твердо отвечал Рокамболь, - сегодня вечером у госпожи Маласси. Будьте в восемь часов дома.