Впрочем, со стороны это выглядело так, словно старый индеец просто пошатнулся и отступил на полшага, чтобы не упасть, но тем не менее пряжка миновала его ровный, как лезвие мачете, пробор и звонко щелкнула по сапожному голенищу нападавшего.
- Так говорят в лавках, где закупает съестное ваш повар, - уклончиво ответил Бачо. - А в этих лавках бывает много народу, сам знаешь…
- Бачо, я не узнаю тебя! - воскликнул Роке, на миг забыв о своем промахе. - Ты опустился до того, что отвечаешь на вопросы этого старого пьянчуги, да и к тому же индейца, который на другой же день пропьет клочок земли, великодушно подаренный ему этим сумасшедшим Росендо!
- А может, он как раз и явился сюда, чтобы заложить единственное добро, упавшее на него будто с небес по воле этого тронутого? - раздался зычный голос из-за стойки бара.
Все обернулись. Хозяин заведения Мигель Каррера стоял за стойкой и концом перекинутого через плечо полотенца тщательно протирал высокий тонкостенный бокал на толстой приземистой ножке.
- Что ты делаешь? - нахмурился Роке.
Каррера ответил не сразу. Он выставил бокал против пламени коптящей плошки, потом подышал в него и опять поднес к свету.
- Посмотри - и увидишь, - спокойно сказал он.
- Я пока еще не слепой, - скрипнул зубами Роке, - и мне бы не хотелось видеть, как ты будешь поить эту краснокожую тварь!
- Я протираю бокал, - усмехнулся Каррера, - чтобы наполнить его, как только на стойке появится монета, и мне не важно, чьи пальцы ее выложат…
- Зато нам важно, - оборвал Роке. - Бачо, Годой, Висенте, так, ребята?
- Брось, Роке, оставь, не заводись, - вразнобой прогудели три голоса.
- В самом деле. Роке, - подхватил Каррера. - А если тебе не идет карта, возьми кий и погоняй шары, глядишь и успокоишься…
- Шары, говоришь? Ну что ж, можно и шары. - Роке шумно втянул ноздрями дымный воздух, взмахнул серебряной пряжкой, снял с запястья кожаную петлю и вновь обмотал ремень вокруг пояса.
- Вот так-то лучше, - сказал Мигель. - Для такого случая я даже могу поставить за стойку Розину и составить тебе компанию.
- Идет, - буркнул Роке. - А что ты ставишь на кон?
- Бутылку виски.
- В таком случае я ставлю краснокожего, - усмехнулся Роке, застегивая пряжку на плоском мускулистом животе. - Проиграешь - он мой! И твое виски тоже!
- Согласен, - сказал Мигель. - Ведь ты сегодня продулся в пух, а в долг я не играю.
Сказав эти слова, Мигель обернулся, поставил на полку протертый до блеска бокал, неспешно прошел вдоль стойки, поднял широкую полированную доску, преграждавшую путь в его владения слишком ретивым или слишком пьяным посетителям, и шагнул в зал. Бильярд стоял слева от стойки, так что расстояние между ним и стенкой чуть превышало длину кия. Подойдя к столу, туго обтянутому серым от сигарного пепла сукном, Мигель навалился на борт, чиркнул спичкой и по очереди обнес огнем фитили всех пяти коптилок, приклепанных к бочарному обручу, свисавшему с низкого бревенчатого потолка на массивных цепях.
Игроки забыли про карты и с трех сторон обступили массивный бильярдный стол. Роке согнал шары в пирамидку, Мигель натер мелом кожаный пятачок кия, выставил красный боек, примерился, ударил, и шары с глухим стуком раскатились по бортам.
- Не жаль тебе краснокожего, - усмехнулся Роке, высматривая самый верный шар, - совсем не жаль…
- Просто я не хочу тебя расстраивать, - сказал Мигель. - Вы все работаете на Манеко Уриарте, а он, насколько я знаю, бывает довольно крут…
- Да, случается, - пробормотал Роке, легким щелчком посылая шар в угловую лузу.
- Один-ноль, - сказал Бачо, вынув шар из сетки и бросив его на полочку.
- Одного не могу понять, - продолжал Мигель, - что ты будешь делать с этим старым пьянчугой, когда он тебе достанется?
- Для начала дам ему как следует проспаться, - буркнул Роке, загоняя второй шар.
- Два-ноль, - сказал Бачо.
Годой и Висенте молча наблюдали за игрой, пыхтя сигарами и стряхивая под ноги пепел. И лишь Тилькуате все так же стоял посреди зала, слегка покачиваясь и глядя перед собой неподвижным и словно остекленевшим от выпитого взглядом.
После шестого шара Роке дал промах, и в игру вступил кий Мигеля. Тот лихим щелчком отправил два шара по угловым лузам, но на третьем дал осечку, и Роке сильным ударом от двух бортов положил недобитый шар в боковую лузу. До выигрыша ему оставался всего один точный удар.
- Сейчас я приведу в чувство этого потомка Монтесумы, - процедил он сквозь зубы. - А то как чуть выпьют, так начинают болтать: это наши исконные земли, здесь могилы наших предков… Думают, никто из белых не понимает их птичьего языка. Как бы не так, моя нянька учила меня говорить на языке нагуа, и с тех пор я еще кое-что помню…
С этими словами он с треском вогнал победный шар и, бросив кий поперек стола, небрежно бросил:
- Партия.
- Что ж, ты сегодня в ударе, - вздохнул Мигель. - Краснокожий твой.
И тут только до старика индейца как будто дошло, что все происходящее имеет к нему самое непосредственное отношение. Он обратил к игрокам длинное горбоносое лицо, изрезанное глубокими морщинами, беспокойно завертел головой и в конце концов остановил свой блестящий взгляд на победителе, точнее, на тяжелой серебряной пряжке его кожаного ремня.
- Куда ты смотришь, Черная Змея? - вкрадчивым и даже ласковым голосом заговорил Роке, направляясь к индейцу. - Боишься, что я опять буду тебя бить, глупый ты человек? Битье портит человека, делает его ни на что не годным калекой, а на кой черт мне сдался калека, да еще такой старый, как ты? Ты теперь мой, а я привык беречь свои вещи, и оттого они у меня всегда в исправности: конь, кинжал, кольт, кнут…
Он ловким небрежным жестом выхватил из петли на штанине рукоятку с тяжелым набалдашником, раздался звонкий сухой щелчок бича, и пустая кожаная фляга, которую Тилькуате все еще держал в руке, с дробным стуком покатилась по половицам.
- Да никак она у тебя пуста, приятель! - воскликнул Роке, насмешливым взглядом проводив фляжку до места ее окончательной остановки. - Это не дело! Розина!
- Я здесь. Роке! Чего ты хочешь? - томным, тягучим, как мед, голосом отозвалась из-за стойки черноглазая мулатка с покатыми плечами и упругим бюстом, двумя холмами выпиравшим из низкого выреза блузки.
- Мой друг Тилькуате хочет пить! - заявил Роке, подойдя к индейцу и стиснув его локоть жесткими сильными пальцами. - Он буквально сходит с ума от жажды!
И он стал слегка подталкивать старика к стойке бара.
- Ты что, выиграл его, чтобы упоить до смерти? - спросил Мигель, по-прежнему стоя у бильярдного стола и внимательно наблюдая за этой сценой.
- Не беспокойся, Мигель! Черная Змея еще переживет всех нас! - усмехнулся Роке, усаживая старика на высокий табурет и подвигая к нему стакан, на две трети наполненный неразбавленным виски.
- Если ты не пристрелишь его под горячую руку, - едва слышно буркнул Бачо, все еще недовольный тем, что Роке прервал карточную игру как раз в тот момент, когда ему пошла карта.
- Заткнись, придурок! - огрызнулся Роке через плечо. - Я в отличие от тебя никогда не трачу пули по пустякам и прекрасно знаю, когда надо стрелять, а когда можно чуток повременить!
- Да уж, Роке! Это уж точно! - вразнобой забормотали Висенте и Годой, несколько удивленные той переменой, которая внезапно случилась с их приятелем. Только что готов был прибить этого краснокожего, как бездомного пса, а теперь сидит с ним в обнимку, поит его виски.
Стакан Тилькуате опустел, но Роке тут же сделал знак Розине, и она вновь наполнила его и придвинула к старику, смотревшему перед собой тяжелым, совершенно безучастным взглядом.
- Росендо, наверное, совсем худо, вот он и тоскует, - прошептала мулатка, когда Роке как бы невзначай погладил ее гладкое плечо и скользнул пальцами в жаркую ложбинку между ее упругими грудями.
- Олени идут на водопой, - мертвым деревянным голосом проскрипел старик, обхватывая придвинутый стакан жилистой ладонью, - ягуар стережет над тропой.
- О, вы слышите! - воскликнул Роке, обращаясь на этот раз ко всем присутствующим, - горе настолько потрясло моего друга Черную Змею, что он даже заговорил в рифму! Олени идут на водопой, ягуар стережет над тропой - так, приятель?
- Так, - коротко, как стук пустой жестянки, брякнул голос индейца.
- А сейчас Розина принесет гитару, и ты споешь нам про своих великих предков, сокрывших в этих горах и озерах несметные сокровища, остатки клада Монтесумы! - весело закричал Роке. - Розина, гитару!
Мулатка прошла в конец стойки, откинула редкую камышовую циновку, прикрывавшую дверной проем, и вскоре вернулась, сжимая в ладони гриф гитары, перевязанный алым шелковым бантом. Поравнявшись с Роке, Розина передала ему гитару через стойку, а тот перебросил ее в услужливо подставленные руки Висенте.
- Давай, малыш, ударь по струнам, у тебя это чудно выходит! - воскликнул Роке. - А ты, старик, заводи свою унылую песню на вашем птичьем языке, которым так сладко убаюкивала меня моя нянька. Начинай!