На следующий день, когда Мэри и Роберт, поднявшись на заре, прогуливались по обширному двору замка, послышался шум подъезжающего экипажа. Это возвращался в Малькольм-Кэстль Гленарван. Лошади неслись во всю прыть.
Почти одновременно с коляской во дворе появилась в сопровождении майора Элен Гленарван и бросилась навстречу мужу.
Вид у него был печальный, разочарованный, гневный. Он молча обнял жену.
- Ну что, Эдуард? - воскликнула Элен.
- Ну, дорогая, у этих людей нет сердца! - ответил Гленарван.
- Они отказали?
- Да, они отказали в моей просьбе послать судно. Они говорили о миллионах, напрасно потраченных на розыски Франклина. Они заявили, что документ темен, непонятен. Они говорили, что катастрофа с этими несчастными произошла два года назад и найти их теперь очень мало шансов. Они уверяли, что потерпевшие крушение, попав в плен к индейцам, конечно были уведены ими внутрь страны и что нельзя же обыскать всю Патагонию, чтобы найти трех человек - трех шотландцев! Что эти рискованные, напрасные поиски погубят больше людей, нежели спасут. Словом, они приводили все доводы людей, решивших отказать. Они помнят о проектах капитана, и несчастный Грант безвозвратно погиб!
- Отец! Бедный мой отец! - воскликнула Мэри Грант, падая на колени перед Гленарваном.
- Ваш отец? - спросил Гленарван, с удивлением глядя на склонившуюся к его ногам девушку. - Неужели, мисс…
- Да, Эдуард, - вмешалась Элен, - мисс Мэри и ей брат Роберт - дети капитана Гранта. Это их лорды адмиралтейства только что обрекли на сиротство.
- Ах, мисс, - сказал Гленарван, помогая девушке подняться, - если б я знал, что вы здесь…
Он не докончил фразы. Тягостное молчание, прерываемое рыданиями, царило во дворе замка. Никто не проронил ни слова: ни Гленарван, ни Элен, ни майор, ни безмолвно стоявшие вокруг своих хозяев слуги замка. Видно было, что все эти шотландцы негодовали на английское правительство.
Через несколько минут майор спросил Гленарвана:
- Итак, у вас нет никакой надежды?
- Никакой!
- Ну что ж! В таком случае, я отправлюсь к этим господам, - крикнул юный Роберт, - и мы посмотрим…
Сестра не дала ему договорить, но сжатый кулак мальчугана указывал на его отнюдь не миролюбивые намерения.
- Нет, Роберт, нет! - проговорила Мэри Грант. - Поблагодарим милых хозяев этого замка за все, что они для нас сделал - мы никогда в жизни этого не забудем, - а затем удалимся.
- Мэри! - крикнула Элен.
- Что же вы собираетесь предпринять? - спросил Гленарван молодую девушку.
- Я хочу броситься к ногам королевы, - ответила девушка, - и посмотрим, останется ли она глуха к словам двух детей, молящих спасти их отца.
Гленарван покачал головой: не потому даже, что oн сомневался в добром сердце королевы, а потому, что знал, что Мэри Грант не сможет до нее добраться.
Мольбы слишком редко доходят до ступеней трона, на дверях дворцов как будто начертаны те слова, которые англичане помещают у штурвала своих кораблей: "Passenjgers are requested not to speak to the man ad the wheel".
Элен поняла мысль мужа. Она знала, что попытка девушки должна окончиться ничем. Для нее было ясно, что отныне жизнь этих двух детей будет полна отчаяния. И тут ее осенила великая, благородная мысль…
- Мэри Грант! - воскликнула она. - Подождите, не уходите, мое дитя. Выслушайте меня.
Девушка держала за руку брата, собираясь уходить. Она остановилась.
Элен, взволнованная, с влажными от слез глазами, обратилась к мужу.
- Эдуард! - сказала она твердым голосом. - Капитан Грант, бросая в море это письмо, вверял свою судьбу тому, кому оно попадет в руки. Оно попало к нам…
- Что вы хотите этим сказать, Элен? - спросил Гленарван.
Все вокруг молчали.
- Я хочу сказать, - продолжала Элен, - что начать супружескую жизнь добрым делом - великое счастье! Вот вы, дорогой Эдуард, чтобы порадовать меня, задумали увеселительное путешествие. Но можно ли испытать большую радость, можно ли принести больше пользы, чем спасая несчастных, которых покидает их родина?
- Элен! - воскликнул Гленарван.
- Да! Вы поняли меня, Эдуард. "Дункан"- доброе надежное судно. Оно смело может плыть в южные моря может совершить кругосветное путешествие, и оно совершит его, если это понадобится! В путь же, Эдуард! Плывем на поиски капитана Гранта!
Услышав эти отважные слова своей юной жены, Гленарван обнял ее и, улыбаясь, прижал к сердцу, в то время как Мэри и Роберт осыпали ее руки поцелуями, а слуги замка, растроганные и восхищенные этой сценой, от всего сердца кричали:
- Ура! Трижды ура Эдуарду и Элен Гленарван!
Глава V
Отплытие "Дункана"
Мы уже говорили о том, что Элен была женщина великодушная и сильная духом. То, что она сделала, было бесспорным тому доказательством. Гленарван действительно мог гордиться такой благородной женой, способной понимать его и идти с ним рука об руку. Уже в Лондоне, когда его ходатайство было отклонено, ему пришла в голову мысль самому отправиться на поиски капитана Гранта, и если он не опередил Элен, то только потому, что не мог примириться с мыслью о разлуке с ней. Но если Элен сама стремилась отправиться на эти поиски, никаким колебаниям уже не могло быть места. Слуги замка восторженно приветствовали это предложение - ведь вопрос шел о спасении таких же шотландцев, как они сами. И Гленарван от всего сердца присоединился к их крикам "ура" в честь молодой хозяйки Малькольм-Кэстля.
Раз отплытие было решено, не приходилось терять ни одного часа. В тот же день Гленарван послал Джону Манглсу приказ привести "Дункан" в Глазго и сделать все нужные приготовления для плавания в южных морях - плавания, которое могло стать и кругосветным. Надо сказать, что Элен, предполагая использовать "Дункан" для экспедиции, не ошиблась в оценке его мореходных качеств. Это замечательно прочное и быстроходное судно могло смело выдержать дальнее плавание.
То была превосходная паровая яхта водоизмещением в двести десять тонн, а ведь первые суда, достигавшие берегов Америки - суда Колумба, Веспуччи, Магеллана, - были все гораздо меньших размеров.
На "Дункане" было две мачты: фок-мачта с марселем и брам-стеньгой и грот-мачта с контр-бизанью и флагштоком; кроме того, треугольный парус - фор-стаксель, большой и малый кливера, а также штанговые паруса. Вообще парусность "Дункана" была совершенно достаточна для того, чтобы он ходил как обыкновенный клипер. Но, конечно, больше всего можно было рассчитывать на его механическую силу - паровую машину, построенную по новейшей системе и снабженную перегревателями. Это была машина высокого давления, в сто шестьдесят лошадиных сил, приводившая в движения двойной винт. Идя на всех парах, "Дункан" развивал небывалую до тех пор скорость. В самом деле, во время пробного плавания в залив Клайд патент-лаг отметил скорость, доходившую до семнадцати морских миль в час.
"Дункан", конечно, мог смело отправиться даже и в кругосветное плавание.
Джону Манглсу оставалось лишь позаботиться о внутреннем оборудовании судна.
Прежде всего он занялся расширением угольных ям, чтобы погрузить побольше угля, ибо в пути не так-то легко возобновить запасы топлива.
С неменьшим вниманием отнесся Джон Манглс и к пополнению камбуза. Он умудрился запастись съестными припасами на целых два года. Правда, недостатка в деньгах у него не было; ему их хватило даже на то, чтобы приобрести небольшую пушку, которая и была установлена на шканцах яхты. Кто знал, что могло встретиться на пути!
Надо сказать, что Джон Манглс был знаток своего дела, и хотя в данное время он командовал лишь яхтой, но вообще считался одним из лучших шкиперов Глазго. Ему было тридцать лет. Грубоватое лицо его дышало мужеством и добротой. Ребенком он был взят в Малькольм-Кэстль. Семья Гленарван дала ему образование и сделала из него прекрасного моряка. Во время нескольких совершенных им дальних плаваний Джон Манглс не раз проявлял свое искусство, энергию и хладнокровие. Когда Гленарван предложил ему взять на себя командование "Дунканом", он охотно на это согласился, ибо любил хозяина Малькольм-Кэстля, как брата, и искал случая выказать ему свою преданность.