- Ты чего молчишь, Филь?
- Я не молчу, Мариша. Думаю.
Короткий смешок.
- Да, думать ты у нас горазда больно. Почти как боярин Фёдор.
Пауза.
- Как посватает он тебя, замуж пойдёшь?
Пауза.
- Пойду, коли батюшка велит.
- Ба-атюшка… А ты сама-то как?
- Ой, да спи уже! Вот пристала…
Мария вдруг соскочила со своей постели, подскочила к сестре.
- Подвинься!
- Ты чего, Маришка?
Но девушка уже скользнула под одеяло, прижалась к тёплой сестре, обняла. Лавки в горнице были вытесаны из неохватных дубов - одному вполне просторно, а вот двоим тесновато, только вприжимку.
- Ох и счастливая ты, Филя! - Мария чмокнула сестру в щёку.
- Хм… счастливая… - Феодулия тоже обняла сестру, вздохнула. - Не посватает он меня, Мариша.
- Тебя? Не посватает? Да ты… Да ты в зеркало гляделась давно ли?
- Бывало, - слабо улыбнулась Феодулия.
- Ну и как?
- Да вроде всё на месте.
- На ме-е-есте… Ежели он ТЕБЯ не посватает, то зачем он вообще сюда явился? Калачи с пирогами есть?
Феодулия снова чуть улыбнулась.
- Не умеешь ты сердцем чуять, Мариша. Мала ещё.
- Ох-ох-ох… Тоже мне, старая ведунья! Тебе пятнадцать, мне четырнадцать - велика ли разница?
- Не в том дело, Мариша. Вот только чую я - не посватает он меня.
- А кого ж тогда?
- А вот увидим… - Феодулия отвернулась, едва не столкнув сестру с лавки, - Ладно, давай уже спать… Вот встанем завтра, а под глазами синие круги. Как к гостям выйти?
…
- … Да ведь непорядок это - младшую дочь наперёд старшей выдавать!
Князь Михаил был крепко озадачен. Разумеется, предложение князя Василька Константиновича, ясное и недвусмысленное, было ему на руку. Однако всё равно, непорядок, на Руси так не принято…
- Так что ответишь ты мне… тятя?
Михаил вздрогнул, кинул взгляд на собеседника. Молодой князь Василько сидел, опустив голову. Ишь ты, "тятя"… Вот и беда, что нету над тобой отцовской воли… Сам себе, вишь, хозяин, оттого и дурит. Подавай ему Марию, и всё тут! Чем Феодулия-то нехороша?
Василько Константинович, князь Ростовский, вдруг пал с лавки на колени, поднял на Михаила отчаянные глаза.
- Отдай… Всю Русь поперёк прошёл, никого не надо… А как увидел твою Марию, так будто и воздуха вокруг нету… Отдай, молю, тятя!
- Эк тебя разобрало… - крякнул Михаил. - Мать, а мать! Ты чего молчишь?
- Воля твоя, княже, - чуть поджав губы, ответила княгиня Феофания.
Михаил тряхнул головой, твердея, принимая решение.
- Ладно, чего там… Раз уж так всё выходит… Эй, Лешко!
В княжью горницу проворно вскочил молодой человек.
- Распорядись там! Княжну Марию сюда позовите!
- Марию? - чуть помедлив, уточнил молодой человек.
- Никак ты оглох?! - возвысил голос князь Михаил - Марию, я сказал!
…
- Идут, идут!
Сенные девки, юркие, как мыши, и так же точно имеющие великолепный нюх на любое событие, доступное их мозгам, шустро бежали впереди князева посланца, нырнули куда-то в неприметную щель - ну точно мыши…
Обе княжны уже сидели принаряженные, причёсанные - ждали. Собственно, Мария ждала только одного: когда призовут к батюшке Феодулию, к жениху на смотрины. А чего ждала Феодулия, одному Богу известно - сидела себе, смотрела то в окошко, то в стол, то в пол…
В горницу, склонившись в низкой двери, пролез княжий дворовый тиун Лешко, из молодых, да ранних.
- Княжна Мария! Батюшка князь тебя к себе зовёт.
- Меня?! - опешила Мария.
- Тебя, тебя.
Девушка беспомощно оглянулась на сестру. Феодулия слабо улыбнулась в ответ.
- Иди, Мариша.
- Но как же, Филя…
- Иди, иди! - Феодулия вновь улыбнулась, кивнула взмахом ресниц, как она одна это умела - Вот так, Мариша. А ты говоришь, зеркало…
Всё дальнейшее Мария видела как будто со стороны, сквозь текучую воду. Как во сне, шла она по полутёмным переходам, как во сне, вступила в отцовскую красную горницу…
- … Да ты слышишь ли, Мария? - князь возвысил голос - Отвечай же!
Мария опомнилась наконец, и обнаружила себя стоящей посреди горницы, перед сидящими отцом и матерью. А рядом с отцом сидел молодой князь Василько, глядя на неё молящими глазами.
- Сомлела малость девка, - вслух сделал вывод отец. - Князь Ростовский Василько Константинович просит вот у меня твоей руки. Что скажешь-то?
- Да… - надо же, и голос сел.
- Ну вот и ладно, - облегчённо вздохнул князь Михаил, как будто здоровенный куль с зерном с плеч скинул. Обернулся к князю Васильку. - Насчёт свадьбы, я полагаю, так решим… Э, э! Да ты слышишь ли меня, Василько Константинович?
Князь Михаил вгляделся в лицо собеседника, рассмеялся, хлопнул себя руками по ляжкам.
- Два сапога пара! Всё, Мария, иди покуда! Всё, говорю, свободна!
…
- … Филя, прости меня! Простишь?
В горнице, где спали сёстры, было сегодня жарко - по случаю приезда важных гостей истопники натопили все печи в княжьем тереме, как в бане - но Мария лежала, укутавшись до подбородка.
- За что, Мариша? Нет твоей вины передо мной.
- Ну как же… Филя, ведь я жениха у тебя увела, так выходит…
- Нет твоей вины, Мариша, - уже твёрже повторила Феодулия. - ОН выбрал тебя, понимаешь? Как увидел тебя, так и полюбил. В тот же миг.
- Да откуда тебе-то известно? - не выдержала Мария. - Ты и глаз от земли не подымала…
- Для того, чтобы видеть, не обязательно таращиться во все глаза, как ты, - тихо засмеялась Феодулия. - Давай спать уже!
Некоторое время сёстры молчали, слушая, как где-то капает на пол вода, стекающая со свинцового переплёта окна, да потрескивает нагретое печью дерево.
- А может, и надо было тебе таращиться… - неожиданно пробормотала Мария, засыпая. - Может, тогда всё было бы иначе…
Пауза.
- Может, и надо было, - медленно, тихо ответила Феодулия.
…
- … Венчается раб божий Василько с рабой божьей Марие-е-ей!..
Голос отца Иоанна, епископа Черниговского, а по совместительству и духовного наставника князя Михаила и всей его семьи, зычно раскатывался под церковными сводами. Церковь была полна народу, в воздухе плавал чад от множества горящих свечей, пахло воском и ладаном.
Мария испытывала беспокойство - свечка, которую она держала, грозила вот-вот растаять в потной разгорячённой ладони. Вот интересно, велик ли будет грех, если при венчании невеста уронит свечку? Надо будет спросить у Феодулии, уж она-то всё про грехи знает…
- …Согласен ли ты, Василько, взять в жёны рабу божью Марию?
- Да… - услышала Мария хриплый голос своего жениха. Или уже мужа? А вот интересно, с которой поры они будут мужем и женой - как отец Иоанн венец возложит, или только когда кольца наденут?
- …Согласна ли ты, Мария, стать женою раба божьего Василько?
- Да - ответила Мария, глядя на отца Иоанна широко распахнутыми глазами. Свечка в руке медленно расплывалась. Ой, ой, сейчас упадёт…
- … Наденьте кольца, дети мои, - отец Иоанн чуть пригасил голос, немного убавив торжественности, но взамен подбавив сердечности.
Чуть дрожащие чужие пальцы коснулись руки Марии, на палец скользнул гладкий, холодный металл. Надевая кольцо жениху, Мария испытала огромное облегчение - свечка выдержала-таки, не подвела…
- Поцелуйтесь же, отныне вы муж и жена!
Мария разом забыла про свечку. Перед ней, так близко, что и представить невозможно, маячило лицо князя Василька, и он наклонялся ещё ближе, и ещё… Крепкие, настойчивые губы коснулись её губ, и Мария испытала вдруг изумление - это что же выходит, теперь она мужняя жена?
…
Дверь была толстая, крепко сбитая из дубовых плах, толщиной в ладонь, не меньше, и шум разом ослабел, остался за дверью. Сверху опустился толстый шемаханский ковёр, и шум исчез вовсе, только невнятные звуки порой долетали откуда-то кружным путём - гости продолжали гулять и веселиться.
Князь Василько присел на кровать, застеленную пышной периной, по новомодному обычаю, принесённому на Русь с западных польских земель. Сидел и глядел на Марию, стоящую перед ним. Ну да, вспомнила она, по обычаю жена должна разуть мужа, снять сапоги…
Но Василько, угадав её движение, стянул сапоги сам.
- Оставь, не надо. Отец не любил, и я не дам. Не служанка ты мне, жена.
Мария всё стояла, и Василько смотрел и смотрел на неё.
- Иди ко мне, лада моя… - тихо позвал он, так, что у Марии забилось сердце.
Крепкие мужские пальцы уже развязывали завязки её одежды, и одежды эти спадали одна за другой. Мария обнаружила, что стоит совершенно голая, и вдруг испугалась, что у неё пахнет под мышками. Нет, всё верно - и в баню её с утра сводили, и росным ладаном умастили, и побрили везде, где надо, но в церкви было жарко, и потом, сейчас уж не утро…
Настойчивые губы снова коснулись её губ.
- Не бойся ничего, лада моя…
…
- … Больно было?
Рука князя Василька ласкала и ласкала её грудь, ещё сильно вздымавшуюся, и сердце колотилось, как птица в клетке.
- Немножко, - улыбнулась Мария, не раскрывая глаз. В ответ Василько вновь нашёл её губы, принялся целовать, и на сей раз Мария ответила ему. Вдруг она фыркнула смехом.
- Вот когда батюшка меня сёк - вот где было больно…
- За что сёк-то?