§ 16. Гармонические структуры проблемных ситуаций или полей, ассимилировавших в себе данное экспериментально- измерительное видение и его "органы", "телесные протяжения", - вот, с чем мы реально сталкиваемся в истории и работе познания. Граничные условия и точки в полях, из-за которых эти структуры и устанавливаются как дискретные, пространственно-временные "неизбежности", как цельные, многократно расчленные движения, осуществляющиеся как одно, хотя и многое (и не зависящие от объемлющего бесконечного многообразия - как бы сингулярности, меняющие из точки последнее). То есть есть 1) строение "машины времени" и 2) ее поле сил, по линиям которого мы движемся и которое разворачивает наш ум в ту или другую сторону. Так сказать, собственные движения, не зависящие ни от субъекта, ни от результата истории и связанной с ним общей координатной системы отчета (но они, поскольку их система отсчета привязана как раз не к координатам, а к индивиду, видны лишь в интервале "бытия-сознания", а не в точках объективированной перспективы видения мира; интервал смазан в точке; а раз сплющен в точку, то в наблюдении все разбегается в несоизмеримость и исторический релятивизм; если же растянуть точку по ее глубине (в интервал), то разбежавшееся вновь сойдется (в один объект разных опытов); это в языке историка, а в истории вспыхнет новая сингулярность - развитие ("малость" таких абсолютов). Этими граничными условиями и точками, пределами (Одно, вросшее во Многое, и Многое, скованное в Одно) очерченная монада должна браться на фоне (в том числе, и ненаблюдаемом) предметных последствий изменений, производимых человеческой деятельностью, неминуемо разлаживающих ситуации ("возмущения" -> "исходное не равновесие", "неустойчивое противостояние"), целое в которых и восстанавливается снова гармонией, ведущей себя как форма (целое почти в аристотелевском смысле).
§ 17. В определенном плане эти формы могут быть эксплицированы как структуры сознания (предметные), то есть как особые вырезки в содержаниях, особое расположение последних. Физические реализации в мире активных предметных структур сознания, то есть в мире апперцепции субъекта, ее активной организации. Мы уже там, откуда к нам приходят, поступают определения наших состояний и наблюдаемые нами "факты", и мы там, во-первых, что-то нарушили и, во-вторых, как-то задали себя ("другой мир" - это мир, среди объектов которого нет или неизвестен нам один объект - субъект с его движениями и перспективой и тем самым не выполняется закон: мы там, откуда… и так далее). Но дело в том, что реализации сознания необратимы и осознание затрачивает деятельность "квантами". Не разрушив структуру сознания, мы не можем вернуться (ср. мой "Кант). Мы не можем произвольно, усилием чистой мысли, без телесного события деструктурации вспомнить прошлое - так же как не можем подумать любое из будущего. Мы телом отгорожены и от прошлого и от будущего. И лишь строя новое тело, мы получаем свободу изменения (и снимаем себя с крючка прошлого, ибо прошлое вовсе не просто факты, а записи фактов вместе с не стираемым пониманием, а поэтому речь может идти лишь о физически сильном расшатывании и об образовании дыры для эмердженции нового сознательного опыта, но не о рассудочном, произвольном прохождении взад и вперед). Но только живое питает живое. Организмы живут друг другом, смертью или уходом один другого. Рождаемся, убив. Смерть форм высвобождает элементы. Но убиение есть зависимость, вернее, его необходимость есть зависимость. Исчезновение - условие появления. Иначе место занято. Вымершие формы (виды).
§ 18. Итак, мы телом, физически (то есть независимо от доброй воли и чистого усилия мысли) отгорожены от возможной информации и понимания. И в этом смысле последние в другом месте и в другом времени, с которыми у нас разрушены физические связи (или "сигнальные" взаимодействия), без структурации и синтеза времени мы не можем понимать. И историк знания или аналитик сознания должен иметь понятийную возможность именно так описывать процесс, иначе - мистика. Не случайно в унаследованной манере писания истории, где сам факт истории мысли парадоксален, интеллектуально непонятен и скандален (ибо если мысль - чистая воля понимания, оперирующая универсальной логикой и всеобще обозримыми содержательными аргументами, то почему же нельзя было тут же и обо всем договориться?), пришиваются два подправляющих бантика: зияющая пустота сознания, заглатывающая все новые и новые факты и укладывающая их в пирамиду по оси времени, или же "искажающие" (социальные и прочие) факторы. А уже простым переворачиванием этого получается культурно-исторический релятивизм (замкнутые цельные типы мышления) и антропологизм. Но реакция на глупость не всегда ум. Конкретно же в европейской культуре вырисовался просто нигилизм. Но эта "нечистая мысль" и есть научная мысль; никаких проблем внешних и внутренних, никакой социальной, культурной и так далее обусловленности.
§ 19. Историческая форма и историческое реальное содержание: сказанное в исторической форме есть часть содержательно возможного ("содержание" в метаязыке). Должны различать историческую форму знания и ее реальное историческое содержание. Ибо в общий поток истории она включается лишь своим реальным содержанием, которое реструктурируется в моей пульсационной сфере, выражаясь новыми формами- индивидами. Связи в пульсациях. Утверждение, что "действительно, на деле было X", есть форма жизни X, возможная лишь через метасферу.
Различие реального исторического содержания и исторической формы (терминология эта неадекватна, хотя имеется в виду независимое существование формообразования - независимое от его освоения его же участниками) есть следствие того, что познания есть, прежде всего, работа "машины смысла" и множественной сверхиндивидности состояния. Преломления в зеркалах индивидов, которые устроены антропологически, психологически, социокультурно. Они самым разным образом могут представлять смысл и содержание, генезис и значение произведенной мысли. А произведена она по законам формы- индивида и его гармонии (см. § 14). Например, в философии "отчуждение" не потому, что наблюдали капиталистическое отчуждение, а потому, что эта мысль производилась мысленными неизбежностями в устройстве формы-монады. Скорее, увидели отчуждение потому, что эта мысль была (это же явление отчуждения может быть выражено и описано на совсем другом языке, не содержащем этих понятий). Следовательно, символы могут давать или не давать видеть (см. § 57 о том, что для того, чтобы воспринять, нужно было знать, в связи с диаграммой Минковского). Для таких внутренних генераций и нужно понятие исторического познавательного (трансверсального) пространства-времени, то есть для актуалгенеза. Виртуальная возможность (мысль) воспринимаемого, или ее отсутствие и поэтому не восприятие. И то и другое - структура сознания. Видеть то, чего нет, или не видеть то, что есть, - одно и то же (по механизму); увидел то, чего никогда не видел (в смысле: не воспринимал физически) = увидеть то, для чего нет глаз, вообще натурального органа (ср. с определением состояния сознания в нашей "Метатеории сознания" - "не…" есть тоже состояние сознания). Ср. проблему "сумасшествия" (§ 12) и стр. 254 о предаваемой человеческой форме, также стр. 21, 237.