СРЕДИ ДРУЗЕЙ
Заботливый зоолог так старательно сделал Павлику перевязку на голове, больше всего пострадавшей при падении на айсберг, что из-под бинтов виднелись только нос, рот, глаза и одно ухо.
- Ну вот, - погладил зоолог свою замечательную бороду, завязав последний узел на темени пациента. - Собственно, если делать все по правилам, то следовало бы тебя, бичо, положить здесь на койку денька на два. К слову, меня зовут Арсен Давидович. Разве тебе плохо было бы тут? Но ты не улежишь! - с огорчением добавил он.
Днем они вместе вышли из госпитального отсека в узкий коридор и, обойдя центральный пост, пошли мимо диспетчерских кают главного механика, главного электрика, начальника акустической части, потом мимо кают командного состава и команды. Стены коридора были отделаны дорогим лакированным деревом. По потолку проходили толстые и тонкие трубы, окрашенные в различные цвета.
- Как в "Хилтоне", Арсен Давидович, - сказал Павлик зоологу, проводя на ходу пальцем по лакированным стенкам коридора.
- Зови меня просто Профессоре. Меня так здесь все зовут, - ответил тот и добавил: - Ты этого нигде, ни на одной подлодке не увидишь, только у нас.
В самом конце коридора находилась столовая - большая каюта со сводчатым потолком, уставленная небольшими столиками и красивыми стульями вокруг них. Каждый столик стоял на одной толстой круглой тумбе и был накрыт скатертью с круглым вырезом в центре. В вырезах поблескивал черный лак, а кругом на скатертях были расставлены обеденные приборы, хлеб на тарелочках, поставцы. Каюта была залита мягким светом ламп из матовых полушарий, вделанных в потолок. Ее стены были украшены репродукциями полотен Моне и Ренуара, картинами с морскими пейзажами и сценами из жизни морского флота, статуэтками на полочках и постаментах, небольшими аквариумами с плавающими в них тропическими рыбками. Был час обеда, и в столовую входили все новые и новые люди. Чуть не задевая головой за матовые полушария в потолке, к Павлику и Лорду подошел Скворешня и занял место возле них.
- Здравствуй, найденыш! - послышался вдруг среди шума знакомый звонкий голос.
В дверях стояла Багрова.
- Ты что? Паломником из Мекки возвращаешься? - засмеялась она, приближаясь к столу, за которым сидел Павлик со своими друзьями. - Вон какую чалму накрутил тебе Арсен Давидович! Ну, как дела? Здоров, молодец?
- Вы замужем? - неожиданно поинтересовался мальчик.
- Нет пока, - застигнутая врасплох, ответила девушка.
- Тогда я готов на вас жениться, - сообщил Павлик и добавил: - Мне папа обещал на свадьбу купить океаническую яхту и вертолет. Кататься будем. Соглашайтесь - дело верное.
Багрова не успела еще осознать сказанного нахальным малышом, как в столовую вошел капитан Воронцов, командир подлодки. Все встали. Командир жестом разрешил "вольно", и все шумно уселись на свои места.
- Как дела, Павлик? - спросил капитан, остановившись возле мальчика и положив руку на его забинтованную голову. - Ты теперь у нас надолго останешься, потому что ни заходить в порты, ни встречаться с судами мы не можем. Надо тебе, голубчик, поскорей научиться ориентироваться под водой по компасу и по радиопеленгам. Придется тебе привыкать к нашей жизни. Да, вот еще - мы связались с берегом. Твой отец жив и здоров. Он в курсе, что ты у нас. Так что знакомься с экипажем. Это лейтенант Багрова Евгения, - и он показал на женщину-офицера. - Остальных ты уже всех знаешь или еще узнаешь.
- Хорошо, капитан,- смущенно и радостно ответил Павлик. - Я буду стараться.
- Не "хорошо", а "есть, товарищ командир!". Салага! - поправил Скворешня под общий смех.
- Спокойней, Скворешня, - весело предостерег его Чижов. - У "салаги" папа владеет четырьмя металлургическими предприятиями. Мальчику на завтрак в школе дают больше, чем ты за полгода получаешь.
- У меня папа раньше был геолог, - попытался оправдаться Павлик. - Он честный человек. Он за свой счет на Урале джазовые фестивали проводит.
- Кто же против! Мы все любим джаз, я в юности был "растаман", - поддержал ребенка капитан и с укором заметил Чижову: - А ты брось свой казарменный юмор.
- "Растаманы" любят регги, - поправила капитана Багрова.
- Ну, тем не менее… - отмахнулся тот.
Как только капитан сел за свой стол рядом с зоологом, комиссаром и старшим лейтенантом Багровой, на всех столах, в центре, открылись круглые отверстия и показались, поднимаясь снизу, стопки поставленных одна на другую тарелок с первым блюдом.
Столовая наполнилась приглушенным гулом голосов, звоном посуды, шутками, смехом, разговорами.
КЛОЧОК БУМАГИ
После обеда Павлик, закрыв за собой дверь, сразу очутился в тишине и мягком матовом свете безлюдного коридора. Тускло поблескивали лакированные стены и переборки, впереди виднелась перспектива вырезных арок, по сторонам в каждом отсеке на дверях белели эмалированные дощечки с синими надписями. Павлик прошел уже два отсека, когда впереди послышалось щелканье автоматического замка дверей и затем приглушенный ритмичный скрип обуви - грузные шаги большого удаляющегося человека.
"Скворешня", - решил Павлик и прибавил шагу, чтобы нагнать своего спасителя.
Вдали, сквозь арки двух отсеков, пятно ярко освещенного снизу люка потемнело. Кто-то спускался в машинное отделение. Павлик взглянул на дощечку ближайшей двери: "Главный механик Федор Михайлович Горелов".
На полу, у двери, белел маленький лист целлулоида. Он был совершенно неуместен в этом блестевшем чистотой коридоре, он резал глаза Павлику, уже привыкшему к образцовому порядку на подлодке. Павлик почти непроизвольно нагнулся и поднял бумажку, чтобы бросить ее в первый же люк мусоропровода.
На бумажке промелькнули цифры, значки, обрывки слов, обычных здесь, на морском судне: ""…гассово море… точные координаты…" - прочитал Павлик. - Надо будет спросить Ахмеда". И продолжал читать: "…7° 46' 36" сев. широты и 5 …бина шестьсот пятьдес… Красные пояса …цать шестого мая …чно восемнадцать час… не забудьте гидро… Кро…"
Кто-то осторожно взял Павлика за локоть и наклонился над обрывком целлулоида.
Павлик поднял глаза. Над ним, перегнувшись почти пополам, стоял Горелов.
- Это я только что… только что нашел…
Горелов улыбнулся и взял обрывок из рук Павлика, выпрямился, вгляделся в бумажку и спросил:
- Где же ты нашел ее, Павлик? А впрочем, какая-то чепуха! Прости, пожалуйста, что я помешал тебе… Что за глупости! Но пойми, дружище, это секретная лаборатория. Опускаюсь в люк, оглянулся и вижу - ты нагнулся у двери моей каюты, поднял бумажку и читаешь. А это, оказывается, такая чепуховина! - Он опять посмотрел на лоскуток бумажки, повертел между пальцами и рассмеялся: - Ох уж мне эта конфиденциальность, всю грязь соберешь. Ты куда сейчас направлялся?.. Знаешь что? Я иду в электролизное отделение. Ты там бывал? Наверно, нет! А там очень интересно. Пойдем со мной. Я тебя все объясню. Меня зовут Федор Михайлович, как Достоевского, только я романов не пишу, но в остальном я тоже большой фантазер. Хочешь конфетку? - И он протянул мальчику "Золотой ключик".
- Я не люблю "Золотой ключик", - отказался тот. - Я им однажды у папы в банке подавился и чуть не умер. Меня вверх ногами один папин телохранитель пять минут держал, а другой по спине бил.
- Согласен, - кивнул Горелов. - "Золотой ключик" - это одна из самых опасных конфет на свете. Но вот лично я люблю опасности.
Он положил конфету себе в рот, а фантик ловко бросил вместе с обрывком карты в мусоросборник, круто повернулся и зашагал по коридору. Павлик молча последовал за ним.
Они спустились в люк по винтовой металлической лестнице и попали в залитый светом нижний коридор, тоже разделявшийся водонепроницаемыми переборками на отдельные отсеки. Из каждого коридорного отсека направо и налево открытые двери вели в машинные отсеки.
Горелов, держа Павлика за руку, повел его в первую дверь направо. Они вошли в большой светлый отсек, уставленный высокими машинами и аппаратами.
- Это генераторный и трансформаторный отсек, - объяснил Горелов.
Они прошли под аркой переборки в следующий отсек с баллонами сжатого воздуха, а за ним - в заметно более узкий и низкий отсек.
- Да, Федор Михайлович,- вежливо кивнул головой Павлик,- мы уже как будто видели только что эти машины в первом отсеке…
И, собравшись с духом, Павлик намеревался уже извиниться и сказать, что он очень благодарен, что все это страшно интересно, но что он очень спешит на перевязку и даже, наверно, опоздал, и Арсен Давидович будет очень недоволен, и поэтому он просит разрешения уйти… Но как раз в тот момент, когда он почти открыл уже рот, чтобы сказать все это, Горелов подошел к противоположной переборке и возле наглухо закрытой арки нажал зеленую кнопку слева. Дверь тихо отодвинулась в сторону и скрылась внутри толстой переборки. В открывшейся арке показался новый отсек, еще более низкий и узкий, с закругленной внешней стеной; по всему было видно, что Горелов с Павликом приблизились уже почти к последней, самой узкой, кормовой части подлодки.
Павлик здесь никогда не бывал и даже не догадывался о существовании за последней переборкой еще других отсеков. В нем вдруг разгорелось любопытство, и он сразу забыл о своем намерении уйти.
Горелов вошел в новый отсек, согнувшись под невысокой аркой, и позвал:
- Входи, Павлик! Здесь не каждому удается побывать. Входи скорее, нельзя оставлять дверь открытой.
Павлик не заставил себя дважды просить. Едва он вошел в отсек, Горелов нажал кнопку у входа, и дверь быстро задвинулась. Павлик все же успел заметить необычайную толщину переборки, отделявшей этот отсек от остальных помещений подлодки.