Зеленый павлин
Красив зеленый павлин! Просвечивают через его зеленое оперение - индийские джунгли, сочные плоды и заросли бамбука. Неверно думать, что это синий павлин, только перекрашенный. Нет! Не только. Зеленый мощнее. Грудь у него шире, лапы крепче и шея выше. Гордая у него шея, а на ней сидит голова гордая и хохол на ней гордый. Не такой как у синего - ровный и аккуратный. А - набекрень хохол. Залихватский. Поглядишь на такой хохол и не пойдешь к павлину в клетку. Даже на остальные гордые шею, грудь и ноги смотреть не станешь.
А главное - нрав. Подлый. Много в этом нраве нападения и драчливости. Засмотришься на изумрудный хвост. А там на конце каждого пера - луна. И взгляда оторвать не можешь. Кажется, что множество этих лун плывет в зеленом небе павлиньего хвоста. Заглядишься, а хозяин хвоста, как подпрыгнет и даст в дыхало, чтобы на хвост без спросу не смотрел. А ты огреешь павлина веником на прощанье и бежишь вон из клетки. А сам про луну на конце каждого пера думаешь. Зачем она ему с таким характером? С красивыми всегда так.
Зверь-монал
Есть у нас в зоопарке моналы. Посетители подходят к их клетке с табличкой и начинают искать, кто же такие моналы? Что за зверь? Не козел ли? Однако никого не видно внутри. Ни козла, ни кого другого. А зверь - монал - сидит себе в углу, и смотрит на других, невидимый. Куст кустом. Только головой иногда крутит с хохолком черным и крыльями поводит серыми, с пятнами желтыми. Потому что он - птица.
Жирафовый дом
Есть у нас в центре зоопарка здание оранжевое. А в оранжевом здании есть оранжевый жираф. То ли здание под него строили, то ли жирафа уже потом под дом заводили. Неизвестно.
Однако выходит жираф Самсон каждое утро из дверей и кланяется. Я-то сначала думал: здоровается. А потом понял: низка ему дверь оранжевого дома, потому кивает Самсон каждый раз, выходя на прогулку. Тесен стал дом жирафу. Жмет.
Но как привыкаем мы к старым шапкам, так и Самсон с домом сроднился. Перевели его бывших соседей - жирафов - на новое просторное место, а оранжевый Самсон так и живет одетый в свой оранжевый дом, как в шапку. И кажется, каждый раз, выходя на прогулку, ее вежливо приподнимает. Я-то думал: здоровается, а оказывается - вход низок. У жирафа-то шея вон какая! Поневоле кланяться начнешь.
А где бегемот?
Все, в зоопарк приходящие, сразу спрашивают:
- А где у вас тут бегемот? Почему нет бегемота?
А бегемота нет. И начинаешь себя очень неудобно чувствовать по поводу такого упущения, будто это ты бегемота из Африки не привез. А посетители укоризненно качают головой:
- На что же у вас тут смотреть, если бегемота нет? Не на обезьян же.
- Почему не на обезьян? - отвечаешь. - Как раз на обезьян. Они ведь тоже из Африки. И бегемота там, наверное, видели.
Родственники
И отправляется народ в обезьянник. А там за стеклом различные наши родственники сидят - макаки, гиббоны, а главное - гориллы. Люди начинают в стекла стучать и лица обезьянам корчить. А те смотрят и думают:
- Что же такое наши родственники хотят сказать? Не здоровьем ли интересуются?
И подходят к самому стеклу, улыбаются, чтобы показать, что здоровье - ничего, Бог милует.
А посетители за стеклом этому радуются и начинают еще сильнее лица кривить.
Тогда обезьяны отворачиваются от стекол и говорят друг другу:
- Нет, не здоровьем они интересуются. Лица корчат. Потому что невоспитанные.
И воспитанно выходят на улицу.
Сколько нужно слонов?
Я все думал: сколько слонов Московскому зоопарку в самый раз? Один? Два? Или больше? Потому что зоопарк все-таки не какой-нибудь, а столичный, и слон - зверь не последний. Подходят они друг другу - столичный зоопарк и непоследний слон, потому что оба - главные.
А оказывается, их в зоопарке - шесть! Во как! Шесть непоследних слонов в главном зоопарке. От этого парк даже как-то еще столичнее делается, еще непоследнее. Не в каждом зоопарке шесть слонов!
Четыре африканских и два индийских. А ведь еще и для других животных место хватило! Например, для лисиц.
А слоны, видимо, думают:
- Вон сколько нас здесь собралось! В столице. Наверное, больше нигде не осталось.
Ан нет, осталось. Еще один слон в зоопарке Сан-Диего живет в Америке. Сам видел. По телевизору.
Глубина
Увидел я как-то в Московском зоопарке бассейн с огромными голубыми окнами, через которые можно прямо в синюю глубину посмотреть:
- Кто же там плавает?
Стал я всматриваться в синюю глубину и ничего кроме этой глубины не видел. Уж не глубину ли тут показывают? Вон, мол, какая глубокая у нас глубина тут и какая синяя!
Совсем глаза уже выкатил, и вдруг мелькнул мимо окна силуэт, махнул ластами и ушел в синь.
- Батюшки, - подумал я, - кто же это?
- А вы на табличке прочитайте! - посоветовал голос из-за спины.
Послушал я голос из-за спины и прочитал на табличке рядом с окном: "Калифорнийский морской лев".
- "Калифорнийский морской лев" написано! - ответил я голосу.
- Ну! - отозвался тот.
- А в бассейне-то кто? - спросил я.
- Как кто? - не понял голос. - Калифорнийский морской лев.
- Враки, - не поверил я. - Львов я видел. Они с гривой - желтые. А тут глубина одна синяя. Ее тут показывают.
И пошел дальше.
Про чай
Устроился я работать в птичий отдел в Московском зоопарке. На фазанью кухню. Рядом попугайная - там для попугаев еду готовят, а наша - фазанья. Попугайная в хорошей комнате находилась, а наша в кишке какой-то. Кишка эта - как коридор, но выход с одной стороны. Поэтому и жизнь у нас на фазаннике была какая-то коридорная, неуютная. Ни чаю толком попить, ни пообедать. А чай в зоопарке - не последнее дело. Многие в зоопарк вообще приходят, только чтобы чай пить. Попил чай до шести часов и домой - ужинать. Вахтеры, например. Иногда только в окошки смотрят, чтобы кто чужой в зоопарк чай пить не прошел. Потому что это большой секрет, что в зоопарке все только чай пьют, а не работают. Его знать кому попало нельзя.
Два человека
В птичьем отделе работают два человека. Эмма Ивановна и Женька Маленькая. Они точно к своим именам подходили. Эмма Ивановна такая же большая и сильная, как ее имя. У нее нога на два размера больше чем у меня и рост - метр девяносто. А Женя Маленькая - совсем крохотная, Эмме Ивановне по пояс. Ей все спецовки, которые для работы в отделе выдавали, - велики. Ни одна не подходит, как пальто в ногах путается. Поэтому она в своем свитере ходит. И Эмме Ивановне спецовки тоже не подходят, но в другую сторону - коротки.
Вот так и живут у нас в зоопарке два человека, одному все спецовки велики, другому - коротки.
Может, поэтому и нет больших друзей в Московском зоопарке, чем Эмма Ивановна и Женька Маленькая.
Обеих жизнь обделила, одну недостачей, другую излишеством. Вот поделилась бы Эмма Ивановна с Женькой Маленькой, и стали бы обе нормальными людьми, которые в спецовки вдеваются.
Однако не выйдет такого, потому что это изобилие и недостача даже в фамилиях отмечены. Эмма Ивановна у нас Быкова, а Женя - Тишкина. Что уж тут добавлять?
Любовь и палка
Есть у нас зеленый павлин, он Женю очень любит за ее рост и потому с нею драться все время хочет, постоянно высматривает:
- Где там у нас Женя Тишкина? Не идет ли?
И ногами нетерпеливо переступает. А на ногах - шпоры.
А Женя павлина совсем не любит и поэтому к нему всегда с палкой заходит.
- А ну я сейчас тебя! - кричит.
А павлин человеческого языка ведь не понимает, но на палку глядит с уважением и думает, наверное:
- Чего это Женя Тишкина сегодня с палкой пришла? Так - подрались бы, а с палкой - не выйдет. Палкой ведь и по голове получить можно.
А пока павлин думает, Женя залетит быстро в клетку, корму на пол сыпанет мимо кормушки и обратно бежит, пока павлин нападать не передумал.
А он смотрит печально вослед Жене и нехотя идет кушать, потому что любит Женю, но без палки. Какая же с палкой любовь?
Гну
Живут у нас в Московском зоопарке антилопы-гну. И вправду все какие-то гнутые - с загнутыми, словно велосипедный руль, рогами. И снаружи они гнутые и изнутри, потому что характер у них - как пружина. Сидит внутри, сидит, а потом… как распрямится! И давай гну от этой распрямившейся пружины подскакивать и взбрыкивать по всей клетке! Только ноги в разные стороны. И скачет, пока завод не кончится. А как кончится, тогда служитель Серега быстро к ним забегает, сена кинет охапку, мусор соберет и - назад, пока гну снова скакать не начал. А-то попадешь под горячую ногу и потом всю жизнь будешь согнутым ходить, как гну.
Борька
Шел я как-то мимо клетки с антилопами-гну и удивлялся, какие они все черные! И сами как чернила и характер - чернее не бывает. Уж такой черный характер, что гну лаять научились - как дворовые собаки. Казалось бы, зачем антилопе лаять? Ан нет, идешь рядом с клеткой с пустым ведром, а антилопа гну по имени Борька бежит рядом и брешет, и брешет. Мол, зашел бы ты в клетку, я бы тебя рогами пощекотал, а так с пустым ведром рядом любой ходить может. Ну уж это - дудки! Не пойду я к Борьке в вольеру. Потому что у него характер черный и сам он черный. Но однажды усмотрел: черный-то гну - черный, а хвост-то у него белый! На самом кончике! Значит, еще не все потеряно! И зовут этого гну - "белохвостый"!