Проблема лишь в том, что все упирается именно в минуты. Если бы по состоянию тела можно было определить абсолютно точное время смерти! А так… То ли Сорнуэ умер за пять минут до ухода Китса, то ли через пять минут после его ухода. И какой мотив? Ну, Старбак, мотив-то может быть любым… От зависти к научным достижениям до ревности, связанной с неизвестной пока женщиной. Вот только не очень мне верится, что убийца — Китс. Уж скорее им мог бы оказаться этот красавчик Нолет. Есть в нем нечто порочное…
— Ты не пересчитывала звездочки на своем платке?
— Что? — Скалли с трудом оторвалась от размышлений. И удивилась: — Нет, конечно!.. Зачем?
— А ты пересчитай. Для интереса.
Скалли хотела рассмеяться, но поняла вдруг, что напарник не шутит. Пожала плечами и сняла с шеи платок.
— Сто сорок семь, — сказала она, закончив счет. Ого!
— Вот именно! — Молдер покивал. — И аутетику потребовалось на эту работу гораздо меньше времени, чем тебе. — Он достал из папки образцы почерка всех работников лаборатории «Мэйхан», взятые в институте, и фотографию доски с уравнениями. — Ладно, пошли. Начнем с графологической экспертизы.
Через десять минут они сидели у графологов и наблюдали за действиями эксперта. Та колдовала над бумажными трофеями недолго.
— Я готова. — Эксперт спроецировала на настенный экран увеличенную фотографию. — Все уравнения на доске написаны двумя людьми. Вот это, это и это, — эксперт соответственно коснулась указкой верхних строчек, — принадлежит руке доктора Китса. Последнюю же строчку определенно написал кто-то посторонний. Она совершенно не похожа ни на один из принесенных вами образцов.
«Вот так номер! — подумала Скалли. — Получается, в лаборатории после ухода Китса побывал кто-то еще. Раз ни Китс, ни Нолет, ни лаборанты этого уравнения не писали… И тогда становится весьма вероятным, что именно этот „кто-то“ и есть убийца Бертрама Сорнуэла. Но возникает новый вопрос — каким образом человек со стороны проник в лабораторию, обойдя охранников и кодовый замок? Выходит, ему открыли, а значит, Сорнуэл его хорошо знал. Однако, разговаривая с посторонним, он вряд ли полез бы в аэродинамическую трубу. А полез бы он туда лишь при коллегах по лаборатории. А они последнюю строчку не писали… Заколдованный круг какой-то!»
— Могу я вам еще чем-нибудь помочь? — спросила графолог.
Напарник встал, помотал головой. И вдруг замер. Как в приюте — Роланд Фуллер над своими звездочками. Потом вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его.
— Будьте добры, проверьте вот это.
— А это что? — Скалли вдруг почувствовала легкое волнение.
Эксперт взяла бумагу и принялась пристраивать ее на предметном столике микроскопа.
— А это то, над чем корпел Фуллер, когда мы к нему пришли, — сказал Молдер.
Скалли удивилась:
— Ты, случаем, не думаешь, что последнее уравнение написал Роланд?
Молдер пожал плечами:
— Кроме Сорнуэла, Китса и Нолета, он был единственным, кто вчера вечером находился в лаборатории…
— Да, но речь идет о весьма сложных уравнениях аэродинамики, а у Роланда ай-кью едва-едва дотягивает до семидесяти…
Молдер снова пожал плечами:
— Ты же сама видела, как быстро он считает! У некоторых аутетиков проявляются порой очень необычные способности.
Похоже, у Призрака родилась очередная «паранормальная» идея.
— Молдер! — Скалли с трудом скрыла усмешку. — Даже самые лучшие из аутетиков способны освоить разве что арифметический счет. Но сосчитать звездочки на платке и проанализировать даже простейшее уравнение — это совершенно разные вещи.
Эксперт прервала разгорающийся спор:
— Ребята, вынуждена вас разочаровать… Ничего похожего. — Она подняла голову от микроскопа и развела руками.