- Я уверен, что им велено догнать нас во что бы то ни стало, - мрачно ответил Джакомо. - В Кальи они не станут церемониться; они достанут лошадей, даже если для этого им придется ограбить местных жителей.
Но она лишь нетерпеливо отмахнулась, словно досадуя более на его страхи, чем на грозившую им опасность, повернулась и пошла к карете.
- Укрыли бы вы плащом свою лошадь, мессер незнакомец, - посоветовал мне Джакомо.
Он был совершенно прав, но я всего лишь пренебрежительно пожал плечами.
- Пусть лучше сдохнет от холода лошадь, чем я, - грубо ответил я и принялся расхаживать взад и вперед по снегу, чтобы согреться.
Красота зимнего пейзажа никогда не оставляла меня равнодушным. Нередко его находят унылым, сравнивая с буйным ликованием весны, но я всегда попадал под очарование девственной белизны просторов, безмятежных и в то же время величественно-впечатляющих. На восток от Фабриано начиналась широкая равнина, расстилавшаяся между Эзино и Музоне и доходившая до горы Комеро, чья округлая вершина выглядывала из поднимавшейся с моря дымки. На западе же, насколько хватало глаз, все было укутано толстым слоем снега: от едва видимых башен Перуджи до Тразименского озера, поверхность которого отливала серебром на фоне заснеженных полей, и от угнездившейся на самой вершине горы этрусской Кортоны до холмов Тосканы, напоминавших тяжелые облака, нависшие на горизонте.
Громкий крик и последовавшие за ним проклятия вернули меня к действительности. Мои спутники сбились в кучу возле крутого обрыва на западном склоне холма и напряженно вглядывались в даль, туда, откуда мы только что приехали. Заинтересовавшись причиной их беспокойства, я подошел поближе. Мне показалось, будто внизу на равнине, на расстоянии не более мили от нас, сверкнули на солнце множество зеркал; присмотревшись, я различил отряд солдат в доспехах. Их было никак не меньше дюжины, и они мчались по нашему следу, хорошо заметному в глубоком снегу. Может быть, это и были те самые преследователи, которых опасался Джакомо? И тут у себя за спиной я услышал звонкий голос синьоры, облекший тот же самый вопрос в словесную форму. Она высунулась из окна кареты и пристально следила за приближавшимися к нам пятнышками мерцающего света.
- Мадонна, - испуганно выкрикнул один из конюхов, - за нами скачут всадники Борджа!
- Неужели у страха глаза настолько велики, что тебе удалось разглядеть, кто это, на таком расстоянии? - насмешливо отозвалась она.
Либо Бог наградил этого малого орлиным зрением, либо он в своем воображении увидел то, чего боялся, но ответил он не задумываясь:
- У них на знамени красный бык!
Мне показалось, что она слегка побледнела и ее брови дрогнули.
- Ради всего святого, поехали! - воскликнул Джакомо. - По коням, живее, олухи!
Ему не потребовалось дважды повторять приказ. В мгновение ока все сидели в седлах, а один из слуг занял свое место на передке кареты с вожжами в руках. Весьма бесцеремонно, словно я был одним из них, Джакомо велел мне возглавить вместе с ним кавалькаду. Я не стал особо привередничать, и мы помчались очертя голову по круто уходившей вниз скользкой дороге, ведущей к Кальи, ежеминутно подвергаясь опасности неизмеримо большей, чем та, что грозила нам со стороны преследователей. Страх, подстегивавший этих безмозглых трусов, казалось, заставил их позабыть обо всем остальном, и когда я обратился к Джакомо с увещеваниями, призывая его соблюдать осторожность и сбавить скорость, он лишь повернул ко мне искаженное ужасом иссиня-бледное лицо и прокричал:
- Не время мешкать, мессер. За нами скачет смерть.
- С такой же уверенностью я бы сказал, что смерть скачет перед самым нашим носом, - мрачно отозвался я. - Если вы решили поиграть с ней - не буду вам мешать. Но мне жаль свои молодые годы и совсем неохота свернуть себе шею и остаться здесь кормом для ворон. Я поеду медленнее.
- Gesu! - воскликнул он, стуча зубами. - Неужели вы боитесь?
В другое время его слова рассердили бы меня, но, понимая, в каком состоянии находился бедняга, я всего лишь весело рассмеялся:
- Тогда пришпорим лошадей, отважный беглец.
Впрочем, это едва ли возымело действие на бедных животных, которые, надо отдать им должное, вели себя куда более разумно и осмотрительно, чем их седоки. Мне думается, что только благодаря их инстинктивной осторожности да еще, наверное, молитвам, которые мадонна в своей карете возносила к Небесам, мы в целости и сохранности спустились на равнину.
И можно ли винить наших верных скакунов в том, что после напряженного спуска, сколь поспешного, столь же и опасного, сил у них хватило лишь на то, чтобы бежать легкой иноходью? Однако это обстоятельство, похоже, окончательно доконало трусливого Джакомо. Он постоянно оборачивался назад, словно в любой момент ожидал увидеть на вершине холма своих преследователей, и в конце концов натянул поводья и велел остановиться. Тут же заскрежетали кольца отдергиваемой шторки, и в окне кареты появилась головка мадонны Паолы, пожелавшей узнать о причине неожиданной задержки. Джакомо подъехал к ней поближе и убитым голосом произнес:
- Мадонна, наши лошади выдохлись. Бессмысленно ехать дальше.
- Бессмысленно? - вскричала она, и я подивился резким и властным ноткам ее голоса, совсем недавно звучавшего столь мягко и учтиво. - О чем ты болтаешь, плут? Немедленно трогай.
- Что в этом толку? - с дерзким упрямством повторил он. - Еще пол-лиги, в лучшем случае лига, и нас нагонят.
- Но и до Кальи осталось не более лиги, - напомнила она ему. - Там мы непременно достанем свежих лошадей. Не подводи же меня, Джакомо.
- В Кальи не обойдется без проволочек, - не уступал Джакомо, - а sbirri Борджа тем временем без труда выследят нас, - с этими словами он указал на глубокие следы, которые карета оставляла на заснеженной дороге.
- Друзья, я знаю, что вы не бросите меня! - с мольбой в голосе вскричала она, обращаясь к трем другим слугам. - Джакомо оказался трусом; но вы-то не такие, как он, вы же лучше него.
Столь горячий и искренний призыв явно произвел впечатление на слуг, и один из них храбро отозвался:
- Мы с вами, мадонна! Пускай Джакомо остается здесь, если хочет.
Но прохвост Джакомо, тщеславный и злопамятный, видимо, не любил, когда ему перечат и говорят правду в глаза.
- За ваши труды вас и повесят, когда схватят, - пообещал он своим товарищам. - И это произойдет в ближайший час. Если мы хотим спасти свои шкуры, мы не должны никуда двигаться с этого места и сдаться.
Собравшиеся было продолжить путь слуги вновь замерли в нерешительности; увидев, что они колеблются, мадонна выпрыгнула из кареты. Уголки ее тонко очерченного рта подрагивали, выдавая с трудом сдерживаемые эмоции, и на глаза навернулись слезы.
- Трусы! - выпалила она. - У вас не хватает духу даже на то, чтобы удрать. Хороши вы были бы, если бы вам пришлось сражаться, защищая меня. И как только могла я, глупая, довериться вам? - всхлипнула она и с такой силой топнула ногой, что из-под ее каблука взвился целый фонтан снега.
- Мадонна, - ответил один из них, - мы не стали бы противиться вашему желанию ехать дальше, будь у нас хоть малейший шанс оторваться от преследователей. Но мы опережаем их на какие-то пол-лиги, и скоро они будут на вершине холма, откуда все видно как на ладони.
- Болван! - в негодовании воскликнула она. - Пол-лиги, говоришь? Наверное, ты забыл, что когда мы находились наверху, они еще не начинали подъем. И если мы поспешим, то это расстояние утроится. А потом, Джакомо, - добавила она, - ты мог ошибиться, приняв этих всадников за солдат Чезаре Борджа.
Но тот только пожал плечами и, покачав головой, проворчал:
- Арнальдо не ошибается. Он ясно видел их.
- Боже милосердный! Неужели вы готовы предать меня? - в отчаянии всплеснула руками она.