Уже смеркалось, когда я въехала во двор и, держа под мышкой драгоценный груз, направила свои стопы в кухню. Поуютнее устроившись в кресле, я развернула сверток. Детеныш оказался самочкой всего пяти недель от роду - глазки у нее только-только прорезались и еще не сфокусировались правильно. Я пощупала ее - жирненькая, значит, истощение ей не грозит. Вот только блохи, скакавшие по ее мягкой шкурке, как на батуте, чувствовали себя что-то слишком уж раздольно.
Инспектор Общества покровительства животным накормил крошку как следует, так что она до сих пор блаженно почивала; тыкая меня своим блестящим чувствительным носиком, она давала понять, что ей здесь нравится. Еще бы не правиться - тепло, уютно! Она довольно пофыркивала, когда я гладила ей крохотную головку. Примерно такого же возраста были три мои первых барсучонка, которые появились у меня в 1989-м… Когда она потягивалась и зевала от удовольствия, ее длинненькая полосатая мордочка чуть морщилась. По бокам головки красовались два маленьких круглых ушка, опушенные белым. Я взглянула на ее коготки - всего только пять недель девчонке, а уже сейчас ясно, что они у нее будут большие-пребольшие. Когда она лежала на спине, я пощупала ей подушечки на лапках - они были точно из мягкой кожи.
- Значит, так, - сказала я, щекоча ей черное брюшко, - назову-ка я тебя Кэткин! Не проявив ни малейшего интереса к сообщению, она продолжала дрыхнуть.
Заслышав мой голос, в кухню вошел Дерек.
- Ну что, - с улыбкой сказал он, - тебя можно поздравить? Счет сезона открыт?
- Посмотри, - сказала я, обернувшись через плечо. - Ну разве она не лапочка?
Дерек явно не разделял моего восторга. Комментарий моего благоверного прозвучал так:
- Ну, положим. А как ты собираешься бороться с блохами?
Ну, на этот счет у меня имелись отработанные методы борьбы. Проблема заключалась в том, что нам завтра нужно было ехать на деловое свидание в Истбурн. Встреча-то всего на час, но ехать надо было вдвоем, и оставить детеныша было не на кого. Что ж, мы решили взять Кэткин с собой. В первую ночь она попила немного молока, но ела не с таким аппетитом, какого мы от нее ожидали. Что ж, посмотрим, - может, в дороге аппетит проснется.
Чтобы попасть в Истбурн к десяти, нужно было выехать в шесть. Требовалось приготовить, кроме всего прочего, бутылочки с молоком, сухие тряпки (мало ли что случится в дороге!) и, естественно, грелки. Дерек - за рулем, а я с "младенцем" и всеми аксессуарами - на заднем сиденье.
Через три часа после предыдущего кормления я, как и положено, достала бутылочку. Кэткин попила с большей, чем прежде, охотой; и тут же я, к своему облегчению, почувствовала, что Кэткин не страдает запором. А ведь нормальная работа кишечника так же важна, как и нормальный аппетит, - значит, есть шанс ее вырастить.
- Какая прелесть! - воскликнула я и поведала мужу, чем же я так обрадована.
- Вот и прекрасно, - последовал сухой ответ с переднего сиденья.
Мы приехали в Истбурн загодя, чтобы успеть покормить Кэткин до начала встречи. Барсучата в таком возрасте - что человечьи детеныши, и, поев, они сразу засыпают. Увидев, как она уютно устроилась, заснув возле грелки, мы оставили ее почивать в ящике, а сами отправились на деловую встречу.
…Час спустя мы уже катили домой. Правда, оба были голодны как волки и решили остановиться где-нибудь перекусить. Не успели мы подумать об этом, как увидели придорожное кафе, и Дерек тут же подрулил к нему.
- Дай я сначала покормлю Кэткин, а потом уже пойдем обедать сами, - сказала я, заметив, что зверюшка зашевелилась.
Дерек хотел позвонить домой - удостовериться, что с животными все в порядке. Он направился в кафе, а я сказала, что приду, когда покормлю Кэткин. Через десять минут, когда я уже собиралась укладывать барсучонка спать, вернулся Дерек:
- Я сказал, что мы сейчас зайдем пообедать, только кончим кормить младенца. Я не стал объяснять официантке, что это барсучонок, - сказал мой супруг, явно раздосадованный, что ему пришлось с кем-то объясняться.
Вскоре Кэткин заснула, и мы, заперев ее в машине, зашли в кафе. Только вошли, как хлынул ливень. Помахав Дереку рукой, официантка показала нам место за столиком, к которому было приставлено еще высокое кресло для ребенка!!! Я решила помолчать - пусть Дерек сам объясняет, какого младенца он имел в виду.
…Домой "родители" и "дочурка" доехали без приключений.
В последующие несколько дней я обратила внимание, что Кэткин страдает расстройством желудка. То же самое подтвердил подобравший ее инспектор Общества покровительства животным. Мы решили проконсультироваться с ветеринаром, и тот объяснил: со временем, когда у нее окрепнут брюшные мускулы, она станет лучше себя контролировать.
Правда, тут была и позитивная сторона - не нужно было стимулировать работу кишечника массажем с помощью мокрой тряпки. Достаточно было потискать ее за бока - дела сделаны. Однако впоследствии это приводило к неприятным казусам: когда к нам приходили гости, их первым желанием было поднять барсучонка на руки и потискать - мол, какая ты хорошенькая! Не надо объяснять, что после желтой "грязевой ванны" отношение к ней менялось на противоположное…
Мне было интересно знать, как отреагирует Блюбелл на запах нового барсучонка, которым пропахла моя одежда. В это время мы держали ее взаперти в рукотворном гнезде, поскольку только что подселили туда двух самочек и хотели, чтобы она к ним привыкла. Одну самочку, которую мы назвали Сноудроп (Подснежник), нам принесли два года назад в июне - она попала под машину, и потребовалось несколько месяцев, прежде чем она почувствовала себя лучше. И вдруг следующей весной она преподносит нам сюрприз - рожает двух очаровательных детенышей. Она зачала их прежде, чем попала под машину, и сумела выносить, несмотря на все полученные травмы. Детеныши были выпущены на волю в составе сформировавшейся группы, когда пришла пора; но я чувствовала, что Сноудроп не сможет освоиться в дикой природе, так что предпочла оставить ее в компании с Блюбелл.
Другая самочка, которую звали Клевер (по-английски произносится "Клавер"), поступила к нам из Норфолка, где не нашлось территории, куда ее можно было бы выпустить. Она попала в Общество покровительства животным зимой, а там в это время не было других барсуков - вот ее и определили к нам, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Ну, конечно, ее поселили вместе с Блюбелл.
Все три барсучихи прекрасно сдружились, освоились с новым жилищем - и вот наконец настало время открыть ворога, чтобы они смогли выбегать. Блюбелл мы теперь не пускали в дом, да она и не рвалась туда - она в это время года вообще была менее активна, да к тому же я проводила с ней немало времени по вечерам, заходя к ней в гости в рукотворное гнездо.
В тот вечер я отправилась к ней, прошла сквозь лекционный зал и, как всегда, открыла дверь между смотровой площадкой и жилыми "палатами" барсуков. Навстречу мне, покачиваясь, выступила Блюбелл; я же, сидя на полу, поджидала ее. Вот в двери показался ее нос, который жадно втянул воздух. Блюбелл поприветствовала меня, как обычно, своими мурлыкающими позывными, а затем повернулась ко мне задом, чтобы "пометить" своей мускусной железой в знак признания меня членом своего "коллектива".
Я взъерошила ей шерстку, она же перевернулась на спину и принялась кататься - грубый цементный пол служил ей отличной чесалкой. Покатавшись всласть, она встряхнулась; после этого подошла и стал обнюхивать мою одежду. Заинтригованная новыми запахами, она исследовала меня с ног до головы, а затем уселась рядом со мной и тщательно прислушалась - не исходят ли из моего нутра какие-нибудь неведомые звуки?!
Я провела рукой по ее спинке и почесала между плечами; в ответ она потянула меня зубами за рукав. Я толкнула ее, желая повалить на спину, и пошевелила пальцами, приглашая поиграть.
- Ну что, барсучонком пахнет? Угадала! У меня новенькая! Помнишь, какой ты была когда-то? Вот и она такая! - поддразнила я ее, потянув за передние лапы. Блюбелл охотно отозвалась на предложение поиграть, обхватывая мою руку передними лапами и хватая зубами кисть - не всерьез, конечно, а понарошку. Но только впоследствии я осознала до конца, какие между нами сложились доверительные отношения.
Мне было интересно, как она воспримет Кэткин при встрече, но решила с этим немножко подождать. Она не отнеслась враждебно - уже хорошо. А тот вечер мы провели великолепно: то играли вместе, то приводили себя в порядок - она зубами, я расческой, - а то просто сидели бок о бок, ведь нам так хорошо вдвоем! Наконец, сочтя, что общения со мною на сегодня достаточно, Блюбелл затопала обратно к двери, оглянулась и юркнула к себе в "палату", где спали ее подруги, и тоже уснула. Что ж, я тоже могу надоесть.
Прошло еще два дня, и вот вечером звонок. Где-то в сарае нашли барсука, схоронившегося за связками соломы. Хозяева сарая обратили внимание, что на спине у него рана. Ферма, где нашли пострадавшего зверя, была всего в двух милях от нас. Со мной поехала Мэнди.
В таких случаях я обычно беру с собой ящик, одеяла, сетку - мало ли как пойдут дела! - ремень с петлей для отлова собак. Я не люблю пускать в ход этот последний предмет, понимая, что он станет причиной лишнего стресса для животного. Но в данном случае другого выхода не было - если мы начнем шуровать по связкам соломы, то животное наверняка попытается удрать. Остается одно - аккуратно накинуть ему на шею петлю, подхватить и запихнуть в ящик.