- Я плохой криминалист, - ответил нехотя Грейчер, - но, вероятно, вы правы.
- Далее. Фойт тут же предъявил алиби. Это и понятно: он не так боялся полиции, как своих собственных друзей, а потому в час убийства благополучно пировал с ними в кафе. Но то обстоятельство, что он с такой скрупулезностью подготовил себе алиби, говорит о том, что он точно знал, когда должно произойти убийство конкурента. Логично, профессор?
- Да, - сухо ответил Грейчер. - Но, комиссар, я уже вышел из того возраста, когда люди интересуются детективными историями…
- Как знать, профессор, - перебил Гард. - Не исключено, что в конечном итоге эта история вас заинтересует. Однако предположим, что Фойт наверняка знал о готовящемся убийстве Моргана. Но Фойт мог знать об этом лишь в одном случае: если он это убийство организовал. Верно, профессор?
- Не знаю. Убийство могло быть и случайным.
- Когда убивают током, точно знают, кого убивают. К такому преступлению надо готовиться.
- Током? Тогда… пожалуй, вы правы.
- Прекрасно, профессор, вы делаете успехи на криминалистическом поприще. Согласитесь ли вы далее со мной, что Фойт должен был нанять убийцу, не имеющего ничего общего с его средой? Что он мог довериться лишь такому человеку, который, пользуясь вашей терминологией, никогда не интересуется детективными историями.
- Это не так-то просто, - сказал Грейчер.
- Ну а если человек, нанятый Фойтом, тоже нуждался в его услугах? Положим, тоже замышлял убийство и тоже не мог его сам осуществить.
Грейчер промолчал.
- Логично ли, профессор, что Фойт просто поменялся с этим человеком объектами преступления? Что они просто договорились и поменялись жертвами. Ведь это сулило каждому из них полную безнаказанность, так как оба получали алиби, а никому и в голову не пришло бы, что они могут договориться.
И на этот раз Грейчер промолчал.
- Меня, профессор, сейчас интересует лишь одно обстоятельство: как вам удалось договориться с Фойтом и как вы рискнули убить Пита Моргана? Сидите спокойно, я еще не кончил. Наконец, меня интересует, зачем вам понадобилось убирать Лео Лансэре? Чтобы завладеть его открытием? Зачем вам оно, что оно вам сулило? Не торопитесь с ответом, профессор, вы можете подумать. Я почему-то убежден, что опровергать мои логические построения вы не станете.
Гард устало откинулся на спинку кресла. Грейчер, не меняя позы, закурил, выпустил тонкую струю дыма и спокойно проследил, как она уходит под потолок, завиваясь кольцами. "Потрясающая выдержка", - даже с некоторой завистью подумал комиссар. Наконец профессор посмотрел на Гарда:
- Идея парноубийства принадлежит мне.
- Браво, профессор! - воскликнул Гард и хлопнул ладонью по столу. - А этот термин - тоже ваше изобретение?
- Как вам будет угодно. Эрнеста Фойта я знаю давно. Последнее время он выполнял кое-какие мелкие поручения мои… и более крупные генерала Дорона.
- Почему вы столь откровенны со мной, профессор? - спросил Гард. - Вы не боитесь помянуть даже генерала?
- Для моей откровенности есть причины. Ни я, ни тем более генерал Дорон вам не по зубам, комиссар. Я просто вознаграждаю вас за ваше криминалистическое искусство. Вы достойный противник, но вам следует знать, что ваши усилия на этот раз бесплодны.
- Предположим, - согласился Гард. - Но хотя бы Фойта я смогу зацепить на убийстве Лео Лансэре? Как вы считаете?
- Не считаю, хотя мог бы легко пожертвовать Фойтом. К сожалению, он будет вынужден тогда открыть рот, а я не хотел бы, чтобы дело предавалось огласке.
- Вы боитесь?
- Сейчас она преждевременна. И вот почему… Но прежде я хотел бы попросить у вас еще чашечку кофе.
Гард мгновенно нажал кнопку вызова дежурного. Через несколько минут, прошедших в полном молчании, Грейчер получил желаемую чашку кофе. Отхлебнув несколько глотков, он продолжал:
- Вы наивно полагаете, комиссар Гард, что я затеял парноубийство, чтобы присвоить открытие Лансэре. Смешно! Украсть идею можно сотнями способов, не прибегая к уголовщине. Больше того, Лансэре даже не был мне конкурентом, этот цыпленок, обладающий умом гения. Он просто мешал мне осуществить дальнейшие планы, поскольку был излишне щепетилен. Им двигали научные цели, мною - чисто человеческие. Они не всегда совпадают.
- Какова же ваша "человеческая" цель, профессор?
- Слушайте. Она может коснуться и вас, если пожелаете. Вам лет пятьдесят, не так ли? Вы скоро умрете, но вы можете вернуть себе молодость, силу, здоровье. Хотите?
- Конечно.
- Считайте, что эта мелочь у вас в кармане.
- Вы говорите языком, очень близким к языку Фойта.
- Но вы его понимаете? И прекрасно. Так вот, сейчас весь мир помешан на операциях по замене сердца, почек и так далее. Люди готовы платить любые деньги, чтобы купить себе чужое сердце или кусочек чужого тела. О чужой крови я уж не говорю, это банально. Нищенская возня, комиссар! Аппарат перевоплощения дает неизмеримо больше. Он дает своему владельцу чужое ТЕЛО! Целиком! Любое! Вот там, по улице, сейчас идет рослый и красивый молодой человек лет двадцати. Хотите взять его тело? Берите! Но и это пустяки, комиссар. Аппарат перевоплощения дает БЕССМЕРТИЕ! Вы можете менять тела, как обносившиеся платья, вечно живя в молодом и прекрасном теле, сохраняя при этом свое сознание, свою память, свои чувства и эмоции - свое собственное "я". Но и это еще не все. Владение аппаратом дает ВЛАСТЬ, по сравнению с которой власть всех тиранов мира, существовавших на земле и существующих, - ничто! Вы можете перевоплотиться в миллиардера, и все его миллиарды - ваши. Вы можете стать президентом и управлять страной всю вашу многовековую жизнь, самому себе передавая власть по наследству. Вы можете дарить тела и отбирать их. Молодого превратить в старика, красавца - в урода, богача - в нищего, здорового - в прокаженного и как угодно наоборот. Кто не склонится перед такой могущественной властью? Кто? Кто не станет ее рабом? Люди, деньги, бессмертие - все это может принадлежать вам. Гард.
- Каким образом?
- До сегодняшнего дня я думал, что буду единолично пользоваться аппаратом. Но вы проявили качества, достойные компаньона. Я предлагаю вам союз.
- Программа действий, профессор?
- Вы серьезно? Я полагал, что вы попросите хоть несколько минут на размышление. Впрочем, способность решать быстро и безошибочно - ваша сила. Программа такова. На первых порах - и здесь ваша роль неоценима - мы выберем нескольких подходящих людей, спрячем их, будем о них заботиться, кормить их и поить, мыть и чистить. Ведь их тела - наши платья, которые мы будем носить по мере надобности, а потом вновь складывать в гардероб. К роли бога надо привыкнуть, комиссар!
- Скорее к роли дьявола.
- Вы шутите?
- Зачем? Но скажите, профессор, какие вы можете дать гарантии, что меня не ждет судьба Лео Лансэре, если я покажусь вам "щепетильным"?
- Я ждал этого вопроса и, честно говоря, не понимал, почему вы с ним медлите. А какие гарантии можете дать вы, комиссар?
- Аппаратура в ваших руках, профессор, она спрятана вами и, вероятно, не в том доме, где вы живете, и даже не в вашей лаборатории.
- Разумеется.
- Вот вам и гарантия вашей безопасности. А моей?
- Вам придется, комиссар, поверить мне на слово.
- Этого мало, - твердо сказал Гард.
- Вы торгуетесь, что говорит об искренности ваших слов.
- До искренности еще далеко, профессор, - сказал Гард. - Если вы хотите, чтобы я был до конца искренен, поднимите руки.
- Что?!
- Руки! - крикнул Гард, мгновенно вскинув пистолет на уровень груди профессора Грейчера.
Профессор медленно поднял руки, с удивлением и ненавистью глядя в глаза комиссару. Гард вышел из-за стола, приблизился к Грейчеру и профессиональным движением стал ощупывать его тело.
- В левом боковом кармане, - прохрипел Грейчер.
Из левого бокового кармана Гард извлек большие серебряные часы, напоминающие по форме луковицу.
- Не открывайте их! - предупредил профессор. - Они срабатывают немедленно!
Когда они вновь успокоились, рассевшись по своим местам, Грейчер утомленно произнес:
- Вы удивительный человек, комиссар, вы догадались даже об этом…
- А вы полагали, что я всерьез думаю, будто аппаратура занимает целую комнату?
- Увы! - признался Грейчер. - Что вы теперь со мной сделаете?
Вместо ответа Гард нажал кнопку. В кабинет вошел Таратура.
- В камеру три.
Профессор встал.
- Простите, комиссар, - сказал он упавшим голосом, - но отплатите мне за откровенность откровенностью: каким образом вы пришли к пониманию парноубийства?
- Вы правы, Грейчер, теперь и я могу быть с вами вполне искренен, - улыбаясь, ответил Гард, держа серебряные часы за цепочку и крутя их вокруг пальца. - Но похвастать мне нечем. Я мог бы поблагодарить за открытие элементарную логику… Но это уже не ваша забота.
Грейчер повернулся и пошел из кабинета прочь. В дверях он остановился, посмотрел на Гарда и странно спокойно произнес:
- И все же вы глупец, Гард!
Таратура и комиссар весело рассмеялись.
- Благодарю вас, профессор, вы чрезвычайно любезны! - успел крикнуть Гард.