И действительно, сразу после гибели сестры Терезы ко мне в дом явился ликтор Ксима вместе с аббатом Теофилом, по утомленному лицу и согбенной спине которого видно было, что он опустошен горем и страхом. И оба они, хотя и с явной неохотой, просили моего совета и помощи, дабы уничтожить Зверя.
— О вас, мессир де Шадронье, — начал ликтор, — идет слава, как о человеке, знающем искусство колдовства и заклинаний, способном вызывать или изгонять демонов. И, может статься, вы окажетесь более удачливы в борьбе с дьявольским отродьем и победите там, где другие терпят неудачу. Не слишком охотно мы обращаемся к вам за помощью, поскольку непросто для Церкви и закона вступать в союз с колдовством. Но необходимо избавиться от демона во избежание новых жертв. В благодарность за вашу помощь мы обещаем вам хорошее вознаграждение золотом и пожизненную защиту от инквизиции, которую может заинтересовать ваша деятельность. Епископ Ксима и архиепископ Вийона в курсе дела. Для всех же остальных оно должно оставаться в глубочайшей тайне.
— Мне не нужно награды, — ответил я, — если только в моих силах избавить Аверуан от этого ужасного бедствия. Но вы задали мне нелегкую и опасную задачу.
— Вам будет предоставлено все необходимое, — заверил маршал. — В том числе и вооруженные люди, если потребуется.
Затем аббат Теофил слабым надтреснутым голосом пообещал мне, что любые двери, включая врата Перигонского аббатства, откроются по первому моему требованию, и будет сделано все возможное для избавления от ужасной нечисти.
В ответ я коротко сказал:
— Начнем сейчас же. Пришлите мне за час до заката двух вооруженных всадников и оседланного коня. Выберите среди своих людей самых храбрых и благоразумных. Этой же ночью я отправляюсь в Перигон, так как именно там чаще всего видели чудовище.
Вспомнив совет заключенного в драгоценный камень демона, я не стал ничего брать с собой, только надел на указательный палец перстень Эйбона и засунул небольшой молоток за пояс, рядом с мечом. Как было условлено, за час до заката к моему дому подъехали вооруженные всадники.
Крепкие и проверенные в боях воины были одеты в кольчуги, вооружены мечами и копьями. Я сел на горячего вороного жеребца, которого они привели с собой, и мы отправились из Ксима в Перигон по безлюдной дороге, ведшей через дремучий лес.
Мои спутники в самом деле оказались неразговорчивы. Они отвечали только на мои вопросы, да и то кратко. Это мне нравилось, так как я знал, что они будут хранить благоразумное молчание в течение всей ночи. Мы быстро продвигались вперед, в то время как солнце, светившее сквозь верхушки деревьев, постепенно опускалось. Вскоре темнота окружила нас, словно неумолимая вражеской сеть. Мы углублялись в густой лес все дальше, и даже я, знаток колдовства, начал опасаться, хотя и знал многое о том, что может твориться под покровом тьмы…
Мы подъехали к аббатству, когда луна поднялась уже высоко и все монахи, кроме старого привратника, отправились спать в дормиторий. Настоятель, вернувшийся на закате из Ксима, сообщил привратнику о нашем прибытии и приказал впустить нас, но именно это не входило в мои планы. У меня были основания полагать, что Зверь вернется в монастырь этой ночью, о чем я и объявил своим спутникам. Привратнику я сказал, что мы будем ждать снаружи, и попросил его пройти с нами вокруг здания и показать, кому какие кельи принадлежат. Обходя монастырь, он указал на одно из окон второго этажа, пояснив, что это келья отца Теофила. Окно кельи было обращено к лесу, и заметив, что оно приоткрыто, я высказал предположение, что при поспешном отъезде аббата его забыли закрыть. Привратник возразил мне, сказав, что это неизменная привычка настоятеля, несмотря на частые вторжения демона, оставлять окно открытым.