Капитан козырнул поравнявшемуся с ним патрулю и ускорил шаг - холод, несмотря на полушубок, становился почти невыносимым. Унтер вновь заспешил, притопывая на ходу, и капитан мельком подумал, что надо распорядиться выдавать караульным валенки. Внезапно где-то вдали, среди окружавших станцию сопок, резко ударила пулеметная очередь. Арцеулов замер, но вокруг было тихо.
- Стреляют, ваш бродь, - унтер уже был рядом и привычно ткнул рукой в толстой рукавице куда-то в ночную тьму.
- Не сунутся, - уверенно заявил Арцеулов. - Не нас побоятся, так чехов…
- И не холодно им, - каким-то суеверным тоном заметил унтер. - Словно медведи!
Арцеулов на секунду задумался. Повстанцы, равно как и другая красная сволочь, слабо ассоциировались у него с родом людским, и мысль о том, что повстанцы тоже должны мерзнуть на тридцатиградусном морозе, как-то не приходила ему в голову.
- Ну и пусть мерзнут, сволочи, - рассудил он. - Хоть бы все перемерзли!
- И волков не боятся! - тем же тоном продолжал унтер.
- Волков? - удивился капитан. Как и всякий горожанин, он помнил волков лишь по детским сказкам и редким посещениям разъездного зверинца.
- Так волки же! Расплодилось в войну! - в голосе унтера чувствовалось недоумение по поводу непонятливости офицера. - И зима опять же…
- Ерунда! - отмахнулся Арцеулов. - Они на винтовку не сунутся!
- Как же, не сунутся… Вот их высокоблагородие полковник Белоногов тоже так думали…
- Что? - дернулся Арцеулов. - Что ты сказал?
Арцеулов неплохо знал полковника Белоногова и немного ему завидовал. Белоногов был высок, красив, к тому же, как рассказывали, был прекрасным спортсменом. Капитан слыхал, что Белоногова очень ценил Верховный и держал, как говорили, для самых опасных поручений.
- Так что случилось с Белоноговым? - вновь поинтересовался он, заметив, что унтер молчит.
- Нашли его сегодня, - проговорил тот. - Почти сразу за станцией. Только по полушубку и узнали, да и от того одни клочья остались! Говорят, он вчера ночью хотел уйти. И следы вокруг - ни одного людского…
- Бред какой-то, - капитан знал, что такое смерть на войне, но гибель от волчьих клыков казалась почему-то особенно жуткой. - Почему же он не стрелял? Ведь вчера было тихо?
- То-то и оно, что не стрелял, - буркнул унтер. - Волки… И хорошо, если просто волки.
- Прекратите! - вконец озлился Арцеулов и молча зашагал дальше вдоль казавшегося бесконечным эшелона. Дурацкий разговор окончательно вывел из равновесия. Если унтер не врал, то Белоногов, пытался уйти не по своей воле. Такие люди не дезертируют, к тому же уходить ночью не имело смысла - куда проще это было сделать средь бела дня, просто отлучившись на станцию и скрывшись среди чешских эшелонов. Значит, их положение настолько невеселое, что адмирал послал с каким-то заданием своего самого надежного офицера. И, как выяснилось, послал на верную смерть. Но почему полковник не стрелял? Может, задание было настолько секретное, что он попросту не имел права обнаруживать себя? Нет, все равно получалось что-то несуразное…
Сменившись, Арцеулов долго грелся у гудящей печки, а затем направился в свое купе, решив поспать до рассвета. Но еще в коридоре заметил, что дверь купе отодвинута, изнутри стелется папиросный дым и слышатся чьи-то голоса. Итак, к ним заглянули гости, и поспать едва ли придется.
Арцеулов не ошибся. В купе, кроме его соседа, подполковника Ревяко, сидел неизвестный ему капитан с Владимирским крестом на груди и заместитель коменданта эшелона полковник Любшин. Впрочем, капитан с Владимиром так и остался инкогнито - он мирно дремал, не выпуская из рук пустого стакана. Подполковник Ревяко тоже явно собирался последовать его примеру, но при виде Арцеулова встряхнулся и попытался привстать.
- А, Ростислав! Добрый вечер! Как там большевички, не высовываются?
- По-моему, уже почти что "доброе утро", - спокойно отреагировал капитан, присаживаясь и принимая от Любшина стопку шустовского коньяка.
Еще пара таких же бутылок, но уже пустых, сиротливо стояла в углу.
- Так все-таки, - не унимался Ревяко, - как там господа повстанцы? Говорят, их уже видать?
- Говорят, - неопределенно реагировал Ростислав, которому почему-то совершенно не хотелось рассказывать о кострах, горевших на сопках. - А по какому поводу пьем? Именины, что ли?
- Нет, поминки, - совершенно серьезно ответил подполковник, и Арцеулов сразу же вспомнил о полковнике Белоногове.
Он допил коньяк и вопросительно посмотрел на Любшина.
- Подполковник прав, Ростислав Александрович, - кивнул тот. - Только что сообщили - пал Иркутск. Так что повод есть.
- Так точно, - поддержал Ревяко. - Помянем нас, рабов Божьих. Любшин, плесните еще!
Остатки коньяка были честно разлиты по трем стопкам. Мирно спящий неизвестный капитан с орденом Св. Владимира остался таким образом без своей законной доли.
- Что же теперь? - осторожно поинтересовался Арцеулов, присаживаясь рядом с полковником Любшиным. - Ведь вчера сообщали, что в Иркутск вошли войска Семенова.
- Чехи, - полковник махнул рукой и залпом выпил коньяк. - Их Национальный совет потребовал вывода всех забайкальских частей. Наши капитулировали, и теперь там какой-то Политцентр. Говорят, эсеришки…
- В Красноярске уже краснопузые, - добавил Ревяко. - А мы сидим в Нижнеудинске и ждем, покуда господа чехословаки чохом отдадут нас Совдепам. Сволочи! Всех бы их, союзничков!
Арцеулов не возражал. Господ союзников он ненавидел почти так же, как и красных.
- Нижние чины дезертируют, - тихо проговорил Любшин. - Сегодня ушло еще два десятка. Если будут бои - сдадутся все.
Ростислав кивнул, вспомнив унтер-офицера, с которым стоял в карауле.
- А Верховный?
- По-моему, он занят тем же, что и мы, - пожал плечами полковник. - По нему, как всегда, не видать, но если судить по господину Трубчанинову…
Ростислав усмехнулся. Лейтенанта Трубчанинова - личного адъютанта Верховного - офицеры недолюбливали.
- Сегодня кто-то предложил плюнуть на все и уходить в Монголию, - подал голос Ревяко. - Как, Ростислав, дойдем до Монголии? Там правда, говорят, водки нет, зато кумысу полно…
- Дойдем, - коротко ответил Арцеулов. - Лучше замерзнуть, чем…
Он не договорил, но собеседники поняли.
- Чуток бы теплее, - заметил полковник. - Между прочим, назавтра обещали похолодание, этак и до минус сорока дойдет. Боюсь, желающих немного будет.
- Все равно, - мотнул головою Ростислав. - Не в плен же сдаваться этим… рачьим и собачьим.
- Зачем в плен? - отозвался Ревяко. - Двадцать червонцев чехам в зубы - и довезут до Читы. А то и попросту - погоны долой, армяк на плечи и ходу… Как полковник Белоногов, - добавил он неожиданно.
- Господа, что случилось с Белоноговым? - встрепенулся Арцеулов. - Я только что услышал какую-то чушь! Будто бы волки…
- Это не чушь, Ростислав Александрович, - покачал головой Любшин. - Вчера полковник Белоногов переоделся в штатское и попытался уйти на лыжах через сопки. Говорят, перед этим с ним беседовал Верховный… Нашли тело к вечеру. Осталось, признаться, от него совсем немного. Велено считать его дезертиром, хотя мне что-то не верится…
- Мне тоже, - согласился Ростислав.
Внезапно уснувший капитан, о котором все успели позабыть, качнулся и мягко повалился на пол. Пришлось водружать павшего кавалера Св. Владимира на место.
- Вот-с, - констатировал Ревяко. - Молодежь пошла… Вы, Ростислав, лишились редкого удовольствия. Наш гость весь вечер тешил нас, так сказать, прибаутками. И знаете, о чем? Об упырях. Точнее, краснопузых упырях.
- Бред, - равнодушно отреагировал Арцеулов.
- Но излагал он знатно, - вступился за капитана Любшин. - Этак и поверить можно. Вы ведь на Каме были, Ростислав Александрович?
Арцеулов кивнул. Страшные бои на Каме он забыть не мог. Тогда, весной 19-го, победа казалась почти что рядом…
- Он служил, как и вы, у Каппеля, - продолжал полковник. - Ну и оказался на реке Белой, как раз там, где ударил Фрунзе. Так вот, он утверждает, что прорыв осуществлял отряд, извините, вампиров. Будто бы красные сформировали из упырей какой-то полк Бессмертных Красных героев. Их, естественно, не берут пули…
- А пленных они поедают на месте, - добавил Ревяко. - Представляете, Ростислав, зрелище? Жаль, Каппель не догадался вооружить вас осиновыми колами!
- Что за ерунда! - не принял шутки Арцеулов. - Такой полк у краснопузых действительно есть… Но причем тут упыри! Там и без пейзанской мистики было невесело!
- А упыри при том, что драпанули господа служивые, как зайцы, а после придумали сказочку, чтобы оправдаться, - предположил полковник Ревяко. - Пойди проверь! Морды у краснопузых багровые от спирта, взгляд, само собой, мутный… Ну а об остальном - не у Фрунзе же спрашивать!
- Я слыхал про этот полк, - заговорил немного погодя Любшин. - Туда, как говорят, направляют лучших красноармейцев из всех частей, а потом посылают на самые опасные места.
- Я тоже слыхал, - вспомнил Ростислав. - И впрямь тогда, на Белой, болтали, будто красных пули не берут, но мало ли чего болтают…