А в случае чего, собственно? Разве что Валера с ножом в зубах прокрадется в палатку? Ерунда. Никто никуда не полезет. Однако что-то меня насторожило в его поведении. Был Валера какой-то странный, словно одурманенный. Анаши обкурился или вид золота так подействовал? Кто его, дебила, поймет... Наших бойцов я называл дебилами, потому что они действительно были дебилы. К тому же Валера всегда мне импонировал меньше, чем Женя, который, впрочем, тоже был не подарок. Опасный пацан этот Валера: три судимости, и все за грабеж. Согласно теории Ломброзо, которую современная медицина отвергает, а спецслужбы охотно применяют на практике, сочетание тяжелого подбородка, скошенного лба и вывернутых ушей свидетельствует о наличии у человека склонности к насилию. Я бы также затруднился определить национальную принадлежность Валеры по внешним признакам. В нем было намешано кровей не одного народа. С виду - морда рязанская, но присутствовали семитские черты, кавказские, да и от среднеазиатов имелось порядком. Получился такой вот гибрид с измененной в местах лишения свободы психикой и природной склонностью к насилию.
Подозрительный щелчок нарушил знойную тишь, заставив меня встрепенуться. Неоткуда было ему взяться без других сопутствующих звуков - шума мотора и голосов. Это сделал кто-то из наших, а потому звук был знаком беды, видимо, неизбежной.
Первая сигнальная система - великая штука. Сколько раз она выручала меня в детстве, на раскопках, в неволе. "Слушай сердце", - учил иногда Афанасьев, а мой зоновский друган Слава-афганец говорил: "Выключай мозги, включай соображение". Что я и сделал, упав на пол, и, памятуя наказ Петровича, лапнул со стола кинжал с ножнами и лежащий рядом браслет. Действовал чисто интуитивно, потому что на душе вдруг стало пусто, тягостно и тоскливо.
Стенки палатки колыхнулись и замерли, засияв пулевыми пробоинами. Протрещал "Калашников". Строчили вроде бы справа. Снова ударил АКМ. Пять выстрелов. Снова. Лупили, не жалея патронов, но уже не по мне. В палатке восемь дырок и оставалось, по четыре в каждой стене. Сухо хлопнул пистолетный выстрел.
Ответили две длинные очереди. Поливали от души, не задумываясь о расходе боезапаса. Так стреляют только испуганные "бакланы", никогда не имевшие дела с оружием. Пистолет больше не стрелял. Лежать и ждать, когда тебя изрешетят сквозь тонкий брезент, было слишком мучительно. Я вытащил ТТ, отвел назад курок и осторожно заглянул в щель клапана. Естественно, что я никого не увидел. Пустыня как пустыня, только вдалеке поднималась пыль, словно столб дыма.
"Лучший способ защиты - нападение". Я выскочил, пригнувшись, ожидая увидеть дебилов, нацеливших на меня стволы, но их не было. Я обошел тент, под которым стояли непотревоженные ящики с едой и примус. Отсюда открывался обзор на палатки охраны и рабочих. Мужики драпали. Валеры с Сеней видно не было. Я растерянно огляделся.
Что творится? Кто стрелял? Валера? Нет, не он один: две длинные очереди били слитно. Значит, действовал вместе с Женей или против него? Что, собственно, произошло? И где Афанасьев?
Тревога за коллегу перевела мои размышления в качественно иное русло. Я вновь согнулся и побежал к остаткам крепостной стены - невысокому валу, куда дувший в последние дни ветер намел огромную кучу песка, - самый настоящий бархан. Там я и спрятался. Залег, упав на живот и тяжело дыша. Только сейчас я обнаружил, что в левой руке у меня зажаты кинжал и браслет шейха аль-джабаль - Старца Горы.
2
Все-таки Советский Союз был страной поистине необъятной. Сколько разных, не похожих друг на друга городов! Выросший в Ленинграде, я обалдел от азиатских диковинок Бухары. И если страх от толпы туземцев, болтающих на своем тарабарском языке, как-то скрадывался в микрорайонах новой застройки, то в старом городе я чувствовал себя полностью неприспособленным к жизни. Узкие улочки, местами сбрызнутые от пыли водой, ограждались высокими заборами и глухими стенами глиняных домов. Чужаков здесь не любили, да и к соседям относились с заметным подозрениям. Город варваров! Однако именно здесь обитал единственный в Бухаре человек, к которому я мог обратиться.
Почтенный Алмазбек Юсупович был хозяином лавки драгоценностей, при советской власти - директором ювелирного магазина. Его мы с Афанасьевым навестили сразу по приезде в Бухару. Надо было налаживать отношения с мафией, руководствуясь мудрым правилом "Куй железо, пока горячо". Алмазбек Юсупович, средней величины звено в местной криминальной системе, был человеком старой закалки и всячески показывал, насколько чтит внимание гостей из Северной столицы. Мы заплатили за право спокойного передвижения по стране со всем экспедиционным хламом, оружием и рабами, которых еще предстояло навербовать, а за раскопки предстояло рассчитаться по их окончании. Алмазбек Юсупович был неравнодушен к наследию предков и хотел заполучить в свою коллекцию предметов старины найденные нами цацки из могильников. На себя он брал переговоры с узбекскими авторитетами: то ли ворами, то ли чиновниками, я так и не понял, с кем. "Восток - дело тонкое". Вероятнее всего, новыми баями. Разобраться в чужеродной системе отношений всегда непросто. Афанасьев меня просветил наскоро, но вдаваться в детали просто не было возможности. Афанасьев...
Как я выбрался из пустыни, лучше не вспоминать. То, что экспедиция кончилась, я понял, когда пули изрешетили палатку, но не думал, что завершится она так печально.
Золото ударило в голову нашим охранникам-дебилам, и они решили не терять времени даром. Удовлетворились очередью по палатке и занялись Афанасьевым, который старался продать свою жизнь подороже и водил их по городищу чуть ли не километр. Тупые быки спешили покончить с самым, как им казалось, опасным противником. Это дало мне возможность уйти. Они свалили на "КамАЗе", перед этим как следует обыскав палатку. Хотя, что там искать - все и так лежало на столе. Вероятно, Женя с Валерой посчитали, что при разделе добычи между собой они получат больше, чем мы с Петровичем выделим им по возвращении в Питер. Справедливая мысль, но не разумная. Ведь надо было выполнять вторую часть договора с Алмазбеком Юсуповичем.
Зря они думали, что их никто не будет искать. Конечно, Петрович справился бы лучше. Однако я знал, что в Бухаре дебилы впервые. Логично было предположить, что обращаться они будут к знакомым. А такой знакомый был здесь один, наш общий.
Валера ездил с нами к Алмазбеку Юсуповичу - Петрович увеличил свиту как мог, здесь это было принято для солидности. Большой начальник без охраны не передвигается. Поэтому Женю оставили на вокзале стеречь добро, а сами отправились с визитом вежливости. Впечатление произвели нормальное, Афанасьев был в авторитете, я значился рангом пониже, но тоже был начальник. Вопрос в том, как отнесутся к Валере, который был как в Петербурге тупым бойцом, так и в Бухаре остался простым исполнителем-нукером, да вдобавок еще и гяуром. Как встретят его одного? Вернее, когда он заявится в компании с таким же дебилом Женей, покажет могильные украшения и будет что-то мычать в оправдание.
В том, что он понесет найденное нами к Алмазбеку Юсуповичу, я не сомневался. В самом деле, имея на руках золотые цацки и зная ювелира, уже не пойдешь на базар в чужом городе, а постараешься сорвать куш побольше. Не менять же их за бесценок (ведь ясно, что краденые) на анашу и водку, стоило ли из-за грошей идти на мокруху? Несмотря на дебильность, Валера с Женей наверняка смекали, что в этом случае овчинка выделки не стоит. А у барыги-ювелира за рыжье получишь деньги, которые, как известно, не пахнут. Возможно, даже в зеленых купюрах. Тогда можно и погулять, свалив побыстрее из Чуркистана куда-нибудь за Урал. Там отсидеться, осмотреться и начать делать дела. И жизнь покатилась бы по наезженной колее: украл, выпил - в тюрьму. Украл, выпил - в тюрьму. Романтика!
Так я думал, ставя себя на место "торпед", пока добирался до Бухары. На подобных Валере дебилов я насмотрелся в неволе, научился понимать ход их мыслей и ничего хорошего от разбойников не ждал. Как говорил Джон Сильвер: "Знаю я вашего брата. Налакаетесь рому - и на виселицу". Зачем только Афанасьев связался с этой падалью? Даже если другой охраны не нашлось, могли бы поехать вдвоем. А так... Приходится теперь бить ноги по жаре, прикидывая план действий свой собственный и противника, чтобы успеть пересечься с ним, вернуть золото и отомстить за Петровича.
Афанасьева я нашел уже после того, как "КамАЗ" с подельниками скрылся за горизонтом. Петрович лежал на буром от крови песке. По следам вокруг я понял, что его как следует попинали ногами, куражась, может быть, еще над живым. Впрочем, смерть пришла быстро: Валера хоть и палил в белый свет, как в копеечку, однако в упор не промахивался. Рубашка на Афанасьеве была сожжена и разорвана пороховой струей, и принял он в себя больше десятка пуль.
Сходив за лопатой к могильнику, я закопал труп. Тащить его в склеп не представлялось возможным по такой жаре, к тому же я не хотел, чтобы его нашли менты и устроили глумливое опознание. Археологу и кладоискателю более пристало быть похороненным в безвестной могиле.