- О чём думаешь, товарищ начальник? Испугался, милый? Растерялся немного? - вежливо поинтересовался совершенно сознательный саам Озеров.
Ник отметил, что во всём облике Ильи произошли разительные перемены. Куда только девался суетливый дёрганый человечек с бегающими глазами и просительным тоненьким голосом? От непрезентабельного и подобострастного председателя сельсовета Ильюшки не осталось и следа. Перед Ником стоял матёрый, видавший виды мужик с тяжёлым взглядом умных немигающих глаз, говорящий неторопливо и чуть насмешливо - голосом глубоким и уверенным, ничем не напоминающим прежний дребезжащий фальцет. А на смену длинным витиеватым предложениям неожиданно пришли короткие рубленые, можно сказать - чеканные, фразы.
- О чём думаю? - спокойно переспросил Ник. - Да ясно мне всё совершенно: под маской глупого домашнего оленя прятался дикий волк. Как не бывает бывших чекистов, так не бывает и бывших шаманов. Решил ты, Ильюшка, затаиться, спрятать свою сущность от новой власти. Даже вон - заделался председателем сельсовета. Глядишь, через год-другой и в партию бы вступил. А живёшь, в смысле - по-настоящему, всё по своим старым, шаманским законам. Ведь так оно, Илюша?
- Умный ты, начальник. Очень - умный. Всё правильно говоришь, - необидно усмехнулся Озеров. - Только никакой я тебе не вонючий Ильюшка. Меня зовут - Вогул, я шаман. Шаманом был, шаманом и умру. Доля у меня такая. Ты там про новую власть говорил, мол, прятался я от неё. И это правильно. Только что эта власть дала мне? Всем лопарям чего принесла хорошего? Жили себе - как считали правильным, как наши отцы и деды жили. Нет же, припёрлись. Учить начали. Это - плохо, это - хорошо, так - делай, а так - не смей, расстреляем! А нас вы спросили, чего мы сами хотим? Да кто вы, вообще, такие? Почему правильным только то считаете, о чём сами и говорите? Молодёжь вся испортилась. Не хотят по-честному пасти оленей и ловить рыбу. Хотят деньги за красивые слова получать. Водку пить. Девок любить - всех подряд и по-всякому. Из ружей в других людей стрелять. Просто так стрелять, потому что приказ вышел такой. Нет, не нравится мне такая жизнь! Сам так жить не буду! И другим лопарям не дам!
- А я-то со своими товарищами здесь при чём? - вкрадчиво спросил Ник. - Мы тебя ничего плохого делать не заставляли, просто попросили довести нас до озера. А ты убить нас задумал. В чём причина?
Лицо шамана стало серьёзным, глаза потемнели от праведного гнева.
- Причина - Сейдозеро. Там многие Большие Солнца находилось наше древнее капище. Там лопари со своими богами разговаривали. А боги, в свою очередь, помогали лопарям. Всё было хорошо. После зимы приходила весна. После весны начиналось лето. Оленихи рожали много маленьких оленят. В реках было много жирной рыбы. Нам это нравилось. Пришёл Барченко, с ним много других людей. Разорили капище. Забрали с собой вещи богов. После этого отвернулась от лопарей Светлая Тень. Изменилась их жизнь. Я давно уже решил, что не пущу больше никого к Сейдозеру. Всех буду убивать! Кого смогу - сам. На других нашлю голодных волков и злых медведей. Всё так и получилось. Уже три года никто не может к Сейдозеру подойти. А кто туда добрался, то обратно всё равно не вернулся. И ты, начальник, скоро умрёшь. И твой друг. И эта девушка. Все - умрёте! Сгорите в Светлом Огне!
Ёнька, поливающий вязанки хвороста керосином из большой бутыли, забеспокоился:
- Вогул, ты же обещал мне отдать эту девку!
- Обещал - отдам. Только на время. Попользуешься вволю, потом сам убьёшь и спалишь. Понял, убогий?
Ёнька согласно закивал головой, заулыбался, трясущимися руками достал из-за пазухи коробок со спичками, протянул его Озерову.
Ник в бессилье заскрипел зубами. Неужели это конец? Неужели - нечего уже не изменить? Что-то укололо его в бедро: это туго натянутая верёвка надавила на какой-то предмет, лежащий в кармане его штанов.
Ник усмехнулся и заговорщицки подмигнул шаману.
- Что ещё такое? - изумился Вогул и отбросил в сторону очередную сломавшуюся спичку.
- Там у меня в правом кармане одна вещица завалялась, - со значением протянул Ник. - Посмотри, вдруг, да и передумаешь - знакомить меня со Светлым Огнём. Ну, очень занятная вещица! - ещё раз подмигнул и загадочно улыбнулся, мысленно вспоминая загадочное лицо Джоконды.
Шанс был мизерный и призрачный - до полной невидимости, но других-то вариантов совершенно не просматривалось.
Вогул осторожно, явно опасаясь подвоха, подошёл к Нику, запустил ладонь с давно нестриженными ногтями в карман его штанов, немного повозился, освобождая искомый предмет из-под толстой верёвки.
Вытащил руку из кармана брюк Ника, разжал кулак - на жёлтой морщинистой ладони шамана удобно устроился маленький, искусно вырезанный из голубовато-сиреневого халцедона белый медведь, подаренный недавно Айной.
Вогул так долго смотрел на фигурку белого медведя и так непонятно улыбался при этом, что Ёнька занервничал, недовольно и боязливо запыхтел за его спиной.
Шаман посмотрел Нику в глаза. Тепло так посмотрел, с явной приязнью, спросил негромко:
- Как там Афоня поживает?
- Очень даже хорошо поживает, - ответил Ник. - Вот год назад дедушкой, наконец, стал. Пожалела его Светлая Тень, простила старые грехи. Внук и внучка теперь у Афони есть, близнецы.
- Это хорошо, что близнецы, - согласился Вогул и замолчал, задумчиво прикрыв глаза.
Минут через пять опять нетерпеливо заныл Ёнька:
- Вогул, товарищ Озеров, твою мать! Ты же обещал мне отдать девку! Чего тянуть-то? Можно, я к ней пойду, пока ты разговариваешь с этими псами? Можно, а? Так я пойду?
- Иди, - равнодушно разрешил шаман. Не торопясь, взял в руки карабин, прислонённый к берёзовому пеньку, развернулся и выстрелил уходящему Ёньке в спину.
Отзвучало долгое протяжное эхо. Вогул снова, будто совсем не умея торопиться, осторожно прислонил карабин к молодой сосёнке, внимательно посмотрел Нику в глаза, укоризненно покачал головой:
- Почему раньше не показал? Всё совсем по-другому могло быть. И Ёнька пожил бы ещё. Бегал бы сейчас в стойбище за оленихами. Глядишь, и поумнел бы - со временем…
- Зачем же ты его убил? - уточнил Ник. - Я же тебя об этом не просил, мог бы и не стрелять.
Шаман только печально улыбнулся и снисходительно, словно малолетнему несмышлёнышу, объяснил:
- Его уже было не остановить по-хорошему. Больно уж приглянулась ему девчонка ваша заграничная. Кстати, плечо-то ей Ёнька тогда и прострелил. Думал, что ты её обратно отправишь, а его назначишь в провожатые. Если бы Ёнька узнал, что всё отменяется, сам бы нас всех порешил. И даже не поморщился бы.
Тело Ёньки положили под корневище-выворотень и забросали камнями. Переместили лагерь километра на два в сторону, развели новый жаркий костёр. Банкин сидел возле дрожащей Мэри, нежно гладил её тонкие руки, что-то ласково шептал по-английски.
Чтобы не смущать влюблённых (а всё шло к тому), Ник и Вогул устроились по другую сторону костра, неторопливо, как и надлежит солидным, знающим себе цену людям, повели деловой разговор.
- Значит, тебе нужен Синица, - уточнил шаман, лениво дымя своей старой трубочкой.
- Непременно нужен, - подтвердил Ник, прикуривая папиросу от маленькой горящей ветки, ловко вынутой из костра.
- А зачем?
- Вещь одна пропала. Барченко тогда её взял из капища, да и продал, гад, какому-то иностранцу. Синица точно знает - кому. Вот пусть и расскажет.
- И всё? - недоверчиво прищурился Вогул. - Больше ничего тебе не надо там, на Сейдозере?
- Больше ничего, - подтвердил Ник. - Даю честное шаманское слово.
Помолчали, скупо пуская в небо табачный дым.
- Значит, Чашу хочешь найти и в Москву желтоглазому человеку отвезти, - уверенно подытожил шаман.
Ещё помолчали.
- Ты это про товарища Сталина? - как бы между прочим спросил Ник.
Вогул лишь поморщился.
- Не, этот тут не при чём. Там другой есть - с волчьим именем, с год назад в Кремль переехал - на постоянное место жительства. Это его вещь.
"Афоня тогда в чукотской тундре говорил про волчью кровь. Капитан Курчавый что-то про волчий ум поминал мимоходом. И эти глаза жёлтые, мелькнувшие за затемнёнными стеклами "чёрного воронка", и ещё раньше - за стеллажом на Металлическом заводе… - старательно вспоминал Ник. Мысли завертелись как белка в колесе: - Этот шаман про волчье имя талдычит. Кто же это? Кто? Мать моя женщина, какой же я дурак! Это же они про Вольфа Мессинга! Что я знаю про него? Надо всё вспомнить! Обязательно - всё! Итак…"
- Эй, начальник, ты где? - вернул его на землю насмешливый голос Вогула. - Потом подумаешь обо всём. В тишине, когда ночью будешь дежурить у костра. Сам чего не поймёшь - Небесная Тень подскажет. Сейчас давай о деле поболтаем. Согласен?
- Согласен! - благодарно улыбнулся Ник. - Кстати, большое спасибо тебе, Вогул! Подсказал ты мне здорово, надоумил, так сказать.
- Какие счёты, мы же с тобой - почти братья. В одной лодке сидим. Веслами гребём. Страннику помочь - честь для знающего! Давай, говори - что надо.
- Раз мы с тобой братья теперь, то, может быть, прямо по Тайболе отведёшь нас к Сейдозеру?
Шаман помрачнел.
- Извини, не получится. Три Больших Солнца назад… Не хочу говорить "три года", буду говорить, как раньше у лопарей было заведено! Так вот, три Больших Солнца назад я на выходе из Тайболы к озеру волков привадил. Несколько молодых волчат на привязи держал, подкармливал. Теперь там целая стая. Может, и две. Крови отведали - не слушаются больше меня. Всех, кто по ущелью спускается к озеру, в клочки рвут. Всех!
- Волки же не любят долго охотиться на одном месте. А ты говоришь, что они от озера не отходят уже три года, - засомневался Ник.