- Простите, я о вас совсем забыл!
- Забыть меня! Или вы совсем ослепли, или я такой маленький?
- Да уж, вас сложно сейчас не заметить, особенно с таким маяком на физиономии. Итак, что вам угодно знать?
- Все! Все, кроме упоминаний о маяке, мистер! Что вы обсуждали с этим, как его, шейхом или ханом?
- Я все ему объяснил.
- Well. Это подходит нам?
- Да, три дня чувствовать себя в безопасности - это что-то да значит.
- Вы сказали - в Багдад? В самом деле, мистер?
- Это было бы самым лучшим вариантом, но, наверное, номер не пройдет.
- Почему же?
- Нам нужно возвращаться к хаддединам, потому как ваши слуги еще там, а потом мне трудно расстаться с Халефом. По меньшей мере, я оставлю его не раньше, чем он окажется подле своей белой молодой женщины.
- Правильно! Yes. Храбрый парень. Потянет на десяток тысяч фунтов. Well! Но нам с ним не по пути.
- Почему?
- Из-за Fowling Bulls.
- О, древности можно найти и у Багдада, например, в развалинах Хиллы. Там стоял Вавилон, и сохранилось множество руин на площади в несколько миль, хотя Вавилон не такой большой, как Ниневия.
- О! Скакать в Хиллу?
- Пока об этом речи нет. Главное пока - достичь Тигра. Остальное приложится.
- Отлично. Мы выступаем? Good night!
- Доброй ночи.
Добряк Линдсей не подозревал, что мы окажемся в тех местах, но при совершенно иных обстоятельствах. Он замотался в свое покрывало и вскоре громко захрапел. Заснул и я, заметив, правда, как четверо из беджат подошли к лошадям и ускакали в ночь.
Когда я проснулся, день уже занялся и часть турок занимались своими лошадьми. Халеф, тоже уже на ногах, видел, как и я, что четверо уехали ночью, и не преминул сообщить мне об этом. Затем он спросил:
- Сиди, зачем они отослали посыльных, если так честно повели себя с нами?
- Я не думаю, что эти четверо что-то замыслили против нас. Мы и так в его власти, чтобы ему что-то придумывать еще. Не бери в голову, Халеф!
Я рассудил, что всадники из-за того, что местность опасна для передвижения, выслали вперед разведчиков, и оказался прав, как понял позже из разговора с Хайдаром Мирламом.
После весьма скудного завтрака, состоявшего из одних лишь фиг, мы тронулись в путь. Хан разделил своих людей на несколько отрядов, следовавших друг за другом на удалении четверти часа. Это был умный, осмотрительный человек, который по-настоящему заботился о безопасности своих людей. Мы скакали без отдыха до полудня. Когда солнце оказалось в зените, мы остановились, чтобы дать отдых лошадям. Во время скачки мы ни разу не встретили людей, а на деревьях, кустарниках и даже на земле находили особые значки, указывавшие нужное направление.
Это направление представляло для меня загадку.
Зинна находилась на юго-востоке от нашего вчерашнего места отдыха, но мы скакали почти прямо на юг.
- Ты ведь едешь к джиаф? - напомнил я хану.
- Да.
- Это странствующее племя находится сейчас в районе Зинны?
- Да.
- Но если мы и дальше так поедем, мы не придем в Зинну, а окажемся в Бане или даже в Нвейзгие?
- Ты хотел бы ехать без приключений?
- Само собой!
- Мы тоже. Именно поэтому было решено обойти вражеские племена. Сегодня до вечера нам еще придется быстро скакать, потом можно сбавить темп, а утром посмотрим, свободна ли дорога на восток.
Такое объяснение меня не очень-то удовлетворило, но мне нечего было возразить, и я промолчал. После двухчасового отдыха мы вновь тронулись в путь. Мы скакали действительно весьма споро, и я заметил, что передвигаемся мы зигзагами: имелось несколько населенных пунктов, которые наши разведчики старательно пытались избежать.
К вечеру мы подошли к ложбине, которую предстояло пересечь. Я находился рядом с ханом в первом отряде. Мы уже почти проехали это место, когда вдруг натолкнулись на всадника, и его растерянный вид свидетельствовал о том, что он не ожидал встретить здесь чужаков. Он отвел лошадь в сторону, опустил длинное копье и приветствовал нас:
- Салам!
- Салам! - ответил хан. - Куда лежит твой путь?
- В лес. Я хочу добыть горную овцу.
- К какому племени ты относишься?
- Я беббе.
- Вы оседлые или странствуете?
- Зимой мы оседаем на месте, а летом уводим стада на пастбища.
- Где ты живешь зимой?
- В Нвейзгие, на юго-востоке отсюда. За час можно добраться. Мои спутники встретят вас с миром.
- Сколько у вас мужчин?
- Сорок, а при других стадах еще больше.
- Дай мне твое копье.
- Зачем? - озадаченно спросил всадник.
- И твое ружье.
- Зачем?
- И твой нож. Ты мой пленник!
- Машалла!
Этот крик был выражением ужаса. Но в тот же момент он проявил себя с неожиданной стороны - вскочил на лошадь, обхватил ее за шею и рванулся в сторону.
- Поймай меня! - услышали мы крик удаляющегося всадника.
Хан вскинул на руку ружье и прицелился в бегущего. Я едва успел толкнуть его в бок, как грянул выстрел. Понятно, пуля не достигла цели. Хан замахнулся на меня кулаком, но тут же взял себя в руки.
- Хьянгар! Предатель! Что ты сделал?! - гневно вскричал он.
- Я не предатель, - спокойно ответил я. - Просто не хочу, чтобы ты брал на себя чужую кровь.
- Он должен был умереть! Если он ускользнет, мы все за это заплатим.
- А ты бы сохранил ему жизнь, если бы я его доставил тебе?
- Да, но тебе его уже не поймать.
- Тогда наберись терпения.
Я поскакал за беглецом. Он уже скрылся из глаз, но, миновав ущелье, я его заметил. Передо мной расстилалась поросшая белыми крокусами и дикими гвоздиками равнина, по ту сторону виднелась темная полоска леса. Нельзя было дать ему добраться до леса - в этом случае он потерян.
- Вперед! - крикнул я своему вороному, положив руку ему между ушей.
Доброе животное давно уже не скакало в полную силу, и по моему особому знаку конь радостно взвился над землей, как будто отдыхал неделю. Через две минуты я был всего в двух корпусах от беббе.
- Стой! - крикнул я ему.
Этот человек обладал завидным мужеством. Вместо того чтобы спасаться, он развернул лошадь ко мне мордой. В следующее мгновение мы неминуемо сшиблись бы. Я видел, как он поднял копье и ухватился за легкое древко. И тут он буквально на дюйм отодвинул лошадь в сторону. Мы проскочили друг друга; острие его копья было нацелено мне в грудь; я парировал его удар и развернул коня. Тут он выбрал новое направление для бегства. Почему же он не применил ружье? Да и лошадь у него была прекрасная, она бы позволила стрелять прямо с седла. Я снял с луки лассо, намотал конец на руку и сделал скользящую петлю из крепкого ремня. Он обернулся и заметил, что я приближаюсь. Он наверняка не знал, что такое лассо, и какое это опасное оружие в умелых руках. Копью он больше не доверял, а взялся за свое длинноствольное ружье - уж пулю-то мне отбить не удастся. Я прикинул на глазок расстояние и в нужный момент бросил ремень. Едва успев поставить коня боком, я почувствовал мощный рывок, за ним - крик. Беббе лежал на земле со стянутыми руками. Мгновение спустя я стоял над ним.
- Ну, удалось тебе убежать?
Мой вопрос при сложившихся обстоятельствах прозвучал как насмешка. Он безуспешно попытался высвободить руки и гневно прошипел:
- Бандиты!
- Ты заблуждаешься, я не разбойник, но ты поедешь со мной!
- Куда?
- К хану беджат, от которого ты убежал.
- Беджат? Значит, люди, от которых я пытался скрыться, относятся к этому племени? А как зовут хана?
- Хайдар Мирлам.
- О, теперь я все понял. Аллах покарает вас за воровство и мошенничество!
- Не бранись понапрасну, я обещаю тебе именем Аллаха, что ничего не случится.
- Я в твоих руках и подчиняюсь тебе.
Я забрал у него из-за пояса нож, подобрал с земли копье и ружье, попадавшие, когда он слетел с лошади. Потом развязал ремень и сел на лошадь. Он и не помышлял бежать, сев на лошадь, и заявил:
- Я верю твоему слову. Поехали!
Мы поскакали бок о бок назад и на выезде из низины встретили беджат, которые нас там поджидали. Когда Хайдар Мирлам увидел пленника, его мрачное лицо прояснилось:
- Господин, ты действительно его поймал!
- Как и обещал. Но дал слово, что с ним ничего не произойдет. Вот его оружие.
- Позже ему все вернут, а пока свяжите его, чтобы он снова не убежал!
Приказ был тут же выполнен. Тут как раз подошел второй наш отряд, и пленника передали им с наказом охранять и хорошо обращаться.
Поход возобновился.
- Как тебе удалось его поймать? - спросил хан.
- Я поймал его, - коротко ответил я, - потому как был огорчен поведением хана.
- Господин, ты сердишься, - сказал он, - но ты еще узнаешь, почему я так поступил.
- Надеюсь!
- Этот мужчина не должен распространять известие о том, что беджат поблизости.
- А когда ты его отпустишь?
- Когда это будет для нас безопасным.
- Не забудь, что это моя добыча. И я должен сдержать данное ему слово.
- А что бы ты сделал, поступи я иначе?
- Я бы тебя просто…
- …убил? - прервал он меня.
- Нет. Я ведь франк, а значит, христианин: я убиваю человека лишь в том случае, если он угрожает моей жизни. Нет, я бы не убил тебя, я бы прострелил тебе руку, которой ты скрепил свое обещание дружбы. И эмир беджат оказался бы, как ребенок, не в состоянии держать даже кинжала, или как старая женщина, к голосу которой никто уже не прислушивается.