- Ты не хочешь мне верить, потому что я христианин, и тем не менее оказываешь доверие гяуру. Этот человек армянин, а следовательно, тоже христианин, а совсем не мусульманин.
- Он поклялся Пророком!
- Это низость и грех, за которые его накажет Бог. Если ты не хочешь меня выслушать, я обвиню его перед советом оазиса.
- Гяур не может обвинять правоверного, и совет оазиса не может причинить Абу эн-Насру ни малейшего вреда, так как у него есть надежный паспорт, - следовательно, он один из тех, кто стоит в тени государя, то есть находится под высочайшей защитой.
- И я один из тех, кто ходит под защитой моего короля. И у меня есть надежный паспорт. Ты положил его в свой карман.
- Он написан на языке гяуров; я осквернюсь, если прочту его. Твое дело будет изучено еще сегодня, но прежде вы получите свои колотушки: ты - пятьдесят ударов, твой слуга - шестьдесят, а проводник - двадцать. Отведите их вниз, во двор! Я спущусь следом!
- Уберите руки! - сразу же приказал унтер.
Сотня пальцев мгновенно отпустила меня.
- Взять ружья!
Герои бросились к оружию и мигом разобрали его.
- Окружить их!
В один миг они взяли в кольцо меня, Халефа и Омара. Нас вывели во двор, посреди которого квадратом стояли скамьи. Было ясно, что они предназначались для тех, кто должен был получить палочное наказание.
Глядя на то, как я спокойно позволил вывести себя, оба моих спутника пошли безо всякого сопротивления, но я прочел в их глазах, что они ожидают лишь моего знака, чтобы положить конец фарсу.
Когда мы ненадолго задержались перед скамьей, появились векиль с Абу эн-Насром. Негр вынес ковер, расстелил его на земле, а когда они уселись, подал им огонь для их погасших трубок.
- Дайте ему полсотни! Настало самое время действовать.
- Мой паспорт все еще у тебя в кармане? - спросил я веки ля.
- Да.
- Отдай мне его!
- Ты никогда не будешь держать его в своих руках!
- Это почему же?
- Чтобы ни один правоверный не мог о него замараться.
- Ты и в самом деле хочешь наказать меня?
- Да.
- Тогда я тебе покажу, как поступает немей, когда он вынужден заниматься правосудием!
Маленький дворик был с трех сторон окружен высокой стеной, а с четвертой его закрывало здание. Никакого другого выхода не было, кроме того, через который мы вошли. Зрителей тоже не было. Следовательно, нас было трое против тринадцати. Оружие нам оставили - этого требовал один из неписаных законов пустыни. Векиль был абсолютно не опасен для нас, так же как и его солдаты. Только Абу эн-Наср мог нам навредить. Я должен был прежде всего вывести из строя его.
- Есть у тебя веревка? - тихо спросил я Омара.
- Да, шнур от бурнуса.
- Развяжи его! - Обернувшись к Халефу, я добавил: - Беги к выходу и не пропускай ни единого человека!
- Ложись! - предложил мне тем временем векиль.
- Сейчас!
Не успев выговорить это слово, я прорвался через заслон солдат к Абу эн-Насру, заломил ему руки за спину и так сильно придавил ему коленом затылок, что он не мог пошевельнуться.
- Вяжи его! - сказал я Омару.
Собственно говоря, этот приказ уже был излишним, так как Омар мгновенно понял меня и уже обмотал своим шнуром руки армянина. Тот был связан, прежде чем смог сделать хоть какое-то движение. Моя внезапная атака так ошеломила векиля и его охрану, что они растерянно вытаращились на меня. Тогда я правой рукой выхватил нож, а левой вцепился армянину в шею. От ужаса он вытянул перед собой руки и ноги, словно уже был мертв. Зато тем больше жизни проснулось в солдатах.
- Оторваться от противника, позвать помощь! - заорал онбаши, который раньше всех обрел дар речи.
Его сабля стала ему помехой, он отбросил ее и помчался к выходу; остальные последовали за ним. Там уже стоял храбрый Халеф с ружьем на изготовку.
- Назад! Всем остаться на месте! - крикнул он подбегавшим солдатам.
Ошеломленные, они повернулись и разбежались в разные стороны, стараясь спрятаться по углам.
Омар тоже выхватил свой нож и стоял с мрачным видом, готовый вонзить его в сердце Абу эн-Насра.
- Ну, ты не умер? - спросил я векиля.
- Нет, но ты хочешь убить меня?
- Это зависит от тебя, о средоточие правосудия и мужества. И уверяю тебя, что твоя жизнь висит на тонюсеньком волоске.
- Что ты хочешь от меня, сиди?
Прежде чем я ответил, раздался исполненный страха женский крик. Я оглянулся и заметил маленькое тучное существо, которое крайне поспешно, как шарик, накатывалось на нас.
- Стой! - визгливо кричала она. - Не убивай его! Это мой муж!
- Да, это моя жена, Роза Кбилли, - кряхтя, подтвердил наместник.
- Как ее зовут?
- Меня зовут Мерсина, - сообщила она.
- Благодарю тебя, солнце Джерида, - польстил я ей. - Если ты пообещаешь мне, что векиль будет сидеть спокойно, его никто не обидит.
- Он превратится в соляной столп, я тебе это обещаю!
- В таком случае он может благодарить твою миловидность.
Векиль выпрямился, слегка постанывая, но покорно оставался в сидячем положении. Мерсина внимательно оглядела меня с ног до головы, а потом спросила по-дружески:
- Кто ты?
- Я немей, чужестранец, родина которого лежит далеко за морем.
- Немей - очень умные, очень храбрые и очень вежливые люди. Это я уже слышала, - заявила она. - Добро пожаловать к нам! Однако почему ты связал этого человека? Почему от тебя бежали наши солдаты? И почему ты хотел убить могущественного наместника?
- Я связал этого человека, потому что он убийца.
- Ты получишь правосудие!
Тут мною овладело убеждение, что женская туфля на Востоке обладает той же волшебной силой, как и в западных странах. Векиль увидел, что его авторитет под угрозой, и сделал попытку вновь восстановить его:
- Я праведный судья и буду…
- Ты будешь молчать! - приказала она ему. - Ты знаешь, что мне известен этот человек, который называет себя Абу эн-Наср, хотя должен был бы прозываться Абу эль-Ялани, отец лжецов. Это он виновен в том, что тебя послали в Алжир, хотя ты мог стать мюльазимом; он виновен в том, что потом ты приехал в Тунис и здесь был погребен в одиночестве. Как только он появляется здесь, ты всегда вынужден делать что-то приносящее тебе вред. Я ненавижу его и ничего не имею против, если этот чужестранец убьет его. Он заслужил такой конец!
- Его нельзя убить. Он находится в тени падишаха!
- Заткнись! Ну да, он находится в тени падишаха, а этот чужестранец находится в тени жены наместника, в моей тени, слышишь? А кто находится в моей тени, того никто не может погубить. Вставай и следуй за мной!
Векиль поднялся; она направилась к выходу, и он уже собрался последовать за своей женой. Это не входило в мои планы.
- Стой! - приказал я ему, еще раз ухватив за шиворот. - Ты останешься здесь!
Тогда Мерсина обернулась.
- Разве ты не сказал, что хочешь освободить его? - спросила она.
- Да, но при условии, что он останется на этом месте.
- Но не может же он сидеть здесь целую вечность!
- Ты права, о жемчужина Кбилли, но в любом случае он останется здесь так долго, пока дело не будет разрешено.
- Оно уже разрешилось.
- Каким образом?
- Разве я тебе не сказала, что ты желанен в нашем доме?
- Верно.
- Значит, ты стал нашим гостем и можешь жить у нас со своими людьми так долго, пока тебе не захочется снова покинуть нас.
- А Абу эн-Наср, которого ты назвала Абу эль-Ялани?
- Он останется твоим, и ты можешь сделать с ним все, что захочешь.
- Это верно, векиль?
Он медлил с ответом, но строгий взгляд его госпожи вынудил наместника выдавить из себя:
- Да…
- Ты клянешься мне в этом?
- Клянусь.
- Клянешься Аллахом и его Пророком?
- Я должен поклясться? - спросил он свою мадам, Розу Кбилли.
- Должен! - ответила она весьма решительно.
- Тогда клянусь Аллахом и его Пророком!
- Ну, теперь он может идти со мной? - спросила она меня.
- Может, - ответил я.
- Ты последуешь за нами и отведаешь за нашим столом барашка и кускус.
- А есть у тебя местечко, в котором можно надежно припрятать Абу эн-Насра?
- Нет. Привяжи его к стволу пальмы вон там, у стены. Он не убежит от тебя, потому что я прикажу охранять его нашим воинам.
- Я сам его постерегу, - ответил вместо меня Халеф. - От меня он не убежит. Он заплатит своей смертью за жизнь моего отца. Мой нож будет таким же острым, как и мой глаз.
С тех пор как он был связан, убийца не произнес ни слова, но его глаза зловеще сверкали, когда мы привязывали его к пальме.
Я действительно не намерен был лишать его жизни, но он попал под законы кровной мести, и я знал, что Омар не удовлетворит мою просьбу о снисхождении. За кровь надо платить кровью. Для меня, несмотря ни на что, лучшим выходом было бы, чтобы Абу эн-Наср улизнул - разумеется, без моего ведома. Но пока я стоял на его пути, пока он находился в моей власти, я должен был рассматривать пленника как врага и убийцу, следовательно, и обходиться с ним соответственно. Конечно, он бы меня не пощадил, имей я несчастье попасть в его руки.
Итак, я оставил его под присмотром Омара и отправился в селямлык. По дороге мой маленький слуга спросил меня:
- Ты сказал, что этот человек не мусульманин. Это верно?
- Да. Он армянин, и значит, христианин, но там, где это выгодно, выдает себя за магометанина.
Мы вошли. Векиль уже нас ожидал. Выражение его лица, с каким он встретил нас, даже отдаленно не напоминало дружеское.