Там, где хранятся книги Истории. Нет, не книги, напичканные событиями прошлого, как пробковая коробка пришпиленными бабочками. А те книги, по которым история составляется. Их более 20 тысяч. Каждая из них высотой в 10 футов, в свинцовом переплете, а буквы так малы, что их надо читать через лупу. Когда люди говорят: «это записано», то это записано здесь. Вокруг куда меньше метафор, чем принято считать.
Каждый месяц Настоятель и двое старших монахов идут в пещеру где хранятся книги. Настоятель должен бы заниматься этим в одиночестве, но, после казуса, происшедшего с 59-м Настоятелем, сделавшим миллион долларов на мелких пари прежде, чем его засекли коллеги, были добавлены еще двое доверенных монахов. Кроме того, ходить туда в одиночку опасно. Поток чистой, концентрированной истории, беззвучно истекающий во внешний мир, может смыть с ума. Время – это наркотик. Слишком большая его доза смертельна.
493-ий Настоятель скрестил на груди свои морщинистые руки и обратился к Лу-Цзе, одному из своих самых старших монахов. Благодаря чистому воздуху и спокойной жизни тайной долины все тамошние монахи были старшими. Кроме того, Время действует как наждак, когда работаешь с ним каждый день.
– Место – Омния, на Клатчанском берегу, – сказал Настоятель.
– Да, помню, – отозвался Лу-Цзе. – Юноша, по имени Оссорий, не там ли это было?
– Все должно находиться под тщательнейшим наблюдением, – продолжил Настоятель. – Существуют методы давления. Свободная воля, предопределение, сила символов, поворотные моменты… Ну, да ты все это знаешь.
– Я не был в Омнии лет семьсот, – вздохнул Лу-Цзе. – Засушливое место. Не думаю, что там наберется тонна плодородной земли на всю страну.
– Ну давай, ступай, – произнес Настоятель.
– Я возьму мои горки [1] . Климат будет хорош для них.
Еще он взял свою метлу и свой спальный коврик. Исторические монахи идут не для того, чтобы владычествовать. Большинство таких вещей теряет ореол привлекательности уже через пару столетий. На то, чтобы достичь Омнии, ушло четыре года. По ходу дела он должен был пронаблюдать за парой битв и одним покушением, иначе они так и остались бы случайными событиями.
* * *
Этот год был годом Воображаемой Змеи, двухсотым со времени Декларации Пророка Аввея. Это означало, что приближалось время прихода 8-го Пророка. Совершенно достоверно, что пророки церкви Великого Бога Ома очень пунктуальны. По ним можно было бы сверять календарь, если бы он у вас был достаточно большим. И, как обычно, по случаю того, что вскорости ожидается пророк, Церковь удвоила усилия по достижению святости. Это напоминало переполох в любой крупной компании в ожидании ревизии, только выражалось в том, что люди брались под подозрение в недостаточной святости и отправлялись на смерть сотней самых фантастических способов. Это считается верным показателем собственной святости в большинстве популярных религий. Обычно в таких случаях провозглашается, что отклонений от истинной линии вокруг больше, чем от прямой лыжни во время лыжного марафона, что у ереси до'лжно вырвать и корни, и ветви, а также, и руки, и ноги, и глаза, и язык, и что сейчас самое время отмыть избу от накопившегося сора. Кровь считается для этого самым эффективным средством.
* * *
И было так, что в это время Великий Бог Ом воззвал к Бруте, Избранному Своему:
– Псст!
Брута оторвался от рыхления грядки и оглядел огород Святилища.
– Извините?
Это был прекрасный день ранней весны. Ветер с гор весело крутил молельные мельницы. Пчелы без дела вились над цветами бобов, пытаясь громким жужжанием симулировать видимость напряженной работы. Высоко вверху кружил одинокий орел. Брута пожал плечами и вернулся к своим дыням.