* * *
Ну, а если иностранное слово не искажает чувства? Не затуманивает мысль? Не приводит к стилистическому разнобою и прямым ошибкам?
Все равно в огромном большинстве случаев оно не нужно, даже вредно: разрывает художественную ткань, придает бытовой, лирической или трагической прозе официальную, казенную окраску.
Повествование вовсе не требует газетной официальности, и все-таки читаешь: "Если бы поехали туда всей компанией, мы бы все реорганизовали" – вместо: перестроили, переделали, устроили по-другому. (Ведь это компания в самом обыденном, простом значении слова, а не торговая фирма.) А нам "остается сидеть здесь маленькой группой, обреченной на деградацию" (вместо – на вырождение или даже вымирание).
Люди, уцелевшие после катастрофы, "осознавали, что им остается только одна альтернатива: умереть с голоду или разделить судьбу ушедших", – да просто они оказались перед выбором, а может быть, и "выбор" не нужен, просто: людям оставалось либо умереть, либо…
Отец рассуждает о будущем своей маленькой дочки: "…мир, в котором ей предстоит расти, вряд ли будет находить пользу в сюсюканье, в эвфемизмах, наполнявших мое детство" (а куда как лучше – в недомолвках и полуправде). И он старается "говорить с ней об ужасных и причудливых зрелищах с одинаковой объективностью". А право, не худо бы перевести все это на обычный человеческий язык: отец старается говорить правду, говорить честно, откровенно обо всем, что попадается девочке на глаза страшного и удивительного.
Другой отец, человек чуткий и скромный, опасается своей старомодностью дискредитировать сына-подростка в глазах соучеников. По всему настроению, по складу характера куда правдивей прозвучало бы: опасается уронить сына в их глазах. А в каких-то других поворотах можно бы сказать и осрамить его, повредить ему…
Свадьбу справили конфиденциально. А нельзя ли: без огласки, без шуму? Мало ли слов и оттенков, которыми ту же мысль можно отлично выразить по-русски! Или в обычном житейском разговоре: "Я тебя не критикую", когда надо бы просто – не осуждаю.
Чем лучше повесть или рассказ, чем одаренней и человечней автор, тем обидней читать (даже не в переводе), что, допустим, два голоса корреспондировали друг другу (вместо – отзывались, перекликались, как-то соответствовали, что ли). И дико слышать, что "после смерти отца все братья и сестры (Леонардо да Винчи) вступили в коалицию", чтобы лишить его – незаконнорожденного – наследства.
Случай очень показательный и опять не из перевода. Теоретик поучает поэта. Может быть, и не очень удачна строка "два наводненья с разницей в сто лет", но что взамен "неточной" разницы предпочел бы увидеть критик? Более точное (и такое поэтичное!)… интервал.
Перевод современного романа. Герой "мгновенно пожалел о своих словах. Даже на него самого они произвели шоковое впечатление", то есть он и сам поражен, потрясен тем, что у него вырвались такие слова. А шоковое бывает состояние – и это уже из обихода "Скорой помощи". И странно "человеческий постфактум", уместней бы – послесловие к судьбе, развязка судьбы.
В газете кто-то горячо отстаивает чистоту русского языка, а на другой полосе – беседа "за круглым столом", да не о чем-нибудь, о поэзии, и уважаемые собеседники не раз повторяют: "поэты одной генерации", "каждая последующая генерация"… Ну почему о поэзии надо говорить не по-русски? Чем не угодило сим знатокам слово поколение, которым не брезговал Пушкин?
Конечно, переводчик, не совсем глухой к слову, просто не сможет вложить в уста героя возглас: "Прекратите вашу аргументацию!" В подлиннике No arguments! – но живой нормальный человек скажет хотя бы: не спорьте, довольно споров. Такую откровенную кальку встречаешь только в очень плохом переводе (что, увы, тоже не редкость). Примеры же не столь разительные, нелепости чуть менее вопиющие попадаются на каждом шагу.
Человек пишет апология там, где достаточно восхваления, люди привилегированные – там, где вернее и выразительнее сильные мира сего, "семья, базирующаяся на корысти" вместо основанная, построенная…
Даже в газетной статье или очерке, тем более в обыкновенном повествовании далеко не всегда надо писать, что человек или явление доминирует, лучше – господствует, преобладает, берет верх; ни к чему монополизирует там, где вполне довольно присваивает. Незачем говорить "описания эти истинны и универсальны", когда можно сказать, что событие или явление описано правдиво и всесторонне (либо, быть может, – со всей полнотой).
"Он обошел молчанием абсолютно нетипичный эпизод" – не лучше ли совершенно исключительный случай?
"Она поддерживала с нами постоянный контакт" – а женщина попросту часто виделась (встречалась) со своими друзьями!
В таком же неофициальном, житейском повествовании вдруг читаешь: "Теперь он вывернется наизнанку, чтобы реабилитироваться". А надо бы просто: оправдаться!
Или: "Парк… реабилитировал (в глазах героя)… короля" (самодура, который, однако, этот парк неплохо устроил) – опять же довольно бы: оправдал! Тем более что рассказ – о событиях вовсе не официальных, и казенные, газетные словеса тут не требуются.
"Ты ее идеализируешь" – иногда можно и так. Но в живом разговоре двух простых, не склонных к книжности людей вернее хотя бы: Не такая уж она хорошая, как тебе кажется.
В нашу речь прочно вошло: энергичный человек, энергичные действия (хотя подчас ничуть не хуже – решительные). Но незачем людям говорить энергично или даже "полным энергии голосом", верней: бодро, властно, с силой, напористо, смотря по характеру и обстановке. В девяти случаях из десяти о человеке лучше сказать, что вид у него не импозантный, а внушительный или солидный (в каком-то повороте даже, может быть, величественный) А если люди сражались "действенным, но малоимпозантным оружием бюрократизма", то можно лишь пожалеть, что редактор не предложил заменить малоимпозантное хотя бы на малопочтенное.
"…Были симптомы, внушавшие опасения". Но ведь это о чувствах и настроениях людей, медицина тут не при чем – уместнее русское слово: некоторые признаки внушали опасения.
Незачем he was disoriented переводить "он получил дезориентирующие сведения" – лучше неверные, и нет нужды в обиходном разговоре жаловаться, что собеседник тебя "совсем дезориентировал", достаточно: запутал, сбил с толку.
Как ни печально, иной переводчик способен написать, что героиня "находилась под действием ложной пропаганды тетушек" (очевидно, она заблуждалась, ее сбили с толку их рассуждения, разговоры) или что герой был тетушками проинструктирован (то есть выслушал их наставления). Он "решил стать писателем", но его родственники оказались "весьма скептичны!". Тут не надо бы даже – оказались отчаянными скептиками, в рассказе, написанном очень иронически и чуть старомодно, верней прозвучало бы: маловерами. Но слова вроде sceptic почти всегда переносят в русский текст нетронутыми даже хорошие, опытные переводчики.
"Скептичные скелеты деревьев" – что сие значит? "Она эманировала злобу вокруг себя" – а может быть, попросту источала злобу, дышала злобой?
В самом современном тексте незачем человеку стараться "переделать максимум дел в минимальное количество времени" (да еще "с любезной миной"!). Неудачного соседства не было бы, если б герой старался втиснуть (уложить, вместить) как можно больше дел (или успеть как можно больше) в самый короткий срок (в самое малое, короткое время, как можно быстрее).
И если через несколько страниц уместно: "иногда мне хочется изобрести такой концентрат", то уже не стоит продолжать: "который в минимальном объеме выражал бы максимум вещей", а вполне хватило бы в самом малом объеме выражал бы как можно больше понятий. Вероятно, переводчик соблазнился сжатостью, "концентрированностью" фразы и не почувствовал, какая она получилась казенная. А ведь это говорит о себе живой человек – не сухарь-теоретик, а чуткая, думающая женщина.
Героине современного романа, женщине работающей, вполне интеллигентной, опостылели капризы докучной заказчицы. "Бывают дни, когда проблемы мадам (такой-то) меня не волнуют", – говорит она. "У вас (свои) проблемы?" – спрашивает собеседница. И дальше передаются мысли героини о себе: "Ее проблемы все те же"… (следует перечень). Неужто не вернее трижды повторенные проблемы заменить словом заботы?
Не надо хозяйке решать проблему, что сготовить на ужин, достаточно просто решить, что сготовить. В быту француженки или англичанки, в рассказе или романе европейского автора problem сплошь и рядом означает отнюдь не мировую проблему, а просто самую обыкновенную задачу!