Годар . Вот оттого-то я и решил стать храбрым! Напустишь на себя храбрость, да еще знаешь, что у тебя в кармане сорок тысяч ренты, вот тебе повсюду успех и обеспечен, вот и действуешь смелее прочих. Поэтому-то вы и подумали, что я такой самонадеянный. Если владеешь хорошими незаложенными лугами в Ожской долине, если имеешь прелестный замок с полной обстановкой, жене моей, значит, остается только захватить с собою приданое, все же остальное - пожалуйста, к ее услугам, даже кашемировые шали и кружева моей покойной матушки... если обладаешь всем этим, генерал, то ты волен быть, кем хочешь. Вот почему я - господин де Римонвиль.
Генерал . Нет, вы - Годар.
Годар . Годар де Римонвиль
Генерал . Просто Годар.
Годар . Генерал, это всеми допускается.
Генерал . А я не допускаю, чтобы человек, пусть даже мой зять, отрекался от своего отца; ваш же отец - весьма, впрочем, почтенный человек - сам гонял гурты из Кана в Пуасси и по всей округе был известен как Годар, дядюшка Годар.
Годар . Батюшка был человек недюжинный.
Генерал . Да, в своем роде. Но я вас понимаю... Так как его скот наградил вас сорокатысячной рентой, вы рассчитываете теперь на других скотов, которые наградят вас фамилией де Римонвиль.
Годар . Позвольте, генерал, а ну-ка спросите мадемуазель Полину: она-то ведь человек современный. Мы живем в тысяча восемьсот двадцать девятом году, в царствование Карла Десятого. Она предпочтет, выходя после бала, услышать возглас: "Карету госпожи де Римонвиль!", чем: "Карету госпожи Годар!"
Генерал . Ну что ж, если такие глупости по нраву моей дочери - пожалуйста; ведь смеяться-то будут над вами, - поэтому мне решительно все равно, дорогой мой Годар.
Годар . Де Римонвиль.
Генерал . Годар! Послушайте, вы человек порядочный, вы молоды, богаты, вы говорите, что не будете волочиться за другими женщинами, что моя дочь будет царить в вашем доме... Ну так добейтесь ее согласия, и тем самым вы добьетесь моего. Но имейте в виду, что Полина выйдет замуж только за человека, которого она полюбит, и независимо от того, богат он или беден. Впрочем, есть одно исключение, но оно вас не касается. Я предпочту проводить дочь на кладбище, чем в мэрию, в случае если ее избранник окажется сыном, внуком, братом, племянником, родственником или свойственником одного из четырех-пяти негодяев, которые предали имп... Ибо мой кумир...
Годар . Император! Это всем известно.
Генерал . Прежде всего - бог, затем Франция или император... Для меня это одно и то же. И, наконец, жена моя и дети. Всякий, кто осмелится коснуться моих кумиров, - мне враг! Я убью его, как зайца, без малейших угрызений. Вот мои взгляды на религию, родину, семью. Катехизис мой краток, но хорош. Известно ли вам, почему в тысяча восемьсот шестнадцатом году, после проклятого роспуска Луарской армии , я со своею бедною сироткою удалился сюда? Почему я, гвардейский полковник, раненный при Ватерлоо, здесь, в окрестностях Лувье, открыл суконную фабрику?
Годар . Чтобы не служить тем .
Генерал . Чтобы не умереть на эшафоте как убийца!
Годар . О боже!
Генерал . Повстречайся я с одним из этих предателей, я сумел бы рассчитаться с ним по заслугам. Даже теперь, пятнадцать лет спустя, вся кровь закипает в моих жилах, когда мне случается прочесть их имена в газете или услышать их от кого-нибудь. Словом, если бы я очутился с таким молодчиком лицом к лицу, никакая сила не могла бы удержать меня, - я вцепился бы ему в горло, разорвал бы на клочья, задушил бы его...
Годар . И поступили бы вполне правильно! (В сторону.) Буду ему поддакивать.
Генерал . Да, сударь, задушил бы! А если зять мой станет мучить мое дорогое дитя, его ждет та же участь.
Годар . Ого!
Генерал . Я отнюдь не хочу, чтобы она командовала мужем. Мужчина должен быть властелином в своем доме, вот как я - у себя.
Годар (в сторону) . Бедняга! Ну и властелин!
Генерал . Что?
Годар . Я говорю, граф, что ваша угроза меня ничуть не страшит. Если любишь только одну женщину, то любишь ее крепко.
Генерал . Прекрасно, дорогой мой Годар. А что до приданого...
Годар . О!..
Генерал . Что до приданого моей дочери, оно состоит...
Годар . Оно состоит?..
Генерал . Из материнского капитала и из наследства, оставленного ей дядей Бонкером... Оно неприкосновенно; я отказываюсь от своих прав на него. Это составляет триста пятьдесят тысяч франков и проценты за год, ибо Полине уже исполнилось двадцать два года.
Годар . Триста шестьдесят семь тысяч пятьсот франков?
Генерал . Нет.
Годар . Как нет?
Генерал . Больше!
Годар . Больше?
Генерал . Четыреста тысяч.
У Годара вырывается удивленный жест.
Разницу я пополняю... Но зато после моей смерти не ждите ничего... Понятно?
Годар . Нет, не понятно.
Генерал . Я обожаю маленького Наполеона.
Годар . Герцога Рейхштадтского ?
Генерал . Да нет, моего сына. Они согласились крестить его лишь под именем Леона; но я начертал здесь (ударяет себя в грудь) "Наполеон". Итак, все мои сбережения предназначаются для него и для его матери.
Годар (в сторону) . Особенно для матери. Она - тонкая бестия!
Генерал . Так что же? Если что вам не подходит, скажите прямо.
Годар (в сторону) . Не миновать-стать судиться! (Вслух) . Наоборот, я сам помогу вам, генерал!
Генерал . В добрый час! Вот почему, мой дорогой Годар...
Годар . Де Римонвиль.
Генерал . Годар; Годар - лучше. Так вот почему я, генерал, граф де Граншан, бывший командир гвардейских гренадер, поставляю теперь мундиры для их пехтуры.
Годар . Что ж, вполне естественно! Копите деньги, граф, не оставаться же вашей вдове без капитала!
Генерал . Она ангел, Годар.
Годар . Де Римонвиль.
Генерал . Годар, она ангел, и именно ей вы обязаны воспитанием вашей будущей жены; она создала ее по своему подобию. Полина - жемчужина, сокровище; она никогда не выходила из-под родительского крова, она чиста, невинна, как дитя в колыбели...
Годар . Генерал, позвольте мне признаться вам... Спору нет, мадемуазель Полина прекрасна...
Генерал . Еще бы!
Годар . Она прекрасна, но в Нормандии есть немало прекрасных девушек и к тому же очень богатых, богаче ее. Ах, если бы вы знали, как папаши и мамаши этих невест охотятся за мною! Прямо-таки неприлично! Но меня это только забавляет, - я разъезжаю по замкам, всюду мне почет и уважение...
Генерал . Хлыщ!
Годар . Не ради меня самого, конечно, нет! Я насчет этого не заблуждаюсь. Все это делается ради моих незаложенных лугов, ради моих сбережений и еще потому, что мое правило - не тратить полностью своих доходов. А знаете, почему мне хочется породниться именно с вашей семьей?
Генерал . Нет, не знаю.
Годар . Некоторые богачи обещают выхлопотать указ его величества о даровании мне титула пэра Франции и графа де Римонвиль.
Генерал . Вам?
Годар . Да, да, мне!
Генерал . Разве вы одержали какую-нибудь крупную победу? Спасли родину? Прославили ее? Да это курам на смех.
Годар . Курам на смех... (В сторону.) Что я такое говорю? (Вслух.) У нас с вами на сей счет разные мнения. Короче говоря, знаете, почему я всем предпочел вашу прелестную Полину?
Генерал . Черт возьми! Да потому, что вы в нее влюблены.
Годар . О, разумеется! Но также и потому, что здесь царят покой, согласие, счастье. Так заманчиво вступить в порядочную семью с чистыми, простыми, патриархальными нравами. Я ведь человек очень наблюдательный.
Генерал . То есть просто любопытный.
Годар . Любопытство, сударь, - мать наблюдательности. Я знаю весь наш департамент и с лица и с изнанки.
Генерал . Ну и что же?
Годар . Во всех семьях, о которых я вам говорил, я обнаружил недостатки. Со стороны видишь приличную внешность, превосходных, безупречных матерей семейств, прелестных девушек, добрых отцов, примерных дядюшек. Хоть веди их к причастию без исповеди, хоть доверь любой капитал... А только копните - даже у судебного следователя волосы на голове дыбом встанут.