Лаура. Но… если уж это так необходимо, зачем же обязательно уезжать? Здесь, в Риме, живут тысячи евреев, живут замкнуто, по своим законам! Чем это не выход для тебя?
Иосиф. Я думаю, что такая сомнительная личность, как я, будет плохим подарком римским евреям! Но главное даже не в этом! Я решаюсь на этот шаг потому, что мои здешние знакомства, занятия, вся жизнь, которую я веду, слишком затянули меня, въелись мне в кости! От этого не убежишь в соседний квартал!
Лаура. Вот видишь, ты сам признаешься, что привык к этой жизни! Как же ты поедешь туда, в эти страшные, нищие местечки? Синьор Лоренцо чуть не плакал, когда рассказывал о них!
Иосиф. А чем я лучше тех, кто в них живет? И так ли уж длинна наша жизнь, чтобы, испугавшись каких-то лет бедности и лишений, пожертвовать вечностью?
Лаура. Ты уже сказал синьору Лоренцо?
Иосиф. Нет, он сделает все, чтобы меня не пустить, а я этого боюсь!
Лаура. Значит, твоя решительность не так уж велика?
Иосиф. У меня давно уже все готово, я только дожидался, когда смогу вернуть вам эту вещь! (Указывает на статуэтку.)
Лаура подходит к поставцу со статуэткой и изо всех сил ударяет по поставцу. Статуэтка падает и разбивается.
Иосиф. Синьора, что вы сделали?
Лаура. Как, разве это не ты разбил Джулио Романо?
Иосиф. Зачем, о зачем вы это сделали?
Лаура. Тебе же ничего не стоит воскресить кусок камня! Иосиф. У меня нет больше денег!
Лаура. Я сама заплачу твоему мастеру! Он хорошо работает!
Сцена девятая
Кабинет Лоренцо.
Иосиф. Умоляю вас, не посылайте меня больше к синьоре Лауре!
Лоренцо (мрачно). Ага, синьор Иосиф вспомнил с опозданием, что, помогая ближнему соблазнять чужую жену, можно слегка повредить своей душе!
Иосиф. Дело не в моей душе, а в вашей жизни! Вы же прекрасно знаете замашки ее мужа!
Лоренцо. Тебе не о чем беспокоиться, он почти отказал мне от дома! Так что на сегодняшний день мои шансы пасть от его руки близки к нулю!
Иосиф. Так будьте ему за это благодарны!
Лоренцо. Боюсь, что так он еще вернее лишит меня жизни! Я не стану тебе это объяснять, ты все равно ничего не поймешь, я жить не могу без этой женщины!
Иосиф. Но она же чужая жена! Как вы не видите, из этого все равно добра не выйдет, даже если граф перестанет быть таким ревнивым, а она – такой сумасбродной!
Лоренцо (оживляясь). Смотри-ка! Ты находишь ее сумасбродной? Ты умница, мой мальчик! Я давно чувствую, что за этим безукоризненным поведением горит сущее пламя! Иначе и не может быть! Ведь мы с ней одной породы!
Иосиф (мрачно-иронически). Да, я это заметил!
Лоренцо. Прости меня, Иосиф! Мне жалко заставлять тебя нарушать свои принципы! Но ты знаешь, сейчас, когда я не могу попасть в этот дом, да и раньше тоже, я бываю счастлив оттого, что знаю, где она сейчас, с кем разговаривает и даже, может быть, обо мне.
А когда ты приходишь оттуда, я ищу в твоих глазах ее отражение! Я готов обожать каждого, кто с ней знаком, кто ее видел. Я и не подозревал раньше, что можно так кого-то любить!
Иосиф. Ну и любите себе на здоровье, кто же вам запрещает!
Лоренцо. То есть как это? Что ты мне предлагаешь? Дожидаться встречи в загробном мире? Крепко же тебя воспитали твои евреи! Нет, дружок, мне это не подходит! У меня жизнь всего одна, и без Лауры она мне не нужна!
Иосиф. Чего бы я только ни сделал, чтобы избавить вас от этой безумной идеи!
Лоренцо. У меня нет идей, Иосиф. Ни идей, ни идиотских принципов. Говорю же тебе, что я раньше и сам не знал, что так бывает. Это чувство невыносимо! Но, ощутив его однажды, я не променяю его на какие-то годы бессмысленной жизни, сколько их там мне осталось!
Иосиф. Вы могли бы подумать обо мне! Ведь вы заставляете меня рыть вам могилу своими руками!
Входит патер Сальвини.
Сальвини. Господа, я совершенно случайно услышал обрывок вашего спора!
Лоренцо. Дорогой синьор, я вас люблю именно за склонность к таким случайностям! Без них вы не были бы самим собой!
Сальвини. Наш юный друг прав, синьор Лоренцо! Вы играете с огнем и при этом совершенно забываете, что его судьба (кивает в сторону Иосифа) всецело в ваших руках… Если он лишится единственного покровителя…
Лоренцо. Представьте себе, что в этом отношении я уже обо всем позаботился! И не хватало мне только вас! (Открывает шкатулку.) Вот! Я составил завещание, по которому, в случае моей смерти, Иосиф станет полноправным хозяином всего, что мне принадлежит!
Сальвини. Ваши родственники будут вдвойне счастливы потерять и вас, и ваше состояние!
Лоренцо. Ха-ха! А вам бы хотелось уменьшить их радость ровно вдвое! Нет уж! Прошу! Поставьте здесь вашу подпись – одна у меня уже есть – и нам останется всем вместе дожидаться того момента, когда завещание вступит в силу!
Сальвини (подписываясь). Что вы на это скажете, синьор Иосиф?
Иосиф. Вы будете заниматься этим без меня! Я собираюсь в ближайшее время уехать в Польшу!
Лоренцо (в сторону). Ну конечно, так ты и поедешь! (К Иосифу) А сегодня? Куда ты собираешься сегодня, Иосиф? Ты видишь, как я к тебе отношусь! Если твоя душа тебе дороже меня…
Иосиф. Я пойду, пойду! Жаль, что я не умер тогда на Краковской дороге! (Уходит.)
Сцена десятая
Двор перед бедным домом в еврейском местечке. Шлойма и старуха.
Шлойма. Здравствуйте, матушка! Вы что же это, не узнаете меня? Я ведь Шлойма, ваш зять!
Старуха. Почему же? Узнаю!
Шлойма. Вы мне совсем не рады! И почему это так тихо на нашем дворе?
Старуха (поворачиваясь к нему спиной). Эй, Береле! Шлойма вернулся! (Выходит старик.)
Шлойма. Здравствуйте, отец!
Старик. Здравствуй! Долго же тебя не было в этот раз!
Шлойма. Так ли уж долго? Всего на месяц дольше, чем в предыдущий!
Старик. Небось в Германии расхаживал?
Шлойма. Нет, в Румынии!
Старик. А, в Румынии! Да, там победнее живут! (Пауза.) Ну, значит так, Шлойма! Сыновей твоих мы отправили во Львов. Там один из учеников твоего цаддика академию открыл. Насилу вспомнил, кто ты есть! Все о тебе, оказывается, давно уже забыли, долго пришлось объяснять, чьи это дети! Видишь, еще и стыда за тебя натерпелись! Нуда ладно! Взяли их учиться за счет львовской общины – уже хорошо!
Шлойма. Как это так – отправить моих детей во Львов! Как можно было без меня? Как Лея это допустила? Да где же она? Почему она меня не встречает?
Старик. Ну вот! Дожили! Дождались и этого часа! Где, где! Сам что ли понять не можешь? Да я же выговорить этого не могу! Мне хоронить ее легче было!
Старуха. Ой, доченька моя! Ой, за что же тебе такая страшная жизнь выпала! Ой, наконец-то ты отмучилась! Что же ты нас горемычных с собой не взяла, зачем здесь оставила? Да разве ты думала когда-нибудь о родителях? Все о нем, все только о нем – по ночам не спит, днем глаз от дверей не отрывает. И за что ты его любила так, изверга бессердечного? Разве он тебя хоть раз в жизни пожалел?!
Старик. Замолчи! Ну, в общем так, Шлойма! Мы люди старые, самим туда пора! Нам для себя ничего не надо! Каждую копейку сбережем для твоих сыновей! А вот тебя я попрошу – если есть в тебе сострадание какое-нибудь – ты сюда больше не показывайся! Мы этого не вынесем! Считай, что у тебя здесь ничего больше нет! (Вздыхает.) Ты сходи, если хочешь, на кладбище!
Я положил ее в могилу моей матери, так дешевле было, чем новую рыть! А твое место я продал. Иначе не хватило бы до Львова доехать. Ну, прощай! Можешь теперь ходить по свету, сколько хочешь! И тебе и нам лучше будет!
Сцена одиннадцатая
В доме Лауры (Иосиф, Лаура).
Лаура. Я вижу, ты очень огорчен!
Иосиф (очень сухо). Прошу прощения, синьора!
Лаура. О, я знаю, тебе тяжело, что ты все еще в Риме!
И виновата в этом я! Поверь мне, Иосиф, я раскаиваюсь в своей выходке! В тот миг мне казалось, что тебя надо во что бы то ни стало задержать здесь! Но я клянусь, что меньше всего на свете я хочу причинить тебе зло!
Иосиф. Вы напрасно оправдываетесь передо мной, синьора! Я на вас ничуть не обижен! Ваша вещь разбилась случайно, но я собираюсь непременно вернуть ее вам! (Пауза.) Главное, что не дает мне уехать из Рима, – это мой синьор Лоренцо! Вам это покажется смешным, но вы не знаете, чего бы я только не отдал, если бы мог забрать его с собой!