В Мапуне мало мужчин. В основном мужчины Мапуна работают на окрестных скотоводческих фермах. Одна женщина сказала мне, что не виделась с мужем уже два года. Это была стройная, опрятная женщина, довольно бойкая. У нее было озорное улыбчивое лицо. Когда она вступала в разговор, остальные женщины начинали весело смеяться.
Мы заговорили о книгах, и я спросил, что она читает.
- Я читаю книжки про любовь. Когда нет любви в жизни, приходится о ней читать, - - ответила она с забавной гримасой, вызвав смех у своих подруг.
Я познакомился с одной местной девушкой - няней сына миссис Кейн, пухлого мальчугана со светлыми волосами и важным выражением лица.
У Энни - так звали девушку - было приятное, умное лицо. Она говорила на отличном английском языке с шотландским выговором: миссионер, у которого она училась, был шотландец. Закрой я глаза, у меня могло бы создаться впечатление, что моя собеседница - образованная девушка из Эдинбурга.
- У вас приятный голос, - сказал я Энни. - Мне нравится слушать вас.
Рассмеявшись, она ответила:
- Странные люди эти белые! Им кажется, что в моем голосе есть что-то необычное. Когда миссис Кейц взяла меня с собой в Брисбен, все просили меня побольше говорить, потому что им приятно слушать мои голос. Почему? Разве я говорю не так, как белые?
- Не так, как большинство белых. Вы говорите, как образованная белая девушка. Жителям Брисбена, конечно, казалось странным, что темнокожая девушка может говорить так же хорошо, если не лучше, чем они.
- Наверное, они ожидали, что я стану коверкать английские слова? спросила Энни.
- Конечно.
- Мне не понравился Брисбен.
- Почему?
- Там слишком холодно.
- Холодно! Мне казалось, что в Брисбене жарко.
- Не так жарко, как у нас.
- Это верно. А люди вам понравились?
- Я чувствовала себя одинокой и чужой.
- Они относились к вам дружелюбно?
- О да! Те, с кем я встречалась, были очень дружелюбны, - ответила Энни и добавила: - Но это не такое душевное дружелюбие.
- Что значит "не такое душевное дружелюбие"?
- Не такое, как здесь.
- Здесь вы - своя, - сказал я. - Здесь все равны.
- В том-то и дело, - сказала она с жаром. - А в Брисбене было по-другому.
- Как хорошо было бы жить на свете, если бы цвет кожи не имел значения! - сказал я.
- О, да, - согласилась девушка.
Она задумалась и после небольшой паузы продолжала:
- Я люблю Мапун. Когда я уезжаю, мне все время вспоминаются эти места. Я люблю кокосовые пальмы и здешних людей. Мне кажется, что этот край полон романтики. Иногда его красота навевает на меня грусть.
Энни - чистокровная представительница австралийских аборигенов, которых в Мапуне немного. Ей двадцать лет.
Кроме мальчугана, которого нянчила Энни, у миссис Кейн было еще двое сыновей: Рэймонд четырех лет и Илан - шести. Они пришли ко мне вместе с маленьким темнокожим мальчиком, требуя, чтобы я выполнил данное им утром обещание.
- Ты забыл про прогулку? - спросил Илан.
- Нет, но сейчас еще слишком жарко.
- А мне уже совсем холодно, - возразил Рэймонд.
- Разве? - спросил я без воодушевления.
- Мы готовы, - сказал Илан. - Когда ты будешь готов, можно идти.
Темнокожий малыш молчал. Он сосал палец и напряженно наблюдал за мной.
- Ладно, - сказал я. - Пошли!
Мои отношения с Иланом и Рэймондом уже достигли стадии полного взаимного уважения. Мы подробно обсудили множество вопросов и выяснили, что сходимся во взглядах. Братья все время сообщали мне различные сведения, настаивая, чтобы я заносил их в свою записную книжку.
Рэймонд был здоровый, крепкий мальчик. На нем не было ничего, кроме коротких штанишек; тело его было покрыто густым загаром. Он был готов на любое, самое отчаянное приключение. Илан охотно признавал его превосходство над собой и постоянно восхищался смелостью младшего брата. Сам он был не такой "отчаянный" и больше любил рассказы о приключениях. Однажды, когда мы беседовали о животных, Илан сказал мне: - У меня был поросенок, он умер. У Рэймонда тоже был поросенок, он тоже умер. Мой поросенок выбежал под дождь, потом прибежал. Потом опять убежал и лежал под дождем, а Рози - наша кухарка - принесла его к печке. Думали, он откроет глаза, а он не открыл, потому что совсем умер. Я очень плакал в тот вечер.
- Грустно, когда животные умирают, - сказал я.
- Да, - согласился Илан. - Это неправильно, когда маленькие животные, с которыми играют дети, умирают. Например, щенки. Мужчины не играют с собаками, и им их не жалко. А мальчики возятся с собаками, и им жалко, если щенок умрет.
Прогулка началась. Будучи джентльменом, Рэймонд положил руку на плечо темнокожего мальчика и представил его:
- Это Джон; он пойдет с нами. Он нам нравится.
Смысл его слов был мне ясен: он хотел исключить возможность возражений с моей стороны. Я поспешил; рассеять его опасения, сказав:
- Здравствуй, Джон! Мне ты тоже нравишься.
Джон был молчаливым, но полезным спутником. Рэймонд обращался с ним, как с доверенным лицом, поверяя ему на ухо свои тайны.
Меня заинтересовали следы на песке. Каждое утро я видел следы ящериц, жуков и змей. Двигаясь по мелкому песку под кокосовыми пальмами, все эти существа оставляли следы.
- Я ни разу не видел ни одной ящерицы, но на песке множество их следов, - заметил я.
- Они выползают ночью. Я видел их, - сказал Илан.
- Змеи, наверное, тоже выползают ночью, - откликнулся я.
- Вот след ястреба, - Объявил Рэймонд, присев на корточки рядом с обнаруженным им следом какой-то птицы.
Я посмотрел на следы.
- След курицы, - поправил я мальчика.
Рэймонд снова бросил беглый взгляд на следы:
- Ястреба, - сказал он упрямо.
- Курицы, - повторил я.
- Ястреба!
- Курицы!
Создалось щекотливое положение. Наша прогулка могла сорваться. Я не знал, как выйти из тупика, и боялся, что нашей дружбе придет конец, но тут выступил вперед Джон и, сдвинув брови, начал рассматривать следы. Он ничего не сказал, но, поднявшись, стал рядом с Рэймондом. Это был плохой знак.
Теперь принялся изучать следы Илан, Наконец, он сказал, обращаясь к Рэймонду:
- Все-таки это след курицы, Рэймонд. - Повернувшись ко мне, он добавил: - Зато раньше Рэймонд нашел следы ястреба.
- Много следов, - поспешил сказать Рэймонд.
- Не сомневаюсь, - сказал я.
Напряжение рассеялось. Мы продолжали идти, вместе, рассуждая о следах вообще.
- Когда ты вернешься домой, ты запишешь все, что мы тебе сказали спросил Илан.
- Конечно.
- Тебе не придется расспрашивать кого-нибудь еще. Мы тебе все расскажем про следы.
- Я и не собираюсь спрашивать кого-нибудь еще, - сказал я. - Вы рассказали мне все, что я хотел знать.
- А мы еще много чего знаем, - сказал Илан. - Если ты будешь ходить с нами, мы еще много чего расскажем тебе про следы. Верно, Рэймонд?
- Конечно, - ответил тот.
Восхищенный взгляд, брошенный Джоном на Рэймонда, ясно показывал, что тот согласен с таким утверждением.
Я предложил мальчикам поплескаться в море, но они дали мне понять, что это опасно.
- Тут водятся медузы с длинным синим жалом, - сказал Илан. - Они гоняются за людьми. Ужалит - умрешь.
Илан явно интересовался проблемой смерти. Наше внимание привлекло мертвое насекомое, покрытое муравьями. Лицо мальчика исказилось. Он сказал:
- Это было живое существо. А теперь? Теперь оно мертвое. И никогда уже не будет ползать по деревьям.
- Насекомое умерло, поэтому могут жить муравьи, - сказал я.
- Оно лучше муравьев, - возразил мальчик.
Рэймонд ухватился за свисавшую с дерева веревку, сильно раскачался, чтобы взлететь как можно выше, затем внезапно отпустил веревку. Он описал дугу в воздухе, упал на мягкий песок и покатился по нему. Джон побежал поднять его, но Рэймонд гордо встал без посторонней помощи.
- Когда ты вырастешь, будешь выступать в цирке, качаться на трапеции, сказал я.
- Рэймонд все может, - сказал Илан и добавил: - Иногда мне хочется быть взрослым!
- Ты просто счастливец, - сказал я. - Ты знаешь, что скоро вырастешь. А взрослые знают, что маленькими им больше не бывать, и это грустно,
- Ведь правда, можно стать большим, если ты маленький? - спросил он.
- Правда. А вот я большой, но уже никогда не смогу стать маленьким. Это грустно.
- Не так уж я хочу быть большим, - сказал мальчик.
- Я хотел бы совершать храбрые поступки.
- И я тоже.
- А обязательно надо быть большим, чтобы совершать храбрые поступки?
- Нет, не обязательно.
- Можно быть большим, даже когда ты маленький, верно?
- Да. Вот ты, например, такой.
- О-о! - воскликнул он, смутившись, и погрузил в песок босую ногу.
- Разве горячий песок не обжигает тебе пятки? (Сам я ощущал, как песок жжет мне ноги сквозь подошвы ботинок.)
- Когда мы были маленькие, - обжигал, - ответил он. - А теперь кожа огрубела. Смотри! - и он вышел из тени на солнце.
- Мои ноги на таком песке поджарились бы.
- В нем можно сварить яйцо.
- Однажды курица снесла яйцо, и мы его нашли, - сказал Илан. - Яйцо сварилось! Может быть, его надо было еще поварить, но совсем чуточку.
Мы подошли к пальмовой роще, в тени которой стояли строения миссии. Впереди расстилался луг, а за ним полоса кустарника, словно колебавшегося в знойном воздухе.