Ум спрашивает себя, как появляется двойственное отношение к жизни? Дело не в том, чтобы искать объяснения, как выйти за ее пределы. Вчера я испытал удовольствие. Оно закончилось. (Пауза.) Разве это не так? Разве это не так же просто?
П.: Совсем не просто.
Кришнамурти: А по-моему, просто. Видите ли, здесь подразумевается наблюдение без сравнения. Сравнение двойственно, измерение двойственно. Сегодня есть боль - и есть сравнение с ее отсутствием завтра. Но налицо только один факт: боль, которую испытывает ум. Больше ничего нет. Зачем мы все усложняем? Зачем строим вокруг этого огромные философские системы? Не упускаем ли мы при этом чего-то? Именно того обстоятельства, что ум не знает, как ему поступать, а потому бежит от факта и вносит в ситуацию двойственность? Если бы он знал, что делать, стал бы он порождать двойственность? Разве "что делать?" само по себе является двойственным процессом? Понятно ли вам? Посмотрим еще раз. Существует боль - физическая или психологическая. Когда ум не знает, что ему делать - в смысле отсутствия двойственности, он спасается бегством. Может ли ум, пойманный в ловушку движения вперед и назад - может ли он иметь дело с "тем, что есть", не создавая двойственности? Понимаете? И вот мы задаем вопрос: возможно ли преобразить боль, "то, что есть", без двойственной деятельности? Может ли существовать такое состояние, когда отсутствует мышление, когда не появляется мыслитель, который говорит: "Вчера я не чувствовал боли, и я не хочу чувствовать ее завтра"?
П.: Смотрите, что происходит с нами. То, что вы говорите, правильно. Но внутри нас чего-то не хватает, возможно, силы, энергии. Когда налицо какой-то кризис, тяжесть этого кризиса оказывается достаточной, чтобы погрузить нас в состояние, где нет движения в сторону от него; однако в повседневной жизни возможностей для этого мало.
Кришнамурти: Если вы правильно поняли меня, вы будете воспринимать даже самые ничтожные возможности.
П.: В повседневной жизни налицо болтливое, неустойчивое движение мыслителя, деятельность которого полна требований. Что с этим делать?
Кришнамурти: Не думаю, что вы можете здесь что-то сделать. Это отрицание. Оно к делу не относится.
П.: Но ведь это очень и очень важно. Именно таков наш ум - эта неустойчивая часть нашего существа. Мы не способны отрицать ее.
Кришнамурти: Послушайте, вот какой-то шум! Я не в состоянии что-либо с ним сделать.
П.: Когда возникает кризис, налицо контакт. В обычной жизни контакта нет. Я выхожу, я смотрю на дерево, и в этом нет двойственности. Но ведь есть и другая, неустойчивая часть, которая безостановочно движется, которая непрерывно болтает. Мыслитель начинает воздействовать на нее, когда видит ее функционирование. Оставить ее в покое - это великое отрицание.
Кришнамурти: Приведите в порядок первоначальный фактор - наблюдение боли, и не бегите от нее. Это единственное состояние, где двойственности нет.
П.: Нет, давайте поговорим не о боли, а о болтливом уме, потому что это факт настоящего момента. Шум этих гудков, болтовня ума - вот что такое "то, что есть".
Кришнамурти: Вы предпочитаете это, а не то, и в результате возникает круг.
П.: Центральный момент - наблюдение того, "что есть" без ухода от него. Уход создает мыслителя.
Кришнамурти: Потому что шум, болтовня ума, которые являют собой "то, что есть", ушли, исчезли. А боль осталась; она не ушла. Выйти за пределы боли без двойственности - вот в чем вопрос. Как это сделать? Любое движение в сторону от "того, что есть" будет двойственным, ибо в нем мыслитель воздействует на "то, что есть", а это двойственность.
Так вот, можно ли наблюдать "то, что есть" - наблюдать двойственность? Если мы будем наблюдать "то, что есть" без того, чтобы возникало движение двойственности, преобразит ли такое наблюдение "то, что есть"? Понимаете ли вы мой вопрос?
П.: Разве это не будет растворением "того, что есть"? Того, что было создано.
Кришнамурти: Я знаю лишь "то, что есть" и ничего другого. Я не знаю причину.
П.: Это так. Можно видеть, что когда нет движения уйти от боли, происходит растворение боли.
Кришнамурти: Как это происходит? почему человек не достиг этого? Почему он боролся с болью, используя движение двойственности? Почему он не понял боли, не погрузился в нее без этого двойственного движения? Что же происходит, когда нет бегства от боли? Я имею в виду не растворение боли, а тот механизм, который при этом действует. Это очень просто. Боль есть движение в сторону. Когда существует только слушанье, боли нет. Она присутствует лишь тогда, когда я ухожу от факта и говорю, что это приятно, а то неприятно. Мой сын умер. Это абсолютный, необратимый факт. Почему здесь существует боль?
П.: Потому что вы его любили.
Кришнамурти: Смотрите, что уже произошло. Я любил его, он умер. Боль - это воспоминание о моей любви к нему. Его больше нет. Но абсолютный факт - это то, что он умер. Останьтесь с этим фактом. Боль существует только тогда, когда я говорю, что его больше нет, то есть, когда появляется мыслитель и говорит: "Моего сына больше нет, он был моим другом" и тому подобное.
П.: Боль - это не просто память о сыне, который умер; налицо еще и одиночество.
Кришнамурти: Мой сын умер. Это факт. Затем возникает мысль об одиночестве, далее - мое отождествление с одиночеством. Все это представляет собой процесс мышления, деятельность мыслителя. А факт всего один: мой сын умер. Одиночество, отсутствие спутника, отчаянье - все это продукты мысли, которая создает двойственность; движение в сторону от "того, что есть".
Для того, чтобы не уходить в сторону, не нужно никакой силы, никакой решимости. Сама решимость двойственна.
Существует одна вещь - мое движение от факта, от "того, что есть". Именно оно порождает горечь, равнодушие, отсутствие любви, безразличие, которые все суть продукты мышления. Факт же в том, что мой сын умер.
Полное отсутствие восприятия "того, что есть" порождает мыслителя, который представляет собой двойственное действие; и когда ум вновь попадает в ловушку такого действия, это и оказывается "тем, что есть". Оставайтесь же с ним, ведь любое движение от него есть другое, двойственное действие. Ум всегда имеет дело с "тем, что есть"; например, возникает вопрос о шуме, о том, чтобы шума не было. И "то, что есть", факт, не нуждается в преобразовании, потому что он уже "за пределами". Гнев - это "то, что есть". Двойственное движение отсутствия гнева будет движением от "того, что есть". А когда нет движения от "того, что есть", нет больше и гнева. Поэтому ум, поскольку он постиг, поскольку он имел свободное от двойственности восприятие, уже не действует, исходя из памяти, когда вновь появляется гнев. В следующее появление гнева, "того, что есть", ум имеет дело с "тем, что есть". Поэтому дуалистическое понимание целиком ошибочно, ложно.
П.: Это колоссальное действие, а дуалистическое действие - вообще не действие.
Кришнамурти: Нужно быть простым. Только тот ум, который не хитер, не ловок, не стремится найти заменителя для двойственного действия - только он способен понимать. Наш ум недостаточно прост. Хотя мы все говорим о простоте, наша простота - не более чем набедренная повязка.
Отсутствие двойственности означает в действительности искусство слушать. Вы слышите лай собаки - слушайте его, не убегая от него. Оставайтесь с "тем, что есть". (Пауза.) Человек, который остается с "тем, что есть" и никогда не уходит от "того, что есть", не имеет никаких отметок.
П.: А когда отметки существуют, достаточно видеть, что они есть. Один акт восприятия уничтожает один знак.
Кришнамурти: Совершенно верно. Это и есть правильный образ жизни.
Нью-Дели, 25 декабря 1970 г.
Беседа восьмая:
ДВИЖЕНИЕ, КОТОРОЕ ТЕЧЕТ ОБРАТНО
Слушательница П.: Мне хотелось бы спросить вас о движении, текущем в обратном направлении, о состоянии, в котором происходит как бы втягивание внутрь зрения, слуха, половой энергии. В "Йога-сутре" есть слово паравритти, обозначающее состояние, при котором мысль обращена на саму себя. Существует ли такое состояние - втягивание чувств, которые обычно текут вовне, и мысли, которая при этом устремляется на саму себя?
Кришнамурти: Подобно вывернутой наизнанку перчатке? И вы говорите, что когда мысль смотрит на себя или поглощена собой, это будет движением, текущем в обратном направлении?
П.: Смысл слов, его содержание - это дело опыта.
Кришнамурти: Итак, вы спрашиваете, существует ли такое состояние, при котором слух, зрение и все виды энергии втягиваются внутрь, и в этом проявляется движение назад? Что вы подразумеваете под словами "обратное направление"? Вы хотите сказать, что слух, зрение и чувственная энергия вовлекаются вовнутрь без обращения вовне?
П.: Нормальное движение энергии глаз, ушей, чувственной энергии - это внешнее движение, связанное с объектом. Может ли происходить освобождение чувств от объекта и их втягивание внутрь?