Блез Паскаль - Письма к провинциалу стр 17.

Шрифт
Фон

- Если бы вы понимали дух народа, - сказал мне мой ученый, - вы говорили бы иначе. Цензура их, как она сама ни заслуживает цензуры, произведет на время почти все свое действие, и хотя несомненно, что путем доказательств ее неосновательности, выяснят ее назначение, верно также и то, что на большинство умов она произведет сначала такое же сильное впечатление, как если бы она была совершенно справедлива. Лишь бы кричали на улицах: "Вот цензура на г - на Арно, вот осуждение янсенистов!" - и иезуиты свое получат. Как мало людей, которые прочтут ее! Как мало среди последних тех, кто, прочитав, поймет ее! Как мало таких, которые заметят, что она не удовлетворяет возражениям!.Неужели вы думаете, что кто - нибудь примет это к сердцу и станет основательно расследовать? Вы видите, стало быть, сколько в этом пользы для врагов янсенистов. Они уверены, что, благодаря данному обстоятельству, будут праздновать в продолжение, по крайней мере, нескольких месяцев победу, хотя победа эта, по их обыкновению, и мнимая. Однако и это для них много значит: потом они найдут какое - нибудь другое средство существования. Они живут со дня на день. Так держались они и до сих пор: то при помощи катехизиса, где ребенок осуждает их противников, то при помощи процессии, в которой довлеющая благодать ведет за своей триумфальной колесницей благодать действенную, то посредством комедии, в которой черти уносят Янсения, другой раз при помощи календаря, а теперь посредством этой цензуры.

- По правде сказать, - заметил я, - я только что собирался порицать приемы молинистов, но после того, что вы мне сказали, удивляюсь их благоразумию и политичности. Я вижу, что они ничего не могли сделать более предусмотрительного и более надежного.

- Вы поняли это, - сказал он, - их самым верным приемом всегда было молчать. Данное обстоятельство и заставило одного ученого - теолога сказать, что "самые мудрые из них те, которые интригуют много, говорят мало и не пишут ничего".

В том же духе они с самого начала заседаний благоразумно распорядились, что если г - н Арно явится туда, то только для того, чтобы просто изложить свои верования, а совсем не для того, чтобы вступать в прения с кем - либо.

Когда члены следственной комиссии вздумали немного уклониться от этого метода, они оказались в неприятном положении. Они встретили во второй его апологии весьма сильное опровержение.

В том же самом духе придумали они это редкое и совершенно новое изобретение получаса и песочных часов'. Применив его, они избавились от назойливости тех ученых, которые принимались опровергать все их доводы, ссылались на книги, чтобы уличить их во лжи, принуждали отвечать, совершенно лишая возможности для возражений.

Они понимали достаточно ясно, что это лишение свободы, которое вынудило такое большое число ученых устраниться от заседаний, не принесет добра их цензуре и что формальный протест о незаконности, заявленный г - ном Арно еще до постановления цензуры·, будет плохим введением для благоприятного приема ее. Они вполне уверены, что для людей не предубежденных мнение семидесяти ученых, которые ничего не выигрывали, защищая г - на Арно, имеет по крайней мере столько же значения, как и мнение сотни других, которые ничего не теряли, осуждая его.

Но они порешили в конце концов, что все - таки много значит добиться цензуры, хотя она исходила только от одной партии в Сорбонне, а не от всей корпорации, хотя она получена была при помощи стеснения или даже лишения свободы и путем многих мелочных и не совсем уж правильных средств: хотя она и не объясняет того, что могло подлежать спору, хотя она и не указывает, в чем состоит эта ересь, и хотя в ней мало чего сказано из опасения сделать промах. Это молчание должно даже казаться тайной для людей простых, а цензура извлечет из него еще ту особенную выгоду, что самые требовательные и проницательные теологи не смогут найти в ней ни одного слабого довода.

Итак, успокойтесь и не опасайтесь сделаться еретиком, пользуясь осужденным положением. Оно дурно только во втором письме г - на Арно. Вы не полагаетесь на мое слово? Поверьте тогда г - ну Лемуану, самому рьяному из следователей: еще сегодня утром в разговоре с одним ученым из числа моих знакомых, который спросил, в чем состоит эта разница, о которой идет речь, и неужели не разрешается более говорить то, что говорили отцы церкви, он великолепно ответил: 4 Положение это было бы католическим во всяких других устах: Сорбонна осудила его только у г - на Арно". И, таким образом, подивитесь на махинации молинизма, которые производят столь чудовищные перевороты в церкви, что то, что считается католическим у отцов церкви, становится еретическим у г - на Арно; что то, что было еретическим у полупелагиан становится ортодоксальным в писаниях иезуитов; что столь древнее учение св. Августина объявляется невыносимым новшеством, а новые выдумки, которые каждый день сочиняются на наших глазах, выдаются за древнее учение церкви. На этом он расстался со мной.

Это указание пригодилось мне. Я понял из него, что здесь ересь нового рода. Ересь не в мнениях г - на Арно, а в самой его личности. Это личная ересь. Еретик он не за то, что он говорил или писал, а только за то, что он г - н Арно. Вот все, что достойно порицания в нем. Что бы он ни делал, пока он не перестанет существовать, он никогда не будет добрым католиком. Благодать св. Августина никогда не будет истинною, пока он будет защищать ее. Она сделалась бы таковою, если бы он вздумал опровергать ее. Это было бы верным приемом и почти единственным средством установить ее и разрушить молинизм: столько несчастья приносит он тем мнениям, которые защищает.

Итак, оставим их разногласия. Это препирательства теологов, а не теологические прения. Так как мы не доктора богословия, нам нечего делать в их распрях. Сообщите известие о цензуре всем нашим друзьям и любите меня настолько же, насколько я есть.

Ваш нижайший и покорнейший слуга.

Е. А. А. В. Р А Е D. Е. Р.

Письмо четвертое

О действующей благодати, всегда присущей, и о грехах неведения

Париж, 25 февраля 1656 г.

Милостивый Государь!

Иезуиты бесподобны! Видал я и якобинцев, и докторов богословия, и всякого рода людей: только знакомства с иезуитами недоставало мне для полноты моих познаний. Другие только подражают им. Всякая вещь лучше у своего источника. Итак, я познакомился с иезуитом, одним из самых сведущих. Меня сопровождал мой верный янсенист, который был со мной и у якобинцев. Так как я в особенности желал получить разъяснение относительно одного существуюшего у них с янсенистами разногласия, касающегося того, что они называют действующей благодатью, я сказал этому доброму патеру, что был бы ему очень обязан, если бы он согласился выяснить мне этот вопрос; что я не знаю даже, как следует понимать это выражение; словом, я просил его объяснить мне это.

- Очень охотно, - сказал он, - потому что я люблю людей любознательных. Вот наше определение: мы называем действующей благодатью откровение от Бога, через которое он выражает нам свою волю и побуждает нас желать ее исполнить.

- В чем, - спросил я его, - расходитесь вы с янсенистами в этом вопросе?

- В том, - отвечал он, - что, согласно нашему утверждению, Бог ниспосылает действующую благодать всем людям при каждом искушении, ибо мы считаем, что если бы у нас при всяком искушении не было действующей благодати, чтобы удержать нас от греха, то, какой бы грех мы ни совершили, он не может быть вменен нам. Янсенисты, напротив, говорят, что грехи, совершенные без действующей благодати, не становятся от того невменяемыми: но они мечтатели.

Я догадывался, что он хотел сказать, но, чтобы заставить его высказаться еще яснее, сказал ему:

- Отец мой, меня сбивает это понятие, "действующая благодать", я к нему не привык; если бы вы были добры сказать мне то же самое, не употребляя этого выражения, вы бы обязали меня бесконечно.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Похожие книги

Популярные книги автора