Доктор Рейхштейн: Можно сказать, что старый мир сгорает.
Доктор Юнг: Это не такой-то абстрактный ответ, но все равно слишком общий, с безопасного расстояния.
Доктор Рейхштейн: Старые обусловленные формы и идеи разрушаются.
Доктор Юнг: О да, наша философия мира может драматическим образом измениться, но это не доказывает, что вы достигли манипуры.
Доктор Рейхштейн: Но разве манипура не символ огня, сжигания?
Доктор Юнг: Ну, это не просто символ разрушения; он скорее означает источник энергии. Но вы вполне правы – когда мы говорим об огне, в этом всегда есть нотка разрушения; лишь упоминания об огне достаточно, чтобы породить идею о разрушении. И здесь вы затрагиваете тот страх, который вызывает абстракцию; мы легко впадаем в абстракцию, когда не хотим касаться слишком горячих вещей.
Мисс Ханна: Разве тогда человек не может видеть обе противоположности одновременно?
Доктор Юнг: Да, верно сказано, весьма абстрактно, но вам следует выразить это более полно.
Миссис Сойер: В видениях пациентка пришла в место, где должна была выдержать огонь, а затем звезды упали.[6] Так начались имперсональные вещи.
Доктор Юнг: Действительно, это так – здесь у нас появляется связь.
Доктор Бертин: Разве это не способность жить полнее? Большая интенсивность сознательной жизни?
Доктор Юнг: Мы думаем, что живем вполне сознательно и с большой интенсивностью. Каковое же следствие знакомства с бессознательным и серьезного к нему отношения? Видите ли, вы склонны не принимать его всерьез и выдумывать апотропические теории вроде "ни что иное, как" - ничто иное, как инфантильные воспоминания или запретные желания, например. Почему вы принимаете такую теорию? На самом деле это нечто совершенно иное.
Миссис Кроули: Это знакомства с теневой частью.
Доктор Юнг: Это весьма простое утверждение, но что это означает?
Миссис Сигг: Изоляцию.
Доктор Юнг: Она может быть следствием этого, но сначала это просто ужасная вещь, ведущая вас в изоляцию, нечто противоположное.
Миссис Кроули: Желанность, вся наша теневая часть.
Доктор Юнг: Да, желания, страсти, весь эмоциональный мир выходит из-под контроля. Секс, власть и всякий дьявол в нашей природе освобождается, когда мы знакомимся с бессознательным. Затем вы неожиданно видите иную картину себя. Потому люди так боятся и говорят, что бессознательного нет, как дети, играющие в прятки. Ребенок идет за дверь и говорит: "За дверью никого нет, не смотрите сюда!" И потому у нас есть две чудесные теории о том, что за этой дверью ничего нет, сюда смотреть не надо, ничего важного здесь нет.[7] Это апотропические теории. Но вы увидите, что там есть нечто, вы должны признать, что там есть такие силы. Затем вы создаете абстракцию, вы создаете для этого изумительные абстрактные знаки и говорите о них, что есть своего рода робкое указывание. Вы говорите эвфемизмами. Как матросы никогда не осмеливаются сказать: "Этот проклятый морской дьявол, это черное море, которое вечно штормит и разбивает наши корабли!" Они говорят: "Это гостеприимное благожелательное море…" - чтобы не вызывать эти тревожные впечатления и не злить темных морских демонов. Вместо того, чтобы говорить "архиепископ Кентерберийский", вы говорит Его Милость. Вы не говорите, что Папа выпустил глупую энциклику, вы говорите "Ватикан". Или вместо того, чтобы говорить об этих дьявольских врунах, вы говорите "Вильгельмштрассе", или "Даунинг-стрит", или "Набережная д’Орсе". Это эвфемистический абстрактный путь выражения. Наша наука с той же целью использует латинские или греческие слова. Это чудесный щит против демонов – демоны боятся греческого, потому что не понимают его. И потому мы говорим, как вы только что продемонстрировали, абстрактно.
Так что дело в этом – вы попадаете в мир огня, где вещи раскаляются докрасна. После крещения вы попадаете прямо в ад – это энантиодромия. И тут появляется парадокс Востока: это также изобилие драгоценных камней. Но есть страсти, что есть эмоции? Здесь источник огня, здесь полнота энергии. Человек, не объятый огнем – ничто: он глуп, он двумерен. Он должен быть в огне, даже если выставляет себя глупцом. Где-то должен гореть огонь, иначе не засияет свет; не будет тепла, ничего. Это ужасно затруднительно, еще бы; это болезненно, полно конфликтов, по видимому, это просто трата времени – во всяком случае, это безрассудно. Но эта ненавистная Кундалини говорит: "Это изобилие драгоценных камней; здесь источник энергии". Как верно сказал Гераклит, война отец всех вещей.
Итак, этот третий центр, центр эмоций, размещается в plexus solaris, солнечном сплетении. Я говорил вам, что мое первое открытие, связанное с кундалини-йогой, было то, что чакры действительно связаны с тем, что называют психическими локализациями. Этот центр, таким образом, является первой психической локализацией, находящейся в границах нашего сознательного психического опыта. Я снова должен сослаться на историю моего друга, вождя пуэбло, который думал, что все американцы сумасшедшие, потому что убеждены, что думают головой. Он сказал: "Но мы думаем сердцем". Это анахата.[8] Есть примитивные племена, которые обладают психологической локализацией в животе. И для нас это тоже верно; есть такая категория психических событий, которые происходят в желудке. Потому говорят: "У меня тяжесть в желудке". Тот, кто зол, получает желтуху; напуганный – диарею; охваченный упрямством получает запор. Видите, вот что означает психическая локализация.
Думать животом означает, что было время, когда сознание было столь зыбким, что люди замечали только вещи, нарушавшие их пищеварительные функции, а все остальное проплывало мимо; не существовало, потому что на это не было реакции. Все еще есть следы этого среди австралийских аборигенов, которые проводят забавнейшие церемонии, чтобы что-то осознать. Я говорил вам о церемонии, приводящей человека в ярость; этому можно найти и другие формы среди всех примитивных племен. Прежде, чем настроиться на охоту, например, нужно провести целую церемонию, посредством которой они приходят в охотничье настроение; иначе они этого не делают. Они должны быть чем-то возбуждены. Это связано не только с пищеварением, но и со всем телом.
Отсюда тот примитивный метод школьных наставников пятьдесят лет назад, с которым я сталкивался сам. Нас учили алфавиту кнутом. Мы ввосьмером сидели на скамье, а у учителя был кнут с тремя ивовыми прутами, достаточно длинный, чтобы протянуть все спины сразу. Он говорил: "Это А" (хлоп), "Это Б" (хлоп). Как видите, вызывание ощущений – древний метод обучения. Это было не очень больно, потому что когда бьют восемь спин сразу, вы лишь съеживаетесь и мало что чувствуете. Но это производит впечатление; дети действительно сидели и слушали. Это было вместо "Не будете ли вы так любезны обратить внимание?" Тогда никто не слушает; все думают, что он чертов дурак. Но стоит ему перетянуть их кнутом и сказать: "Это А", и все понимают.
По той же причине примитивные народы наносят раны при инициации, когда передаются тайны, мистическое учение племени. Одновременно они причиняют интенсивную боль: наносят порезы и втирают в них пепел, заставляют посвящаемых голодать, не дают им спать или пугают до смерти. Затем дают учение, и они за него крепко ухватываются, потому что оно приходит вместе с физическим дискомфортом или болью.
Итак, как я сказал, первая локализация, которую мы сознаем – это живот; ничего глубже мы не осознаем. Я не знаю ни следа в первобытной психологии, который указывал бы, что люди размещали свою психику в мочевом пузыре. Следующий центр – сердце, и это весьма устойчивый центр, до сих пор в нас функционирующий. Например, мы можем сказать: "Ты знаешь это головой, но не знаешь сердцем". Между головой и сердцем лежит огромное расстояние, расстояние в десять, двадцать, тридцать лет, расстояние в целую жизнь. Ведь можно знать что-то головой целых сорок лет, но это так и не затронет сердце. Но только осознав что-то в центре, вы начинаете обращать на это внимание. И от сердца лежит такое же расстояние до plexus solaris, и там вы пойманы. Потому что там у вас вообще нет свободы. Нет воздуха: вы лишь кости, кровь и мышцы; вы в кишечнике; вы функционируете как червь без головы. Но в сердце вы на поверхности. Диафрагма будет у поверхности земли. Пока вы в манипуре, вы среди ужасного жара в центре земли. Есть только огонь страсти, желаний, иллюзий. Это огонь, который имеет в виду Будда в проповеди в Варанаси, когда говорит, что весь мир в огне, ваши уши, ваши глаза, повсюду вы изливаете огонь желания, и это огонь иллюзии, потому вы желаете вещей, которые тщетны. Но здесь великое сокровище освободившейся эмоциональной энергии.
Так что когда люди знакомятся с бессознательным, они часто попадают в экстраординарное положение – они возгораются, взрываются, старые погребенные эмоции всплывают, они начинают причитать о вещах, которые произошли сорок лет назад. Это просто значит, что они преждевременно отделились от той стадии жизни; они забыли, что погребенные угли еще горят. Тогда они были бессознательны, но прикоснувшись к низшим центрам, они попадают обратно в тот мир и осознают, что он еще горяч, как огонь, который оставили под пеплом. Но уберите пепел, и под ними будут тлеющие угли, как говорят о паломниках, идущих в Мекку: они оставляют угли под пеплом, а когда возвращаются на следующий год, угли еще тлеют.