Во исполнение этого примирительного предложения оба молодых человека спешились, отдали поводья конюху, поправили шпаги и, взявшись за руки, пошли к двери гостиницы, на пороге которой стоял хозяин. Но, вопреки обыкновению людей этой категории, почтенный домовладелец, как видно, не обратил на них ни малейшего внимания: он был занят разговором с желтым сухопарым верзилой, покрытым широким плащом цвета древесного гриба, как сова - перьями.
Дворяне подошли к хозяину гостиницы и его собеседнику в плаще цвета древесного гриба так близко, что Коконнас, уязвленный их невнимательностью к себе и своему спутнику, дернул хозяина за рукав. Хозяин сразу очнулся и отпустил своего собеседника.
- До свидания! - сказал он ему. - Приходите поскорее и непременно расскажите мне обо всем, что происходит.
- Эй, негодяй, - сказал Коконнас, - ты что же, не видишь, что к тебе пришли по делу?
- Ах, простите, господа, - ответил хозяин, - я вас не заметил.
- Черт побери! Надо замечать! А теперь, когда ты нас заметил, будь любезен обращаться к нам не просто "сударь", а "граф".
Ла Моль стоял сзади, предоставив вести переговоры Коконнасу, благо тот все взял на себя.
Однако по нахмуренным бровям Ла Моля было ясно, что он в любую минуту готов прийти на помощь Коконнасу, когда наступит время действовать.
- Ладно! Так что же вам угодно, граф? - совершенно спокойно спросил хозяин.
- Вот-вот… Так-то лучше, не правда ли? - спросил Коконнас, оборачиваясь к Ла Молю, который утвердительно кивнул головой. - Нам с графом угодно получить ужин и ночлег в вашей гостинице, вывеской коей мы соблазнились.
- Господа, я в отчаянии, - ответил хозяин, - у меня свободна только одна комната, и я боюсь, что это вам не подойдет.
- Ну что ж, - сказал Ла Моль, - мы остановимся в другой гостинице.
- Нет, нет, - возразил Коконнас, - я останусь здесь; моя лошадь измучена. Раз вы отказываетесь, я беру комнату один.
- А-а, это меняет дело, - с тем же наглым равнодушием ответил хозяин. - Если вы один, так я вас вовсе не пущу.
- Черт побери! Вот забавная скотина! Только что сказал, что двое - слишком много, а теперь оказывается, что один - слишком мало! Так ты не хочешь принять нас, негодяй?
- Что ж, господа, раз уж вы заговорили таким тоном, я отвечу вам откровенно.
- Отвечай, да поскорей.
- Ладно! Я уж лучше откажусь от чести принять вас в моей гостинице.
- Почему?.. - спросил Коконнас, бледнея от гнева.
- Да потому, что у вас нет лакеев, значит, господская комната будет занята, а две лакейские будут пустовать. Ежели я отдам вам господскую комнату, стало быть, есть риск, что не сдам другие.
- Господин де Ла Моль, - сказал Коконнас, оборачиваясь, - как вы думаете: не отколотить ли нам этого прохвоста?
- Согласен, - ответил Ла Моль, готовясь вместе со своим спутником отхлестать хозяина плетью.
Но, несмотря на готовность обоих, видимо, очень решительных дворян перейти от слов к делу, что не предвещало трактирщику ничего хорошего, он нимало не испугался и только отступил на шаг от двери.
- Сейчас видно, что вы из провинции, господа, - насмешливо сказал он. - В Париже прошла мода бить трактирщиков, которые не желают сдавать комнат. Теперь бьют вельмож, а не горожан, а ежели вы будете на меня орать, я кликну соседей, и тогда уж исколотят вас, а это отнюдь не почетно для дворян.
- Черт побери! Да он издевается над нами! - вне себя от гнева вскричал Коконнас.
- Грегуар, подай мне аркебузу! - приказал хозяин своему слуге таким тоном, каким сказал бы: "Подай господам стул!".
- Клянусь кишками папы! - зарычал Коконнас, обнажая шпагу. - Да разгорячитесь же, господин де Ла Моль!
- Не надо! Право не стоит: пока мы будем горячиться, остынет ужин.
- Вы так думаете? - воскликнул Коконнас.
- Я думаю, что хозяин "Путеводной звезды" прав, но он не умеет принимать гостей, особенно дворян. Вместо того чтобы грубо говорить нам: "Господа, вы мне не нужны", лучше было бы сказать нам вежливо: "Пожалуйте, господа", а в счете поставить: за господскую комнату - столько-то, за лакейскую - столько-то, приняв в соображение, что, если у нас сейчас нет лакеев, мы их наймем.
С этими словами Ла Моль мягко отстранил хозяина, уже протянувшего руку к аркебузе, пропустил в дом Коконнаса и следом за ним вошел сам.
- Ну хорошо, - сказал Коконнас, - но все-таки очень досадно вкладывать шпагу в ножны, не убедившись, что она колет не хуже, чем вертела у этого малого.
- Потерпите, дорогой спутник, - ответил Ла Моль. - Теперь все гостиницы переполнены дворянами, съехавшимися в Париж кто на брачные торжества, кто на предстоящую войну во Фландрии, поэтому другой квартиры нам не найти; а кроме того, возможно, что в Париже принято так встречать приезжих.
- Черт побери! Ну и терпение у вас! - пробурчал пьемонтец, яростно закручивая рыжий ус и сверкая глазами. - Но берегись, мошенник! Если у тебя готовят скверно, постели жестки, вино выдержано в бутылках меньше трех лет, а слуга менее гибок, чем тростник…
- Те-те-те, дорогой дворянин, можете не сомневаться, что вы будете здесь, как у Христа за пазухой, - прервал его хозяин, оттачивая на оселке кухонный нож, и пробормотал, качая головой:
- Это гугенот; все отступники совершенно обнаглели после свадьбы своего Беарнца с мадмуазель Марго!
Помолчав, он добавил с такой усмешкой, что оба постояльца наверно вздрогнули бы, если бы видели ее:
- Ну, ну! Забавно, что мне попались гугеноты… и что как раз…
- Эй! Будем мы ужинать наконец? - прикрикнул Коконнас, прерывая рассуждения хозяина с самим собой.
- Как вам будет угодно, сударь, - ответил хозяин, сразу смягчившись, вероятно, под влиянием какой-то мысли, пришедшей ему в голову.
- Нам угодно поужинать, да поскорее, - ответил Коконнас и, повернувшись к Ла Молю, сказал:
- Вот что, граф: пока нам приготовляют комнату, скажите: как, по-вашему: Париж - веселый город?
- По правде говоря - нет, - ответил Ла Моль. - У меня сложилось такое впечатление, что у всех встречных или встревоженные, или отталкивающие лица. Может быть, это оттого, что парижане боятся грозы. Видите, какое мрачное небо? Чувствуете, какая тяжесть в воздухе?
- Скажите, граф, вы ведь стремитесь попасть в Лувр?
- Да, и, мне кажется, вы тоже, господин де Коконнас?
- Ну что ж?! Давайте устремимся вместе.
- Гм! Пожалуй, поздновато выходить на улицу.
- Поздно или не поздно, а выйти придется. Мне даны точные приказания: как можно скорее доехать до Парижа и тотчас по прибытии снестись с герцогом де Гизом.
При имени герцога де Гиза хозяин насторожился и подошел поближе.
- Мне сдается, что этот бездельник подслушивает.
- Да! - сказал Коконнас, который, как все пьемонтцы, был злопамятен и не мог простить хозяину "Путеводной звезды" не слишком почтительный прием.
- Да, я прислушиваюсь, господа, - ответил трактирщик, прикасаясь рукою к своему колпаку, - но только чтобы услужить вам. Я услыхал имя герцога де Гиза и тотчас подошел. Чем могу быть вам полезен, господа?
- Ха, ха, ха! Как видно, это имя обладает волшебной силой, судя по тому, что из наглеца ты превратился в подхалима. Дьявольщина!.. Как тебя зовут?
- Ла Юрьер, - с поклоном ответил хозяин.
- Отлично; стало быть, Ла Юрьер, у герцога де Гиза такая тяжелая рука, что может сделать вежливым даже тебя! Уж не думаешь ли ты, что моя легче?
- Не легче, граф, а короче, - возразил хозяин. - А кроме того, - добавил он, - должен вам сказать, что великий Генрих - кумир парижан.
- Какой Генрих? - спросил Ла Моль.
- По-моему, есть только один, - ответил трактирщик.
- Прости, любезный, есть и другой, и я советую не говорить о нем плохо, - это Генрих Наваррский. А кроме него, есть еще Генрих Конде, человек тоже весьма достойный.
- Этих я не знаю, - сказал хозяин.
- Зато их знаю я, - сказал Ла Моль, - а так как я послан к королю Генриху Наваррскому, то и советую не отзываться о нем плохо в моем присутствии.
Хозяин молча прикоснулся к своему колпаку и продолжал нежно поглядывать на Коконнаса.
- Стало быть, сударь, вы будете разговаривать с великим герцогом де Гизом? Какой вы счастливец, сударь: вы приехали, конечно, ради…
- Ради чего? - спросил Коконнас.
- Ради праздника, - ответил хозяин с особенной усмешкой.
- Вернее - ради праздников, - ведь Париж, как я слышал, захлебывается во всяких празднествах; только и разговору, что о пирах, балах и каруселях. В Париже много веселятся, а?
- Не так уж много, сударь, по крайней мере, до сегодняшнего дня, - ответил хозяин. - Но я надеюсь, что скоро мы повеселимся.
- Однако на свадьбу его величества короля Наваррского в Париж съехалось много народа, - заметил Ла Моль.
- Много гугенотов, это верно, сударь, - резко ответил Ла Юрьер, но, спохватившись, добавил:
- Ах, простите, может быть, господа - тоже протестанты?
- Это я-то протестант? - воскликнул Коконнас. - Еще чего! Я такой же католик, как его святейшество.
Ла Юрьер повернулся в сторону Ла Моля, как бы спрашивая и его, но Ла Моль то ли не понял его взгляда, то ли счел нужным ответить на этот немой вопрос вопросом же:
- Если вы, Ла Юрьер, не знаете его величества короля Наваррского, то, быть может, знаете господина адмирала? Я слышал, что господин адмирал пользуется благоволением двора, а так как я ему рекомендован, то я и хотел бы знать, где он живет, если только его адрес не застрянет у вас в горле.