ВОЕННЫЙ СОВЕТ
Гетман Украины Богдан Хмельницкий ехал в кибитке. Полозья поскрипывали на молодом снегу. Снега нападало за ночь много, был тот снег весёлый, как тополиный пух. Дорогу накрыл, да не попортил. Небо над степью голубело. Облака, закрывавшие солнце, стояли на месте, кучерявые, как овечья отара.
Хмельницкий, много болевший по осени, всё вздрёмывал, но что-то неспокойно ему было. Он тотчас пробуждался, выглядывал из кибитки. Щуря глаза, глядел на горизонт. Наконец он совсем проснулся, потёр ладонями лицо и послал сказать русскому воеводе Василию Борисовичу Шереметеву, что просит его для совета.
Шереметевы были среди боярских русских родов в первой дюжине. Потому и служили воеводами в самых больших русских городах. Во время войны Василий Борисович Шереметев командовал русской армией на Украине.
Шереметев приехал на зов гетмана верхом, со свитой. Спросил Хмельницкого, здоров ли гетман, здоровы ли полковники его - и только потом о деле:
- Где совет будет?
- А вот тут, в кибитке моей, - Хмельницкий указал место возле себя.
Спешился воевода, сел к гетману в кибитку. Лицом строг, в глазах ум и внимание.
Хмельницкий, по-стариковски покряхтывая, ткнул рукою в небо:
- Как бы ростепель не началась. У нас погода такая: нынче зима, а завтра - ручьи поют. Обувка, говорю, у войска твоего ненадёжная.
Шереметев высунулся из кибитки, поглядел, как глядел давеча сам Богдан, на снег, на горизонт, на небо. Потом уселся не без удобства и ответил:
- Обувка не подведёт. Чую, мороз к вечеру будет.
И глянул на Богдана сбоку, улыбнувшись уголками губ.
- На случай ростепели у нас другие сапоги припасены. Холодные. - И опять искоса посмотрел на гетмана. - Напрасно мы пушки с собой не взяли.
- Так ведь идём не брать крепость, а из осады вызволять.
- С пушками надёжней, - вздохнул Шереметев. - И войска с нами мало.
- С большим войском зимой в походы ходить - труд тяжёлый, а главное - дорогой. Дрова для костров и те надо с собой везти.
- Что-то уж очень спокойно! - пожаловался Шереметев. - Перед Уманью где-нибудь войску отдых надо дать, чтоб ударить со свежими силами. Плохо то, что о враге мы ничего не знаем. Нужно лазутчиков послать и дозоры выставить.
- Тотчас и пошлём, - согласился гетман и посмотрел на русского воеводу с приязнью. Кажется, добрый воевода: о воинах своих печётся и воевать любит основательно, изучив врага и хорошо к битве подготовившись.
Сам Хмельницкий был спокоен. Перед выступлением в поход он получил новое известие. Войска хана от Умани отступили, ушли в Крым, а польское войско малочисленно и разбежится при появлении казаков.
Не знал Богдан Хмельницкий, что настоящих послов поляки изловили и разорвали лошадьми, что вести принесли казаки-предатели, служившие врагам за звонкую золотую монету.
В ДОЗОРЕ
Бывает же так! Василько и Василий вместе попали в дозор.
Под Васильком конь валашский. Масти золотой, на ногу тонкий, лёгкий. Самому ветру - брат. Под Василием лошадь крупная, бокастая. Ноги у неё лохматые, тяжёлые. Грудь - как хороших два валуна. Очень сильная лошадь, но быстрого бега от такой не жди. Пушки возить - другое дело.
Василий и Василько ехали молча. Поначалу Василько донимал своего напарника вопросами:
- А правда, что у вас щи лаптем хлебают? - спрашивал он, строя серьёзное лицо.
- Ты, случаем, не рязанский? Там, говорят, все косопузые. Это как так? На одну сторону, что ли, кормятся?
Василий молчал, как воды в рот набрал, и Васильку наскучило донимать русского медведя. Принялся он посвистывать да саблей так и сяк поигрывать.
Тут Василий и сказал ему с укоризной:
- Я в степи новый человек. Не всё вижу. Ты саблей-то зазря не верти, глазами работай. Для того нас и послали, чтоб непорядок какой углядеть.
Василько даже за бока схватился, так его насмешил стрелец.
- В степи он не видит! А где же ты видишь? В лесу, что ли, своём медвежьем, сквозь ёлки?
- В лесу вижу, - сказал Василий серьёзно. - Всё вижу. Через три дня пойду за тобой и скажу, как ты шёл, что делал и о чём мыслил.
- Чудной ты человек! - покрутил головой Василько. - Степь - вот она. Для всех ясная! Тут за сто вёрст видать.
И охнул вдруг.
Из-за бугра густой лавиной выкатывалась на них ханская конница.
- Назад! - закричал Василько, дёргая суматошно повод.
Василий и сам всё увидел, и лошадь успел развернуть. Погоняет доброго коня плёткой, а в уме прикидывает, на сколько обогнали своё войско. Никак нельзя под татарский аркан попасть! Сам пропадёшь - обидно, но беда эта невеликая, а вот если войско от нежданного нападения не устоит, то - большая беда. По всему белому свету разнесёт кичливая польская шляхта весть: некрепко, мол, русские с украинскими казаками стоят. Их вместе бить ещё сподручней, чем поодиночке.
Догнал Василько Василия на лёгком своём коне, рядом скачет, пистолеты на поясе проверяет.
Василий кричит ему сквозь ветер:
- Скачи! Скачи! Татары в кольцо нас берут! Скачи, я задержу их!
Василько достал один пистолет из-за пояса, передал Василию, потом другой. И тут же конь - словно птица взлетела! - земли не касаясь, понёс по степи казака.
Погоняет Василий своего тяжёлого коня, назад не смотрит. С четверть версты между ним и татарами. Поглядывает Василий влево, туда, где ветер посдувал снег с каменистой степи, где мчат наперерез самые быстрые татарские конники. Успеет ли Василько проскочить?
И вот она - удача! С ходу влетела погоня в забитую снегом балочку. Завязли кони, забарахтались.
Проскакал мимо них Василько, а за ним и Василий. Не успел он порадоваться - стрела над головой свистнула. Совсем уже близко погоня. Обернулся, пальнул из пистолета. В коня, видно, угодил. Рухнул конь.
Что-то толкать в спину принялось. Раз, другой, третий… Вытащил Василий второй пистолет, смотрит - татарин в десяти шагах, аркан уж изготовил.
Стрельнул - и опять не промахнулся, а сам думает:
"Вот ведь где помереть довелось. Голое место. Хоть бы куст какой рос в утешение".
Прижался головой к шее коня, кричит ему:
- Милый! Ну, скакни же ты через силу. Неохота мне здесь помирать.
Сам уже саблю рукой нашёл. Последняя защита. Только много ли один против дюжины навоюешь!
И тут - ба-а-бах! Бабах!
Мчат казаки навстречу, из ружей палят, страх на врагов нагоняют. И верно! Погоня тотчас и поотстала.
Подскакал Василий к казакам. Конь храпит, пена со спины хлопьями. И Василько тут как тут.
- Жив?!
- Жив.
- Ранен?
- Да будто бы нет.
- А это что?
Смотрит Василий, а у него вся спина стрелами утыкана. Смеются казаки:
- Ну и кожа! Скажи, где такую умеют дубить?
Скинул Василий шубу, повыдергал стрелы из овчины.
- Кольчуга спасла, - говорит. - Мне её отец в поход пожаловал, а отцу она от деда досталась.
Подаёт Василий пистолеты Васильку:
- Спасибо. Пригодились.
Улыбается казак, рот до ушей.
- Чего смеёшься? - спрашивает Василий. - Опять что-нибудь не так у меня? Не по-вашему?
- Нет, - говорит Василько. - Всё по-нашему. Добрый из тебя запорожец получился бы. Держи пистолет: один тебе, один мне. Они нам скоро опять пригодятся.
И пригодились.
ЛОВУШКА
Казаки спешно ставили сани в три ряда, выпрягали лошадей, заряжали ружья. Подошедшие две сотни стрельцов построились в боевой порядок. Тут и явилась ханская конница. Чёрный вихрь налетел из белой степи, ударился о преграду, бешено закрутился, норовя разметать её, но трижды залпами грянули стрелецкие пищали.
Чёрный клубок вихря распался, развеялся, исчез. Но остались убитые лошади. Тихо умер на руках товарищей сражённый стрелою казак. Хлопотали над тремя ранеными стрельцами бывалые воины. Останавливали кровь, прижигали раны порохом.
Казачье и стрелецкое войско подходило из степи, занимало оборону.
- Бах! Бах! - беспорядочно, с каким-то испуганным присвистом, затявкали в тылу выстрелы из пистолетов и пищалей.
С тыла напали "крылатые". Так называли тяжёлую польскую конницу гусар. Закованные в латы рыцари носили за спиной два высоких узких крыла. Ветер в этих крыльях так завывал, что ещё до столкновения пугал противника.