Уилтон вздохнул. Сидеть одному было неуютно. Куда веселее бы…
Чья-то рука коснулась его плеча, и робкий голосок произнес:
- Джек, милый, здесь ужасно холодно… Может быть, сесть поближе…
Он стиснул ее в объятиях, которые высоко оценил бы Хакеншмидт и утробным басом похвалил бы Збышко . Кости у Мэри хрустнули, но выдержали.
- Так намного лучше, - прошептала она. - Джек, по-моему, вода и не думает убывать.
- Надеюсь! - сказал Уилтон.
Общительная натура
I. Он знакомится с Застенчивым
Оглядываясь назад, я неизменно прихожу к выводу, что моя собачья карьера по-настоящему началась в тот день, когда застенчивый джентльмен приобрел меня за полкроны. Именно тогда я перестал быть щенком. Сознание, что за меня заплачены наличные деньги, прибавило мне ответственности. Я стал серьезнее. После того как полукрона перешла из рук в руки, я впервые вышел в мир, и пускай жизнь в ист-эндской пивнушке богата событиями, все же по-настоящему широкий кругозор обретаешь, только вращаясь в большом свете.
Вообще-то и раньше моя жизнь была на удивление интересной и увлекательной. Я родился, как уже говорил, в пивнушке в районе Ист-Энда, и хотя обстановке пивной, возможно, не хватало лоска, зато скучать там уж точно не приходилось. В первые полтора месяца своей жизни я трижды бросался под ноги полисменам, когда те подходили к черному ходу проверить, что там за подозрительный шум, и все три раза успешно - полицейские спотыкались об меня и падали. Как сейчас помню, до чего это необычное ощущение, когда тебя в семнадцатый раз гоняют метлой по двору после тщательно продуманного набега на припасы в кладовой. Эти и другие подобные происшествия развлекали меня и все же не могли до конца удовлетворить мою беспокойную натуру. Я никогда не умел подолгу сидеть на одном месте, меня тянуло дальше, к новым впечатлениям. Возможно, виною тому унаследованная от предков цыганская черта в характере - мой дядя путешествовал с бродячим цирком, - а может, артистический темперамент, доставшийся мне от дедушки, который скончался, объевшись клейстером в бутафорской бристольского "Колизея", куда прибыл на гастроли - он снискал известность в театральных кругах как достойный участник труппы "Прыгучие пудели профессора Понда".
Благодаря такой непоседливости жизнь у меня была полна и разнообразна. Не раз я покидал уютный кров и следовал за совершенно незнакомым человеком в надежде, что он направляется туда, где интересно. Подозреваю, во мне есть и кошачья кровь.
Застенчивый джентльмен пришел к нам во двор однажды апрельским днем. Мы с матушкой дремали на старом свитере, который мы одолжили у бармена Фреда. Я услышал, как матушка зарычала, но не обратил на это особого внимания. Матушка у меня то, что называют - хорошая сторожевая собака, она рычит на всех, кроме хозяина. Поначалу я каждый раз вскакивал и лаял до хрипоты, теперь уж нет. Жизнь слишком коротка, чтобы лаять на каждого, кто входит в наш двор. Двор - позади пивной, здесь хранятся пивные бутылки и всякое такое, и постоянно кто-нибудь ходит туда-сюда.
И потом, я был уставший. Целое утро трудился - помогал людям перетаскивать ящики с пивом, то и дело забегал в распивочную поговорить с Фредом и вообще за всем присматривал. Вот и задремал, пригревшись на солнышке, как вдруг слышу, кто-то сказал: "Вполне себе страшилище!" Я сразу понял, что говорят обо мне.
Я и сам от себя не скрываю, и никто от меня не скрывал, что я нехорош собой. Даже матушка не считала меня красавцем. Она и сама не Глэдис Купер, но никогда не стеснялась критиковать мою внешность. Строго говоря, я еще не встречал того, кто бы постеснялся. Первое, что говорят, увидев меня: "Какая уродливая собака!"
Не знаю точно, какой я породы. Морда у меня бульдожья, а все остальное - как у терьера. Длинный хвост торчит прямо вверх, шерсть жесткая, кудлатая, глаза карие, а сам я - черный с белой грудью. Однажды я слышал, как Фред назвал меня королевским двор-терьером, а Фред в таких вещах разбирается.
Поняв, что речь идет обо мне, я открыл глаза. Хозяин смотрел на меня, а рядом с ним стоял человек, сказавший, что я страшилище, - худой, по возрасту примерно как наш бармен, ростом поменьше, чем полицейский. На нем были коричневые ботинки с заплатами и черные брюки.
Хозяин сказал:
- Зато характер хороший.
Что правда, то правда - к счастью для меня. Матушка всегда говорила: "Если у собаки нет ни влиятельных друзей, ни состояния, то чтобы пробиться в жизни, ей нужно быть либо красивой, либо дружелюбной". Только, по ее словам, с дружелюбием я перебарщивал. Она говорила еще: "Пускай у тебя доброе сердце, все равно не обязательно набиваться в друзья каждому встречному. Должна же быть своя собачья гордость!" Матушка гордилась тем, что она однолюб. Всегда была очень сдержанная и, кроме хозяина, ни с кем не целовалась - даже с Фредом.
Ну а я общительный, что уж тут поделаешь. Такая у меня натура. Я люблю людей. Мне нравится их запах, вкус их ботинок, звук их голосов. Возможно, это слабость, но стоит только человеку заговорить со мной - и у меня дрожь пробегает по позвоночнику, а хвост сам собой начинает вилять.
Вот и сейчас он завилял. Гость посмотрел на меня несколько отстраненно. Он меня не погладил. Я сразу подумал, - а позже это подтвердилось, - что он застенчив, поэтому я стал прыгать на него, чтобы он не смущался. Матушка опять зарычала. По-моему, она не одобрила моего поведения.
Хозяин сказал:
- Смотрите-ка, вы ему понравились.
Гость ничего не сказал и как будто о чем-то задумался. Он был из тех суровых, молчаливых мужчин. Похож на Джо - старого пса из бакалейной лавки, который целыми днями лежит у порога, моргает и ни с кем не разговаривает.
Хозяин стал говорить обо мне и так меня хвалил, что я удивился. Никогда не подозревал, что он так мной восхищается. Его послушать - можно было подумать, что я выигрывал призы и ленточки в Хрустальном дворце . На гостя, правда, это как будто не произвело впечатления. Он по-прежнему молчал.
Хозяин так меня расхвалил, что я даже покраснел. Только тогда гость заговорил.
Он сказал:
- Хватит размазывать. Даю полкроны, а больше ни полпенни из меня не выжмете, будь он хоть ангел с небес. Ну, что скажете?
- Этот пес мне как сын, - сказал хозяин грустно так.
- Просто у него морда такая, - ответил гость без всякого сочувствия. - Был бы у вас сын, точно так же выглядел бы. Полкроны даю, и болтать тут с вами целый день мне некогда.
- Идет, - вздохнул хозяин. - Считайте, даром отдаю - замечательный пес… Где там ваши полкроны?
Гость взял веревку и обвязал мне шею.
Матушка пролаяла мне вслед, чтобы вел себя хорошо и не опозорил семью, но я толком не слушал - очень разволновался.
Я сказал:
- До свиданья, матушка! До свиданья, хозяин! До свиданья, Фред! Все-все, до свиданья! Застенчивый джентльмен купил меня за полкроны! Гав!
Я кричал и бегал кругами, пока покупатель не дал мне пинка и не велел умолкнуть.
Ну, я и умолк.
Не знаю, куда он меня отвел, только шли мы долго. Я раньше ни разу не уходил дальше нашей улицы и не представлял, что мир такой огромный. Мы шли и шли, и Застенчивый дергал за веревку каждый раз, как я хотел остановиться и что-нибудь рассмотреть. Он даже не позволял мне здороваться со встречными собаками.
Когда мы прошли миль сто и уже собирались войти в какой-то темный подъезд, Застенчивого вдруг остановил полицейский. По тому, как Застенчивый дернул мою веревку и потащил меня за собой, я догадался, что ему не хочется разговаривать с полицейским. Да, я все больше убеждался, насколько он застенчив.
- Эй! - сказал полицейский, и нам пришлось остановиться.
Полицейский сказал:
- Приятель, у меня тут для тебя письмецо - от Комитета по здравоохранению. Просят передать, что тебе необходима перемена климата. Ясно?
- Ладно! - сказал Застенчивый.
- И поскорее, не то тебе помогут. Ясно?
Я посмотрел на Застенчивого с уважением. Видно, он важная персона, если начальство так беспокоится о его здоровье.
Он сказал:
- Прямо нынче вечером уеду в деревню.
Полицейский вроде как обрадовался. Сказал:
- Большое счастье для деревни! Смотри, не передумай.
И мы вошли в темный подъезд, и поднялись по длинным-длинным лестницам в миллион ступенек, и вошли в комнату, в которой пахло крысами. Застенчивый сел и закурил, а я тоже сел и стал смотреть на него.
Долго я не высидел.
Я спросил:
- Мы здесь живем? А мы правда поедем в деревню? Такой хороший полицейский, правда? Ты любишь полицейских? Когда я жил в пивной, у меня было много знакомых полицейских. А другие собаки здесь есть? Что будет на ужин? А что там, в шкафу? Когда мы с тобой еще пойдем погулять? Можно, я сейчас выйду, посмотрю, нет ли тут кошек?
Он сказал: