Я согласился бы продолжать руководить агентством, если, конечно, Карноу пожелает меня нанять. Ну, и Кэролайн не станет претендовать ни
на какие его средства: ни в форме единовременного пособия, ни пожизненного содержания.
– Это была моя идея! – сказала Кэролайн.
– Нет, наша, – настаивал несостоявшийся супруг.
Вулф, нахмурясь, переводил взгляд с одного из них на другого. Я тоже с удивлением на них смотрел. Очевидно, Обри действительно любил ее, а не ее
деньги. Ну, а я всегда за истинную любовь, хотя, конечно, до известных пределов. Я постарался отвлечься от лирики и перенести мое внимание в
чисто профессиональное русло. Допустим, она решила откупиться от своего законного мужа, считая, что ее Поль стоит миллиона долларов. Я понимал,
что потребовалось бы много времени и сил с нашей стороны, чтобы заставить ее отказаться от такого решения. Скосив глаза на его открытую, но
ничем не примечательную физиономию, «не красавец, не урод», я заметил про себя, что она его переоценивает.
Тем временем Обри продолжал:
– Так что когда Бииб отказался этим заниматься, и мы узнали, что Карноу приехал в Нью Йорк, то решили: мне надо самому идти к нему и все
объяснить.
Договорились мы об этом лишь вчера вечером. Сегодня у меня с утра были кое какие деловые свидания, а днем я поехал в отель «Черчилль», где он
остановился, и поднялся к нему в номер. Я не стал предварительно созваниваться по телефону, потому что никогда его не видел и хотел сначала
посмотреть на него, а потом уж затевать разговор. Да да, я хотел на него взглянуть. – Обри замолчал, потер ладонью лоб, а потом сильно сжал его
руками. Потом руки его упали на колени и кулаки разжались. – Свидание было нелегким, – продолжал он, – я как то даже не представлял себе, что
именно мне надо ему сказать. Основное предложение – тут все было ясно, но у меня на уме было еще кое что. Агентство то у нас общее, половина
акций принадлежит Кэролайн, вторая – моя. Ну, так я мог пригрозить ему, что если он не примет наше предложение, я буду держаться за свою
половину акций, во всяком случае, не уступлю ему их без борьбы. Но я так и не разобрался, разумно это или нет. Я мог бы также сказать, что
Кэролайн беременна, на деле это не так, скорее всего я бы ему этого не сказал, потому что я немного суеверен. Подобными вещами шутить не стоит.
И все же такая мысль у меня была… Вообще то все это не имеет значения, потому что я его так и не увидел. – Он сжал рот, потом опустил
подбородок. – Вот тут я оказался не на высоте, признаю это, только не подумайте, что струсил. Я подошел к двери его комнаты, 2318, не позвонив
снизу, как я уже говорил, и было поднял руку, чтобы постучать, но не смог. Почувствовал, что меня трясет. Даже зубы стучали. Я постоял, стараясь
успокоиться, но ничего не мог с собой поделать. И я понял, что если я войду к нему, изложу ему все, а он наотрез мне откажет, неизвестно, что
может случиться. В таком состоянии я скорее бы все испортил, чем добился успеха. Потому я позорно сбежал. Мне очень стыдно признаваться в столь
постыдной слабохарактерности. Кэролайн ждала меня в баре неподалеку. Я рассказал ей всю правду. Можете поверить, мне нелегко было признаваться в
собственной робости. Ведь вплоть до этого момента она думала, что я в состоянии справиться решительно со всеми трудностями, которые могут нам
встретиться. Она считала меня настоящим мужчиной.
– Я и сейчас так думаю, Поль, – сказала она очень серьезно.
– Да? Дорогая, я так хотел бы тебя обнять.
– Не сейчас.