– Наш общий друг Гриша Попов, или, как он теперь называется, Гершка Рабинович, затеял шутку, которая неожиданно окончилась довольно серьезно. Совершенно невозможно предугадать, чем эта шутка окончится. О том, кто в данном случае сделал лучший "гешефт" (как видите, во мне ещё сильно сказывается бывший Рабинович: "гешефт"), знаю я и те из вас, у кого котелок ещё варит...
Если вы этого не понимаете, я не виноват. Об одном только я хочу просить вас, дорогие друзья: так как наш Гриша, то бишь Гершка, заключил со мной условие на целый год и так как неизвестно, что с каждым из нас может случиться, - я хотел бы внести в наш договор один пункт: если кому-нибудь из нас придётся уж черезчур круто...
– Никаких новых пунктов! - вскочил с места бывший Гриша Попов. - Никаких условий! Сделано - и баста!
– Баста! - подкрепила компания.
– Быть посему! - крикнул новокрещёный Гершка Рабинович.
– Быть посему! - поддержал хор.
Бывший Рабинович подошёл к своему товарищу:
– Ну, смотри, Герш Мовшевич Рабинович, не каяться!
– Каяться? - сказал с презрительной улыбкой бывший Попов. - Поповы, то есть Рабиновичи, ещё никогда не каялись! Я - сын народа, который, чёрт возьми, прошёл огонь и воду и медные трубы! Мои прадеды, которых угнетали египетские фараоны, воздвигли вечные пирамиды и прославленные историей города Содом и Гоморру - пардон! - Фивы и Размез - и достаточно натерпелись, пока выбрались в землю Ханаанскую!.. А когда они осели в Ханаане, явился Валтасар... тьфу! Навуходоносор, разрушил наш храм, заковал в цепи наших братьев и сестёр и увёл нас в варварский Вавилон. Оттуда (я делаю порядичный скачок и пропускаю Амана, Агасфера и Ко, так как уже светает!) нас загнали в католическую Испанию, где нас ждала "священная инквизиция"... Вспомните, товарищи, чего натерпелись мои предки от инквизиции!.. Аутодафе, эшафоты, резня, четвертование!..
– Браво, Гершка, браво! - ревела аудитория и подлинный Рабинович вместе со всеми. - Артист! Истинный артист! До такой степени войти в роль! Говорить с таким подъёмом, с огнём в глазах и без единой усмешки о таких, в сущности, чуждых вещах может, конечно, только артист. И кто бы теперь поверил, что это не Гершка Рабинович, а Григорий Попов? Нет, вы только взгляните на это семитическое лицо, на эти чисто еврейские глаза!... Даже нос как будто ещё больше выгорбился! Браво, Гершка, браво! Бис! Бис!
***
Уже совсем рассвело, когда молодёжь покинула ресторан и разошлась по домам. Гриша с Гершкой уселись на одного извозчика: им предстояло ещё обстоятельно поговорить, передать друг другу целый ряд подробностей из своего прошлого, сговориться о многом, прежде чем разойтись в разные стороны и войти в новую роль уже по-настоящему.
Многообещающая шутка стала реальностью.
Глава 3
"СДАЁТСЯ КОМНАТА"
В большом университетском городе к началу учебного года было заметно большое оживление. Кончились каникулы, открылись гимназии, политехникум, университет и другие учебные заведения.
Из ближайших городов и местечек со всего района понаехали родители с детьми всех возрастов.
Особое оживление царит среди родителей. Молодые мамаши, расфранченные по последней моде, обивают пороги всевозможного начальства: директоров, инспекторов, учителей...
Книжные торговцы и бумажные фабриканты заполнили витрины своих магазинов свеженьким товаром, готовясь продавать, менять - словом, всеми силами, как истые патриоты, служить делу отечественного просвещения.
Портные и магазины готового платья, охваченные теми же патриотическими чувствами, выставили всё самое модное - от элегантного мундира с блестящими пуговицами до заурядных серых штанишек.
Не уступают в патриотизме и меховщики, и шапочники. Окна их магазинов ломятся от шапок, фуражек, кепи и шляп с гербами, орлами, кантами и околышами.
В других магазинах выставлены ранцы, ботинки, галоши, сласти, папиросы... Даже колбасники, состоящие, казалось бы, в довольно отдалённом родстве с просвещением, и те жаждут содействовать прогрессу: они выставили колбасу, ветчину и прочие яства, ради которых в голодную минуту пошлёшь к чёрту всю культуру...
Гостиницы, заезжие дома, рестораны и кафе набиты до отказа приезжими отцами, матерями и ребятами. А на окнах домов по всем почти улицам красуются билетики: "Сдаётся комната".
Хозяева этих комнат уже наперёд знают своих будущих квартирантов. То будет либо одинокий студент, обладатель единственной пары штанов, двух рубах и груды книг, либо курсистка, сменившая ныне стриженые волосы и аскетизм на короткую и узкую юбку... Во всяком случае, обстановка этих комнат вполне приспособлена "для одинокого". Тут вы найдёте видавшую виды железную койку, такой же умывальник (совершенно не терпящий прикосновения к себе по причине застарелого ревматизма), столик и стул. И тот и другой имеют свои достоинства и недостатки. Основным достоинством стола является то, что он может служить одновременно и письменным столом, и обеденным, и каким ещё угодно. Что же касается недостатков, то они коренятся, собственно, не столько в самом столе, сколько в его ящике. Это - удивительный ящик! У него характерная особенность: выдвинутый из стола, он ни за что не вдвинется обратно; если же вам удастся его задвинуть, то открыть его уже невозможно. Вы попытаетесь вытянуть его - и весь стол потянется за вами. Тогда вы попробуете открыть ящик обеими руками снизу. Но эта безумная затея будет иметь предопределённый результат: задние ножки стола подозрительно подымутся и весь стол с книгами, чернильницей и графином воды пойдёт на вас... Поэтому рекомендуется просто забыть о ящике и делать вид, что он вам ни к чему...
В комнате есть ещё стул. С первого взгляда он кажется таким же нормальным, как и все так называемые "венские стулья": лёгок, крепок, удобен. Это его достоинства. А недостаток всего один: не хватет самого сиденья. Оно, пожалуй, и было, но поистрепалось...
Однако бросим эту тему и обратим внимание на хозяев, сдающих комнату, и на субъекта, пришедшего её снимать.
Сарра Шапиро - хозяйка, ещё совсем молодая смуглая женщина, - стояла у плиты. Засучив рукава, она готовила обед, а её дочь Бетти, очаровательная, цветущая девушка лет 18 - 20, - читала газету. Раздался резкий звонок.
– Ещё какой-нибудь тип - комнату смотреть! - сказала мать дочери, прося её открыть дверь.
Дочь неохотно оторвалась от газеты, пошла к дверям и через минуту вернулась в сопровождении бритого молодого человека с тощим чемоданом в руках.
Окинув опытным взглядом хозяйки жалкий чемодан и самого владельца, Сарра Шапиро решила, что он комнату не снимет, и попросила (по-еврейски) дочь назвать цену.
Дочь назвала солидную цифру, но молодой человек не смутился и попросил показать ему комнату. Мадам Шапиро оторвалась от плиты, оправила рукава и собственной персоной пошла показывать помещение.
Войдя в комнату, вполне соответствующую вышеприведенному описанию, молодой человек стал разглядывать мать и дочь и, недолго думая, заявил, что комната ему подходит. Мадам Шапиро ещё раз напомнила ему о цене, но будущий жилец спокойно возразил, что этот вопрос не имеет значения. Тогда хозяйка сочла нужным заметить, что за полмесяца он должен будет уплатить вперёд. Но квартирант выразил готовность уплатить хотя бы и за весь месяц.
Мадам Шапиро даже струхнула. Это ещё что за несчастье? Пришёл неведомый человек, не глядя, не торгуясь, снял комнату, да ещё предлагает плату за целый месяц вперёд, когда с него требуют только половину?.. Кто его знает, что это за "пассажир" такой? Мать переглянулась с дочерью, затем перевела взор на "пассажира" и заметила, что тот не отрываясь смотрит на Бетти. Это ей показалось особенно подозрительным, и она процедила:
– Извините, но у нас тут очень строго... Видите ли, полиция... Вы будете любезны предъявить ваши документы... Паспорт?
– Паспорт? - отозвался молодой человек с милой усмешкой. И, вытащив одной рукой бумагу, он другой взялся за кошелёк. Но тут произошла заминка, умерившая несколько прыть молодого человека... Сарра Шапиро взглянула на паспорт и прочла вслух "шкловский мещанин Герш Мовшевич Рабинович"...
– Извините, - сказала мать, снова обменявшись взглядами с Бетти, - не знаю, сможете ли вы тут жить... Я не знала, что вы...
– Что я?.. - улыбаясь, переспросил Рабинович.
– Что вы из наших... еврей.
– А если я еврей, так что же?..
Молодой человек опустил кошелёк в карман, и все трое переглянулись без слов.
Глава 4
СИЛА МЕДАЛИ
До сих пор разговор шёл на русском языке. Но как только выяснилось, что предъявитель документов - шкловский мещанин, да ещё "Рабинович", Сарра Шапиро решила, что можно не церемониться, и сказала по-еврейски: "Удивляюсь вам! Вы производите впечатление умного человека. Неужели же вы не знаете, что в нашем городе еврей должен иметь право на жительство?"
Однако тирада эта не была оценена по достоинству, так как тот, к кому она относилась, не понял из неё ни слова. Слегка покраснев, он ответил:
– Извините, я не понимаю по-еврейски.
Хозяйка расхохоталась:
– Шкловский мещанин, Рабинович, не понимающий еврейского языка?!
Бетти, до сих пор не принимавшая участия в разговоре, пришла на помощь молодому человеку, обратившись к матери:
– Мало ли нынче молодых людей-евреев, не знающих еврейского языка?
И затем в кратких словах разъяснила будущему квартиранту, что речь идёт о "правожительстве", без которого они не могут сдать комнату, так как обнаружение в еврейском доме бесправного жильца грозит хозяевам лишением их "правожительства" и высылкой в 24 часа.