Мне даже взбрело в голову обратиться к адвокату с другой стороны, но это, разумеется, не
помогло бы. Тогда я вспомнила о Ниро Вульфе, надела пальто и шляпу – и, как видите, пришла. Дело срочное. Надеюсь, вы это понимаете?
Я кивнул:
– Очень возможно. Все зависит от того, что за процесс ведет ваша фирма. Мистер Вульф может согласиться взяться за ваше дело до того, как вы
назовете фамилию предполагаемого предателя, но ему надо будет сразу сказать, что это за судебный процесс. В некоторого рода дела он вмешиваться
не станет, даже если суть конфликта почти не имеет к ним отношения. Так что же это за процесс?
– Мне бы не хотелось. – Она умолкла, потом спросила: – Ему обязательно это знать?
– Еще бы! А впрочем, вы назвали фирму, в которой работаете, сказали, что дело крупное, и что клиент другой стороны – женщина, так что этого
достаточно, чтобы обо всем догадаться. Не надо даже особенно шевелить мозгами. Ваш клиент – Мортон Соррел?
– Да.
– А судится с ним жена, Рита Соррел?
– Совершенно верно.
Я бросил взгляд на свои наручные часы. Стрелки показывали 5.39. Я встал и сказал посетительнице:
– Ну, скрестите пальцы на счастье и сидите здесь.
Пройдя по коридору, я стал подниматься по лестнице, обдумывая, что сейчас скажу шефу. Добавились два новых важных обстоятельства, и именно от
них сейчас все зависело. Во первых если первое в новом году денежное поступление будет от щедрот Соррела, это не украсит общую картину, во
вторых, у Ниро Вульфа было обыкновение не браться за бракоразводные дела и даже стараться не быть в них замешанным косвенно. Положение у меня
было не из легких, поэтому, поднявшись по лестнице на три пролета и попав на верхний этаж нашего особняка, где пол выложен плитами из песчаника,
я заставил шестеренки у себя в голове крутиться быстрее, чем шагали ноги. Перед входом в оранжерею я остановился – не для того, чтобы перевести
дух, но желая продумать, с чего начать разговор; однако решил, что это пустое дело – все равно все зависело от того, в каком настроении
пребывает шеф. Так что я вошел. Можете мне не верить, что я миновал три смежных зала оранжереи – прохладных, напоенных тропической влагой, – не
замечая красот цветников и яркости клумб, но в тот день так оно и вышло. Наконец я добрался до так называемого «кадочного» зала – все растения
там были в кадках.
Вульф восседал на скамейке в проходе, рассматривая в сильную лупу ложную луковицу на каком то растении. Теодор Хорстман, четвертый из обитателей
нашего дома, весивший ровно вдвое меньше шефа, возился с папоротником чистоустом. Я подошел прямо к ним и обратился к могучей спине Вульфа:
– Извините за вторжение, сэр, но у меня возникли трудности.
Шефу понадобилось секунд десять, чтобы утвердиться во мнении, что он меня слышал. После этого он вынул из глазницы лупу и затребовал информацию.
– Сколько сейчас времени?
– Без девяти минут шесть.
– Твое дело вполне может подождать девять минут.
– Знаю, но есть тут одна закавыка. Если вы спуститесь и войдете без стука в свой кабинет, то застанете там женщину.
– Какую еще женщину?
– Ее зовут Берта Аарон. Она пришла без приглашения. У нее какие то неприятности, причем неприятности какого то странного толка. Я как раз и
поднялся сюда, чтобы рассказать вам об этом, а вы уж потом решайте, спуститься ли мне снова и отшить ее или вы сами сходите на нее взглянуть.
– Ты меня потревожил, нарушил наш уговор.
– Знаю, но я ведь извинился. К тому же, раз я уже вас побеспокоил, давайте ка расскажу вам все.