XVII
И повез Манья хозяина в Рыбары - договариваться с родителями. Н-но, но! Эх, кони! Головы кверху, поглядишь - сердце радуется.
- Так у тебя, Штепан, - задумчиво спрашивает Гордубал, - один старший брат, один младший и сестра замужняя? Гм! Хватает вас… А верно, что у вас кругом одна равнина?
- Равнина! - охотно отзывается Штепан, сверкнув зубами. - У нас все больше буйволов разводят да коней. Буйволы любят болото, хозяин.
- Болото? - размышляет Юрай. - А нельзя ли его высушить? Видывал я такие дела в Америке.
- Зачем сушить? - смеется Штепан. - Земли избыток, хозяин. А болота жалко, там камыш растет, из него зимой корзины плетут. Вместо досок камыш у нас. Телега - плетеная, забор, хлев - плетеные. Глядите, вон такая телега едет.
Юраю не нравится равнина, конца ей нет. Да что поделаешь!
- Отец жив, говоришь?
- Жив. Вот удивится, как увидит, кого я привез, - оживляется Штепан. - Ну, приехали, вот и Рыбары.
Штепан - шапку на затылок, щелк бичом и словно барона катит Гордубала по деревне и подвозит к дому.
Навстречу выходит невысокого роста крепкий парень.
- Эй, Дьюла! - кричит Штепан, - поставь коней под навес, задай им корму и напои. Сюда, хозяин!
Гордубал мимоходом бросает беглый взгляд на усадьбу. Амбар развалился, по двору бродят свиньи, кудахчут индюшки. В притолоке двери торчит огромное шило.
- Вон тем шилом, хозяин, плетут корзины, - объясняет Штепан. - А новый амбар будем весной ставить.
На пороге стоит длинноусый старик - старый Манья.
- Привез к вам, отец, хозяина из Кривой, - не без важности возглашает Штепан. - Хочет с вами потолковать.
Старый Манья вводит гостя в избу и недоверчиво ждет, что будет дальше. Гордубал садится с достоинством на самый кончик лавки - надо же дать понять, что дело еще не на мази, - и просит:
- Рассказывай, Штепан, что и как.
Штепан скалит зубы и выкладывает чудную новость: хозяин, мол, выдаст за него свою единственную дочку, Гафию, когда та подрастет. А сейчас он приехал договориться об этом с отцом.
Гордубал кивает: да, так.
Старый Манья оживился.
- Эй, Дьюла, подай сюда водки! Милости просим, Гордубал. Как доехали?
- Хорошо.
- Ну, слава богу. А урожай каков?
- Урожай добрый.
- Дома все здоровы?
- Благодарим покорно, здоровы.
Когда было сказано все, что полагается, старый Манья осведомляется:
- У вас, стало быть, одна дочка, Гордубал?
- Одна. Больше не дал господь.
Старик посмеивается, ощупывая глазами собеседника.
- Не говорите, Гордубал, может, еще и сынка бог пошлет. Распаханное поле хорошо родит.
Юрай делает движение, словно хочет махнуть рукой.
- Наверняка будет сынок, наследник, - ухмыляется старик Манья, не спуская глаз с Гордубала. - Вид у вас на славу, Гордубал, еще полсотни лет хозяйствовать будете.
Гордубал поглаживает затылок.
- Что ж, это как бог даст. Однако ж я не заставлю Гафию ждать наследства. Приданое для нее, слава богу, найдется.
У старого Маньи загораются глаза.
- Как же, как же, слыхал, слыхал. В Америке, говорят, деньги на земле валяются, ходи да подбирай. А?
- Оно, конечно, не так-то просто, - замечает Гордубал со вздохом. - Известное дело, Манья, как с деньгами. Держишь их дома - украдут. Положишь в банк - украдут тоже. Лучше всего их в хозяйство вложить.
- Святая правда! - соглашается старый Манья.
- Гляжу я на вас, - рассудительно продолжает Гордубал, - много народу ваша земля не прокормит. Болото да пустырь. Такой земли пропасть надо, чтобы одному хозяину прокормиться.
- Ваша правда, - осторожно соглашается старик. - Трудно у нас делить наследство. Вот мой старший Михаль все хозяйство получит, а двое других - только долю деньгами.
- По скольку? - выпаливает Гордубал.
Старый Манья огорченно замигал: "Ишь ты какой прыткий, не даст и опомниться человеку".
- По три тысячи, - ворчит он сердито, покосившись на Штепана.
Гордубал быстро прикидывает.
Трижды три девять. Для круглого счета десять. Стало быть, цена всему хозяйству десять тысяч?
- Как это так - трижды три?! - сердится старик. - А дочка?
- Верно, - соглашается Гордубал, - значит, скажем, тринадцать тысяч?
- Нет, нет! - качает головой старик. - Это вы как, Гордубал, шутите?
- Какие шутки? - настаивает Гордубал. - Просто хотелось знать, Манья, что стоит хозяйство у вас на равнине.
Старый Манья смущен. Штепан вытаращил глаза. Уж не хочет ли богач Гордубал купить их хозяйство?
- Такое хозяйство, как наше, не купите и за двадцать тысяч, - неуверенно говорит старик.
- Со всем, что тут есть?
Старик усмехается.
- Ишь вы хитрый, Гордубал! У нас одних коней во дворе четыре, нет, пять.
- Коней я не считал.
Старый Манья сразу стал серьезным.
- А вы, Гордубал, зачем приехали? Хозяйство покупать или дочку сватать?
Гордубал багровеет.
- Хозяйство? Это чтобы я купил хозяйство у вас в равнине! Это болото, что ли? Камыш на свистульки? Спасибо вам, Манья, уж я скажу напрямик. Коли договоримся сейчас и обручится ваш Штепан с Гафией, запишите свою усадьбу на Штепана, а я после свадьбы выплачу Михалю его долю, и Дьюле тоже.
- А Марии? - вырвалось у Штепана.
- Ну, и Марии. Больше никого у вас нет? Пускай Штепан хозяйничает тут в Рыбарах.
- А Михаль куда? - не понимает старик.
- Ну, получит свою долю и пускай идет себе с богом. Парень молодой, охотнее возьмет деньги, чем землю.
Старый Манья качает головой.
- Нет, нет, - бормочет он, - так не выйдет.
- Отчего ж это не выйдет? - горячо вмешивается Штепан.
- А ты проваливай отсюда, да поживей! - обрывает его старик. - Чего лезешь в разговоры?
Обиженно ворча, Штепан выходит во двор.
Дьюла, разумеется, вертится около лошадей.
- Ну как, Дьюла! - Штепан хлопает брата по плечу.
- Добрый коняга? - тоном знатока говорит паренек. - Дашь прокатиться?
- Слишком хорош для тебя, - цедит Штепан и кивает головой на избу. - Наш старый…
- Что?
- Эх, ничего! Так и норовит счастью моему помешать!
- Какое счастье?
- А никакое! Что ты смыслишь?..
Тихо на дворе; только свинья похрюкивает, точно разговаривает сама с собой, да с болота доносится голос коростеля, лягушки квакают.
- А ты останешься в Кривой, Штепан?
- Наверно. Еще не решил, - важно отвечает Штепан.
- А хозяйка?
- Тебе-то какое дело? - скрытничает старший брат.
Ох и комары! Ласточки чуть не чиркают крыльями по земле. Штепан широко зевает - едва челюсть не вывихнул. Интересно, что там поделывают старики в избе? Не откусили друг другу носы?
Штепан с досады и от скуки вытаскивает из косяка шило и с силой вгоняет его в дверь.
- А ну, вытащи! - предлагает он Дьюле. - Не осилишь!
Дьюла осиливает.
Некоторое время они забавляются шилом, загоняя его в дверь, так что щепки летят.
- Эй! - говорит наконец Дьюла. - Пойду к девкам, что с тобой зря время терять.
Темнеет, небо над равниной затягивается синим туманом. "Зайти, что ли, в избу? - думает Штепан. - Нет, назло не пойду! "Убирайся, - крикнет старый, - не лезь в разговор". А кому, спрашивается, "американец" сватает дочь? Ему или мне? Разве не могу я сам за себя постоять? А он - "убирайся, проваливай". Нечего командовать, - злится Штепан, - я уже не ваш теперь".
Разомлевший от водки, Гордубал наконец выходит из избы. Видно, старики договорились. Старый Манья провожает гостя, похлопывая его по спине. Штепан уже стоит у лошадей, держит уздечку, как заправский конюх. Гордубал, заметив это, с одобрением кивает головой.
- Так, значит, в воскресенье, в городе! - кричит старый Манья, и телега срывается с места. - Счастливый путь!
Штепан косится на хозяина и упрямо молчит. Небось сам расскажет.
- Вон наша река, - показывает Штепан кнутом.
- М-м.
- А вон там воз с камышом - это наш Михаль едет. У нас камыш на подстилку идет, стелем заместо соломы.
- Так. - И Гордубал больше ни слова.
Штепан правит, старается, из кожи лезет вон, а хозяин только головой покачивает. Не выдержал наконец Манья.
- Так что же, хозяин, сколько вы им дали?
Гордубал поднимает брови.
- Что?
- На чем сошлись, хозяин?
Гордубал медлит. И нехотя отвечает:
- По пять тысяч каждому.
Молча обдумывает новость Штепан, а потом цедит сквозь зубы:
- Опутали вас, хозяин. Хватило бы и по три.
- М-м, - ворчит Гордубал, - отец твой что пень дубовый.
"Эх ты, - думает Штепан, - добро даешь другим, а со мной говоришь так, словно получаю только я".
- И тебе тоже пять тысяч, - добавляет Гордубал, - на обзаведение.
"Ладно! - думает Штепан. - Однако ж теперь я ему вроде сына. Как же будет с жалованьем? Теперь мне платить нельзя, как батраку. Отдал бы мне хоть того жеребенка. Продай, мол, а деньги себе возьми, Штепан, ты теперь у нас свой".
- Правь как следует! - распоряжается Гордубал.
- Слушаюсь, хозяин.