Первое время молодые провинциальные рэкетиры, прозванные на хате "спортсменами", особо не обращали на себя внимания. Никто из них не курил, не интересовался спиртным и наркотиками, даже не смотрел "сеансы", предпочитая им трансляции с чемпионата по боксу. Новички старались поддерживать спортивную форму: несмотря на жару, по сотне раз за день отжимались от пола, качались, упражнялись в армрестлинге. Жили они одной "семьей", и на общак, естественно, ни разу не отстегнули.
Сокамерники смотрели на них косо - особенно Хиля с тремя блатными, оставшимися в его окружении, и казалось, достаточно одной лишь искры, чтобы начался пожар...
* * *
То памятное июньское утро ничем не отличалось от тысяч подобных: уборка "хаты" шнырями, заезд баландера с тележкой, раздача хлеба...
С последнего все и началось: по тюремным законам, на одного арестанта положено полбуханки хлеба. Хлеб раздается буханками, а уж сами заключенные обычно делят его на равные части. Делается это обычно толстой ниткой - ножи в следственных изоляторах запрещены.
Так уж получилось, что Карел должен был разделить хлеб с каким-то стариком, заехавшим в сто шестьдесят восьмую три дня назад. Натянув нитку, молодой бандит разрезал буханку, небрежно сунув одну половинку соседу.
- На, жуй...
Неожиданно к Карелу подошел "смотрящий":
- Постой, постой... Покажи-ка вторую половину...
Карел не стал противиться - он молча сунул Хиле свои полбуханки и, состроив такую гримасу, будто бы хотел плюнуть, спросил:
- А че?
Хиля взвесил обе половинки в руках, затем тщательно сравнил их - кусок Карела оказался немного больше. Неизвестно, случайно ли Карел обделил соседа или сделал это с умыслом, но уже через секунду сдержанный гул камеры прорезал хриплый бас "смотрящего":
- Братва, крыса на хате!
- Где?
- Кто?
- Хата не потерпит крысу! - тут же откликнулись блатные из окружения Хили, и по их тону было понятно, что инцидент спровоцирован загодя.
- Братва, смотрите! У кого - у старика скрысятничал! И что?! Святое, казенную чернушку! - Хиля вызывающе высоко поднял руки с половинками хлеба.
Он хотел было что-то добавить, но не успел: удар кулака - и "смотрящий" отлетел к шконке, ударившись затылком о перекладину. И тут началось...
Первым бросился на Карела маленький, очень ловкий и юркий блатарь Адам из Звенигорода. В татуированной руке блеснул заточенный в лезвие черенок "весла", металлической ложки. Лезвие наверняка распороло бы Карелу живот, если бы бандиту не пришли на выручку товарищи. Грамотно поставленная подножка - и Адам, растянувшись на полу, сильно ударился головой о железную дверь.
"Спортсмены", воодушевленные первым успехом, пошли в наступление. Карел, подбежав к валявшемуся на полу Хиле, поднял его за волосы и принялся методично бить головой о пол. Изо рта "смотрящего" потекла тоненькая струйка крови, он что-то прохрипел, но тут же затих. Товарищ Карела, Валик Хабаровский, успешно отбивался от двух блатных, пришедших на помощь "смотрящему". Спустя минуту один, обливаясь кровью, свалился под шконку с разбитой головой, а второй, получив очень болезненный удар в солнечное сплетение, лежал рядом с парашей, сложившись пополам.
Неожиданно в коридоре послышались торопливые шаги, и в камеру ворвались коридорные вертухаи. Несколько ударов дубинками мгновенно охладили пыл беспредельщиков. Вскоре появился и офицер с красной повязкой на рукаве - корпусной. Мгновенно оценив ситуацию, он распорядился: "спортсменов", зачинщиков драки, отправить в карцер, а Хилю и его окружение - на "больничку".
Однако всем было понятно: главные события еще впереди.
Так оно и случилось. Уже вечером Хиля, который не захотел оставаться на "больничке" и вернулся на "хату" к своим обязанностям "смотрящего", получил "маляву" следующего содержания:
Добрый час, братва!
Приветствуем всех достойных Арестантов. Здоровья, Радостей и Мира Дому Нашему. Сообщили нам, что на хату вашу заехало пятеро борзых беспредельщиков, что не приняли они Наши традиции, нарушили Наши порядки, что начали драку на хате и подняли руку на "смотрящего" и братву. Мы, Воры, не допустим беспредела в Доме Нашем. Негодяи теперь все на одной хате, и хата их объявлена со знаком минус. И каждый, кто встретит этих отмороженных скотов на сборках, пересылках, этапах и зонах, пусть поломает их поганые хребты. За несправедливость ответственен каждый. Всего Вам Хорошего, Чистого и Светлого. Пусть каждому из Вас улыбнется Удача.
С уважением ко всем честным Арестантам - ... - Воры Российские (ПУБЛИКУЕТСЯ С СОБЛЮДЕНИЕМ ОРФОГРАФИИ ОРИГИНАЛА. ПО ПРОСЬБЕ БРАТВЫ АВТОРЫ СНЯЛИ ПОДЛИННЫЕ ИМЕНА ВОРОВ, ПОДПИСАВШИХ ЭТО ПОСЛАНИЕ.)
Это был смертный приговор. Было понятно: после вердикта, вынесенного авторитетными ворами, "спортсмены" вряд ли доживут до суда, не говоря уже об этапе. Нет ничего страшней в ИЗ, чем "хата", объявленная "со знаком минус"; скорее всего, негодяев будут выдергивать по одному в другие камеры, где их оправдания вряд ли заинтересуют братву. Ведь приказ "ломать поганые хребты" беспредельщиков наверняка получила вся Бутырка...
Да и не только она.
* * *
- Встать! Суд идет!
Любой гражданин, заслышав такую фразу, обычно вздрагивает. И Саша Лазуткин не стал исключением.
Лазуткин сидел на жесткой деревянной скамье в металлической клетке слева от судейского стола. Двое молчаливых охранников равнодушно скользили взглядами по публике, собравшейся в зале.
На этот процесс пришли лишь самые близкие: мать, несколько пацанов со двора и, что приятно поразило, его Наташа. Это приободрило: значит, не забыла, значит, по-прежнему любит...
Судебное заседание проходило по стандартному сценарию. Обвинение, упирая на прежнюю судимость по 213-й, "хулиганской" статье с отсрочкой приговора, и на то, что подследственный не встал на путь исправления, потребовало максимального наказания. Адвокат акцентировал внимание на то, что его подзащитный не взламывал машину, что уже провел в стенах ИЗ почти четыре месяца, а также на незначительную тяжесть преступления, чистосердечное раскаяние и положительные характеристики с места жительства и места работы. Потерпевший, хозяин обворованной машины, четко подтвердил, что претензий к Александру Лазуткину не имеет и просит не наказывать этого молодого человека лишением свободы.
Мать то и дело всхлипывала, утирая платочком раскрасневшиеся глаза. Наташа, сидевшая к подследственному ближе всех, бросала на Сашу взгляды, полные любви и сочувствия.
- Суд удаляется на совещание, - устало произнесла судья и, захлопнув картонную папочку дела, удалилась с заседателями в совещательный кабинет.
Спустя пятнадцать минут она уже огласила приговор: учитывая смягчающие обстоятельства, а также незначительную тяжесть содеянного и время, проведенное под следствием в ИЗ, "определить наказанием штраф в размере трехсот минимальных размеров оплаты труда, освободив подследственного в зале суда..."