Её левый сосок вынес из квартиры во рту. Зажимал зубами, осторожно трогая языком, перекатывая, обсасывая.
Возбуждение спадало. Унималась бившаяся в венах кровь, покалывая виски и пах. Мерцая, угасало в голове липкое облако, усмирялось сознание. Болотными гнилушками отсвечивались в нём следы недавних вспышек.
Уже добравшись до большого портового города на Чёрном, узнал, что обвинили каких-то приезжих казаков.
Лишь усмехнулся.
Кто-то должен отвечать за всё.
Маньяк внимательно оглядел знакомый до мелочей пейзаж.
Хаос приходит и в этот город. Не фронтовой пока, всего лишь хаос упадка. Серое время. Время перемен. Перемены никогда не бывают к лучшему.
Школьный двор за этот год сократился до небольшой площадки, обтянутой по периметру ржавой сеткой-рабицей. Пара облупленных щитов с кольцами и почему-то одни хоккейные ворота. Уродливые гаражи теснили площадку со стороны трамвайных путей и дороги.
Школа, типовая четырёхэтажка в виде буквы "Н", заметно обветшала. Нелепые решётки из арматур в виде лучей солнца, выкрашенные грязно-белой дрянью: Треснувшее стекло в одном из окон раздевалки:
Стены перемычки, соединяющей школу со столовой и спортзалом, были густо покрыты крупными, затейливыми буквами. Лишь одну из надписей маньяк мог прочитать: "ДеЦл - лох!".
"Варварское время, варварское племя", - в рифму подумал маньяк и с лёгким раздражением обернулся.
По площадке, звонко и неумело матерясь, бегали мальчишки, увлечённые непонятной игрой. Мяч резво отскакивал от асфальта, от их ног и рук, пытаясь выскочить за пределы двора. Иногда ему это удавалось. Тогда игроки, по-обезьяньи ухватившись за сетку, просили кого-нибудь из прохожих подать им мяч обратно.
"Ленивые дураки", - подумал маньяк и брезгливо отвернулся.
Маньяк не любил мальчишек.
Не любил их ломкого голоса, не любил их нелепой речи. Больше всего маньяка беспокоил запах. Лёгкий, едва уловимый. Быть может, только он, маньяк, чувствовал его.
Но запах был.
От мальчишек всегда пахло немытыми волосами и мочой.
Маньяк поморщился и сплюнул себе под ноги.
От девочек, от трогательных девочек пахло совсем иначе.
Достигавший глубины ноздрей тонкий аромат с трудом поддавался определению. Самым близким, самым достоверно похожим маньяк находил запах пчелиного воска. Именно от него в глазах появлялись мелкие тёмные мушки и сладко, томительно напрягалась плоть. Именно этот запах, густея в начинающем мерцать сознании, превращался в искрящее вспышками облако и выманивал маньяка на опасные рейды.
Последний едва не закончился провалом. Пришлось уходить быстро, на ходу протирая бритву и запихивая в пакет трофей - тонкие гольфы.
В гольфы маньяк во время игры сплёвывал сладковатую, смешанную со слюной кровь. За двойной стенкой гаража он хранил самое сокровенное - кропотливо собранную коллекцию. Гольфы - отдельными клубками, тёмными, заскорузлыми, но всё ещё хранящими запах . На отдельной дощечке - пришпиленные к ней булавками крохотные сухие катышки. В два ряда. Его фирменный стиль - уносить с собой левый сосок. Не хватало лишь того, самого первого - не удержавшись, проглотил, о чём всегда потом сожалел.
Маньяк многому научился за прошедшее время. Хороший инструмент, чёткие, выверенные движения, быстрота, и главное - подготовка. Тщательная, продуманная до мелкий деталей. Если находило раньше срока, заставлял себя часами сидеть в гараже, в темноте перебирая трофеи. Прикладывал к лицу пропитанную бензином тряпку, перебивая т о т запах... Поспешность была бы губительной.
Маньяк зажмурился.
Несколько раз медленно и глубоко сделал вдох-выдох. Голова слегка кружилась.
Дверь школы хлопнула.
Маньяк пристально вгляделся в вышедших на крыльцо и тут же расслабился.
Ничего интересного.
Две долговязые дылды, одна в джинсах, другая в "леопардовой" мини-юбке, и трое прыщавых, стриженных почти под ноль - что за мода дурацкая - скривил губы маньяк - десятиклассников.
Закурив, компания, как по команде, начала громко смеяться.
Тем временем напротив школьного крыльца собралось десятка два взрослых. Папы, мамы, бабушки-дедушки:Кто-то стоял особняком, другие сбились в группки, чинно беседуя и поглядывая на часы.
Маньяк вскинул загорелую, с редкими светлыми волосами руку. Массивная Omega показывала без четверти два.
Словно повинуясь её немому приказу, из распахнутых по-майски окон школы раздался приглушённый звонок.
Маньяк вдруг вспомнил ту, прошлогоднюю, из английской спецшколы. Ангелок с золотистыми косичками и в белом фартучке по случаю последнего звонка.
Едва увидев её, курносую, с колокольчиком в руках на плече рослого недоумка, маньяк решил тогда, что сегодня же сыграет с ней в игру. Опасный экспромт, но маньяк мог гордиться собой.
Сработал чисто, ловко. Профессионально.
В школе ещё не успел подняться переполох, а она уже лежала на чердачной площадке многоэтажки, похожая на потрошёного цыплёнка. Гольфики и фартук тёмно-бурыми комками валялись в стороне...
:Ладони маньяка слегка вспотели. Воспоминания мешали сосредоточиться. Так нельзя. Так нельзя: С минуты на минуту должна появиться ОНА.
Входная дверь часто захлопала.
На улицу посыпала ребятня - кончились уроки у младших классов. Раскачиваясь из стороны в сторону под огромными ранцами, словно черепашки-ниндзя, школьники стремительно заполнили всю территорию.
С десяток чёрных, жирных голубей поспешили убраться на крыши соседних домов. Некоторых детей встречающие родители сразу же повели со двора. Другие, побросав рюкзаки и ранцы, с криками носились друг за другом.
Тут и там натянулись белые параллели резинок. Замысловатыми, только им известными прыжками, потряхивая чёлками и бантами, принялись скакать девочки.
Маньяк беспокойно забегал взглядом по лицам, чувствуя, как к мокрым ладоням добавились подмышки и лоб.
Он теряет контроль:
Её не было.
Маньяк сделал несколько непроизвольных шагов по направлению к крыльцу и замер. Едва не упустил в толчее:
На крыльце, держа перед собой синий ранец с парой ядовито-кислотных покемонов на ручке, стояла она .
За её плечом, перебирая какие-то карточки, стояла рыжая подружка с двумя тугими, словно рогалики, изогнутыми косичками. Подружка что-то говорила, но она лишь кивала в ответ.
Рыжая махнула рукой и сбежала со ступенек, мелькнув светлой клетчатой юбочкой.
У маньяка слегка заложило уши.
Ощутимо гулко застучало сердце. Она здесь, она здесь, она здесь.
Собраться.
Маньяк провёл ладонью по лбу и вытер руку о задний карман джинсов. Отступив снова в тень, встал боком к крыльцу, используя ствол каштана как укрытие.
Она продолжала стоять на крыльце, разглядывая школьный двор. Иногда кто-нибудь выбегал из школы и плечом задевал ЕЁ, но ОНА, казалось, не замечала ничего. Лишь покемоны начинали сердито раскачиваться, словно пытаясь защитить хозяйку.
Она отвела взгляд от поредевшей группы родителей, посмотрела направо, в сторону баскетбольной площадки.
Потом налево.
Глаза маньяка и девочки встретились.
Прошла секунда.
– Папа! - радостно вскрикнула она .
Размахивая ранцем, начала ловко пробираться сквозь толпу школьников.
Маньяк рассмеялся и вышел из укрытия. Пройдя несколько шагов навстречу, присел на корточки и широко распахнул руки.
Она с разбегу - он только успел подхватить ранец - запрыгнула на него. Обхватила руками и ногами. Прижалась. Пахнуло пчелиным воском.
Поцеловав дочь в обе щеки, маньяк легонько тронул её пальцем за носик.
– Бип! Бип! - с готовностью ответила она .
Рассмеявшись старой, почти ежедневной шутке они пошли домой, держась за руки.
– Ты зачем за дерево спрятался, пап? - спросила, заглянув ему в глаза.
Маньяк улыбнулся:
– Хотел посмотреть, что ты делать будешь. Выйдешь, увидишь, что никого нет: Вот, мне и интересно стало:
Дочка покачала головой:
– Пап, ну я уже большая, ведь правда? Вон, Танька Федотова одна домой ходит, и ничего. А живёт дальше, чем мы. Там, за домами!
Дочка махнула рукой в сторону новостроек.
– И через гаражи одна ходит? - удивился маньяк.
Дочка недоумённо посмотрела на него:
– А чего, там ведь нет никого!
Маньяк снова улыбнулся:
– А нам с тобой трамвайные пути переходить надо, и шоссе без подземного перехода. Так что уж потерпи, пока не подросла.
Болтая, шагали вместе.
В тёплом воздухе кружился на лёгком ветру тополиный пух. Опускался на асфальт, пробегал по нему, едва касаясь и не пачкаясь, и снова взмывал вверх. Попадал в лицо и щекотал ноздри.
Дочь крепко сжимала отцовскую ладонь. Иногда отец оглядывался на залитые
солнцем новостройки и улыбался.